Порождение двух миров - GibBenk

встретили благородных собратьев, - продолжила северная, - Они не похожи на северных, но...

- Среди них есть те, кто чтит старые обычаи, но вынужден подчиняться Кейнерту, чтобы остаться в живых. Увидев тебя, они решили искупить свою вину перед Путем Разума, - объяснил зеленый.

Лапы Буригерта тряслись. Он всё больше заваливался на бок. Эймвир поддерживал его из последних сил и чувствовал, что совсем скоро они оба рухнут. Ему пришлось отвернуться, чтобы не показывать свою болезненную гримасу северной. Судя по ощущениям, проклятая нога вот-вот готова была сложиться пополам в сторону, совершенно не предназначенную для этого.

- Буригерт... А ты? Когда ты выздоровеешь? - судя по тускнеющему голосу, возбуждение Мирель утихало. Яд действовал.

- Не знаю, Мирель. Тебе не стоит переживать из-за этого, - Эймвир пошатнулся и зеленый понял, что пора заканчивать, - Очень хорошо, что ты вернулась. Я рад снова видеть тебя после настоящей битвы. Я... лю... очень ценю тебя.

- Я тоже люблю тебя, Буригерт.

Он вздрогнул.

- Я вижу, что ты устал, что тебе больно. Отдыхай. Скоро увидимся, - Мирель опустила голову на приготовленную Гойнером подушку из соломы.

- Бури...герт, - едва слышно прохрипел Эймвир.

Зеленый развернулся к своему жилищу.

- Ты права. Увидимся, Мирель.

Северная шумно поверхностно дышала. Её тело совершенно расслабилось, а сердцебиение ускорилось, стало неритмичным.

Проверив её состояние, Кнааркша попросил поднести факел ближе и прижал лезвие особого ножа, формой напоминающего крюк, к ране, надавил. Мирель не сопротивлялась.

- Начало. Сделайте кипяченой воды ище.

Рабочий и эльф-страж спешно вышли.

Ящер вонзил клинок параллельно застрявшему копью и резким движением в сторону разорвал шкуру. Эймвир невольно стиснул зубы, услышав этот жуткий треск чешуи. Подобными рывками Кнааркша расширил рану еще в двух направлениях и, заглянув внутрь, сразу же вытащил пару зазубренных осколков брони. Дальше отверстие пришлось снова увеличивать, чтоб было удобнее извлекать сам наконечник. Мускулы кровоточили и судорожно сокращались под его руками, но ящера это совершенно не смущало. Он достал еще несколько осколков помельче, размером с человеческий палец.

Крови становилось всё больше. Кнааркша промачивал её пропаренной тканью, затем омывал водой и продолжал углубляться дальше.

- А-а-р-х! - неразборчиво воскликнула Мирель, когда ящер шевельнул копье.

Лапа северной начала двигаться, словно она куда-то идет.

- Держи! Держите её!

Эймвир, Мальвен и эльф схватили конечность, придавили всем своим весом, но их сил было недостаточно. Мирель волокла по полу всех троих. Кнааркша воспользовался её движением и сумел расширить рану еще. Теперь внутри мелькал загнутый конец пики. Судя по всему, он остановился о кость.

- Тише, Мирель. Тише принцесса, - Гойнер гладил её шею, - Хорошая девочка. Хорошая...

- Придется звать всех эльфов-стражников, чтоб хотя бы замедлить её, - тяжело дыша, сказала госпожа, - Вот это дурь.

- Я думал яд обездвижит Мирель насовсем, - недовольно произнес Эймвир, - Так и должно быть?

Кнааркша закивал головой.

- Она стойкая. Очень стойкая. Я дал больше, чем Бури. Сколько нужно.

- Может просто еще чуть подождать? - предложил Гойнер.

Они молчаливо ждали, пока не вернулись эльф и рабочий, каждый с двумя ведрами воды.

Чешуйчатый осторожно коснулся копья, затем шевельнул его. Мирель вздрогнула и на этом всё.

- Я делаю снова, - предупредил Кнааркша.

Очистив рану от крови, он раздвинул мускулы специальным инструментом, похожим на клещи и просунул руку к кончику копья.

- Нашел!

- Сможешь вытащить? - уточнил Гойнер.

- Да. Но нужно мне еще место, - он указал на мышцы, - Мои клещи не хватает. Надави в сторону. Я хочу снять внутри с погнутого крюка осторожно, чтобы не ранить сильнее.

Гойнер закатал рукава, сполоснул руки и передал свой факел эльфу. Выполнить просьбу чешуйчатого было не так-то просто. Мускулы были очень скользкими и упругими. Они неожиданно сокращались, реагируя на прикосновение исследователя.

- Хорошо! - Кнааркша просунул руку по локоть, довольно хмыкнул и начал медленно тащить пику наружу.

На полпути рука Гойнера соскользнула. Мирель содрогнулась, подобрав к себе раненную лапу. Клещи чешуйчатого развернуло. Его рука оказалась зажата между плотью северной и стальным наконечником. Он тихо зашипел, ругнулся на родном языке и злобно заговорил с Гойнером.

- Держать! Должен держать! А-а-а-с-с-с!

- Моя вина, сейчас...

Исследователь с трудом выровнял клещи. Этого оказалось достаточно, чтобы чешуйчатый высвободил руку. Его перья на затылке горделиво вздыбились, а глаза заблестели. Что-то воодушевленно сказав на своем языке, он продемонстрировал всем окровавленный наконечник копья.

- Хорош! - похвалила его госпожа.

- Теперь воды. Все мыть и обжечь рану, - сказал Кнааркша и бросил лезвие куда-то в темный угол.

Кровь шла сильно. Ящер тщательно ощупал раневой канал, поглядывая на голову Мирель. Кажется, после извлечения наконечника, боль перестала тревожить её.

- Как сказать, когда... - заговорил чешуйчатый, - Когда случилось хорошо, когда могло случить плохо?

- Нам повезло? - предложила Мальвен.

-