Вселенная разумная - Максим Карпенко

Мысль, возможно, весьма непривычная, но отсюда со всей определенностью вытекает довольно странное следствие: весь окружающий нас мир необыкновенно зыбок, текуч, и случаен; и весь колоссальный конгломерат человеческой культуры, по-видимому, непрерывно меняется. Возникают неизвестные еще мгновение назад классики, исчезают привычные, окруженные вековым пиететом. Погибает художник или, наоборот, удачно складывается что-то в жизни ещё реальность назад неизвестного нам писателя, и каждая последующая после таких событий реальность вносит микрокоррективы, которые, накапливаясь, невидимо для нас меняют наши картинные галереи и библиотеки.

Видимо, могут быть флуктуации и существенно больших масштабов, вплоть до астрофизических, способных в весьма значительной степени изменить физическую картину Мира. В то же время вряд ли будет правильным мнение о том, что перестройка физической картины Мира и связанная с этим перестройка информационной матрицы Мира ведут к полному исчезновению информации о ее прежних, дофлуктуационных состояниях. По всей видимости, способность к запоминанию предыдущих, уже не существующих реальностей или их последовательностей является одним из основных свойств матрицы; причем состав информации, переходящей в ее память, по-видимому, прямо зависит от масштаба изменений, производимых теми или иными флуктуациями. Это связано, во-первых, с ограниченностью вычислительных способностей информационного континуума и, во-вторых, с необходимостью отбора Вселенной только "важной" информации, то есть обеспечивающей рост ее упорядоченности.

Говоря об изменениях физической картины Мира, или, точнее, физической истории Мира, связанных с изменениями в череде реальностей, следующих за какой-либо флуктуацией, необходимо еще раз подчеркнуть, что здесь имеется в виду перестройка пространственно-временного континуума относительно некоторой новой системы отсчета, или измерения, названной древними Этернитас, или Вечностью. Само это название предполагает некоторое родство этого измерения с временной координатой. Такое представление об измерении, лежащем вне пространства-времени, связано, по-видимому, с продиктованной очевидным вроде бы здравым смыслом уверенностью в том, что изменения, происходящие в окружающем нас Мире, могут отсчитываться лишь относительно либо времени, либо пространства, хотя, по всей видимости, эти изменения носят несколько иной характер.

Возможность существования высших, относительно четырех координат Мира Минковского, измерений отвергается некоторыми теоретиками, предлагающими формальные доказательства того, что "наилучший из всех возможных миров" построен, в трех пространственных и одной временной координатах. В то же время выдвигаются гипотезы, представляющие собой попытки, оставаясь в рамах теории относительности, выйти за пределы Мира Минковского.

Подобная ситуация, когда формальным путем доказывается и то, что наша Вселенная не может иметь высших измерений, и то, что высшие измерения возможны, заставляет выдвигать доводы, идущие как бы от житейского опыта. Вот, например, что пишет физик В.С. Барашенков: "Конечно, можно спросить: а откуда известно, что наш мир не вложен в пространство большего числа измерений? Не страдаем ли мы самоуверенностью муравья на глобусе? Ответ дает эксперимент. Если бы в природе существовали высшие пространственные измерения, мы встречались бы с массой поразительных явлений-ведь тогда между, событиями в разных пространственно-временных точках нашего мира была бы связь через недоступные нашему восприятию размерности. В одной точке могло бы, например, что-то совершенно беспричинно исчезнуть, а в другой, наоборот, таким же таинственным образом появиться. Вокруг нас постоянно происходили бы чудеса, среди которых мгновенное перемещение тел, уэллсовская машина времени были бы, пожалуй, самыми простыми и "понятными".

Очевидная логическая ошибка приведенных рассуждений заключена в неправомерном употреблении в данном случае слова "постоянно". В самом деле, оценка событий относительно понятия "постоянно" полностью зависит от вполне определенных временных констант, присущих наблюдателю этих событий и зависящих от продолжительности его личной жизни и, во-вторых, от возможностей передачи внутривидовой информации от предков к потомкам. Очевидно, например, что представления о постоянстве восходов и заходов Солнца будут совершенно разными для человека и для бабочки-однодневки, и только благодаря передаче исторической информации и аналитическим способностям человека можно говорить о затмениях Солнца и Луны как о процессах периодических, происходящих постоянно.

Столь же важную роль в определении не только факта "постоянства" того или иного явления, но и самой его достоверности играет господствующее в данной культуре мировоззрение - явления, о которых сообщают древние летописи, с установлением господства науки, носящей ортодоксальный характер, могут переходить, несмотря на их продолжающуюся повторяемость, в разряд сказок, мифов, легенд. Поэтому, в частности, неприемлемыми для науки являются многие из описываемых в этой рукописи феноменов, свойства которых довольно полно соответствуют "чудесам" Барашенкова, хотя их наблюдения не отличаются постоянством.

Кроме уже упоминавшихся по тексту рукописи, отмечены совершенно специфические феномены, само существование которых может быть объяснено минимально простым образом только с привлечением вневременного и внепространственного измерения - или измерений.

В начале мая 1968 года Жерардо Видал и его жена сели в автомобиль в аргентинском городе Часкомус, собираясь съездить в Майцу, находящийся в 150 милях. Супруги ехали вслед за машиной своих друзей, которые также ехали в Майцу. Прибыв на место и не дождавшись супругов Видал, их друзья развернулись и поехали обратно, полагая, что у Видалов что-либо случилось с машиной. Однако они никого не обнаружили.

Через два дня семья Рапаллини в Майцу была вызвана по телефону аргентинским консулом в Мехико, находящемся в 4000 милях от них.

По телефону консульства звонил Видал, который сообщил, что, когда он и его жена выехали из пригорода Часкомуса, внезапно появился плотный туман, окутавший их автомобиль. Что произошло в течение последующих 48 часов, они совершенно не помнят. Очнулись они в своем автомобиле, который стоял на незнакомой дороге. Супруги чувствовали слабую боль в затылке, но в общем были совершенно невредимы. Сама машина была сильно опалена, словно по ее поверхности водили паяльной лампой. Увидев первого встречного, Видал спросил, где они находятся. Часы супругов остановились, но они быстро выяснили, что прошло два часа с момента их отъезда из Часкомуса...