Край Ветров: некроманс - Диэр Кусуриури

Вроде бы, и правда, все спокойно. Почему Варамира так напряженно туда смотрит? И костяшки пальцев у нее аж побледнели…

Поезд медленно-медленно тронулся. Так, что даже толчка никакого не почувствовалось. Как будто бы он не едет, а… ну да, летит. В этот самый момент фонарь зеленого стекла лопнул, и вверх взметнулось алое пламя. Столб стал похож на горящий факел. Поезд начал стремительно ускоряться, а фонарные столбы, мимо которых он проезжал, взрывались один за другим.

— Быстрее, — сказала Варамира с нажимом. — Ну же, быстрее!

Пассажиры стали липнуть к окнам и оглядываться на вокзал, оставшийся позади. Ромка тоже приник к оконному стеклу. Он видел, как фонари вытягиваются стократно, будто резиновые, превращаясь в тонкие черные пальцы с горящими окончаниями, и как они пытаются не дать поезду уйти. Черные паучьи лапы-фонари успели зацепить лишь последний вагон летучего поезда-змея. Вагон отпал легко и просто, как хвост ящерицы, и полетел вниз — и тут же сгинул в мягких белых облаках.

— Он скоро настигнет нас, — произнес Зорея, качая головой.

— Нет, — твердо сказала Варамира.

— Кто? — встревожено спросил Ромка. — Кто «он»?

Варамира скосила взгляд вбок. Поджала губы. Но все-таки произнесла:

— Кровавый Рассвет.

Ромка сел на своем сидении свободней, насупился. Но долго он так не мог. Варамира смотрела сурово и многозначительно, так, как будто бы он должен догадаться по одному ее взгляду, что же это за «Рассвет» такой. Зорея вертел в руках свою губную гармошку. Остальные пассажиры, вроде бы, тоже угомонились и расселись по местам.

— И что это такое? — наконец спросил Ромка.

— Я не знаю, — ответила Варамира.

— Что он делает? — переспросил мальчик, решив выяснять правду упорно и терпеливо.

— Он гонится за теми, кто пришел в Морок наяву, — ответила Варамира, и голос ее дрогнул.

— И чем это нам грозит?

— Преждевременным развоплощением, чем же еще, — ответил за Варамиру Зорея. — Так-то у нас время есть, суток трое как минимум.

— Но на месте оставаться нельзя, — Варамира покачала головой. — Тлеющего Моря нужно достичь как можно скорее. Иначе это будет… глупая смерть. Очень глупая смерть.

— Так я не понял, вы в Мороке смертны или… — Ромка не успел договорить. Он отвлекся. Попросту ахнул, второй раз за такое непродолжительное время. Снова прилип к окну, чтобы получше разглядеть странное и одновременно величественное явление: текущую по небу реку.

Огромная масса воды вьющимся, бурлящим потоком бежала, струилась, текла и, сворачиваясь в мертвые петли, снова устремлялась по своему невидимому руслу куда-то в далекую, подернутую летним маревом синеву. В лазурно-голубом теле потока плыли рыбы, — огромные, золотистые, с рельефной сверкающей чешуей. Они иногда выпрыгивали из воды и снова врезались в нее, разбрасывая вокруг тучу брызг.

— Во дела-а, — протянул Ромка.

— Он — тот, кто идет всегда по твоим следам, по следам на песке, по следам на белом снегу. Рубинами обращается кровь из открытых ран, он чует ее во тьме, собирает ее в карман, ждет тебя на том берегу, — продекламировал Зорея.

— Ну вот и зачем ты это сказал? — недовольно спросила Варамира.

— Один мой старый знакомец любил читать стихи вслух, — старик потер высокий лоб. — Простите, госпожа, если что не так. Но это — отрывок Заповеди, и он, я знаю, о Кровавом Рассвете. Мало кому из живых бывалось в мороке. И вот мы снова здесь, и я точно понял — это о нем.

— Ай, накаркаешь, — Варамира цыкнула языком. — Не зови лихо.

— Я не хочу умирать, — сказал Ромка.

Он понимал, что заявление это звучит глупо и совсем невовремя, да и кто ж хочет? Но все эти странности, невероятности, пришедшие на смену реальности — понятной и простой, и даже изнанке — искристой и вычурной, — все это было прекрасным, но мальчик уже достаточно увидел, чтобы понять наверняка: морок — смертельно опасен. И здесь — страшно. Несмотря на все красивости. Как-то… иррационально страшно, тревожно, как будто бы, случись что, тебя не спасет ни ум, ни ловкость, ни быстрота, ни даже удачливость.

— Он — как ядовитый цветок, этот ваш морок, — произнес Ромка, так как на его «не хочу» никто ничего не ответил. — Но мне еще много чего надо в реальной жизни сделать, понимаете? Я не хочу, чтобы меня настиг этот Кровавый Закат, чем бы они ни был.

— Рассвет, — поправила его Варамира. Повторила, как будто бы пробуя слово на вкус: — Рассвет…

— Как нам от него отделаться? — настойчиво спросил Ромка. — Мы как-то можем с ним бороться?..

— Бежать, — Варамира смотрела вперед, в дальний конец вагона, туда, где девушки-барсы в красных мантиях разворачивали бордовые флаги с золотой символикой и штыками на других концах древков. — Обычно — только бежать. Но, кажется, чтобы бежать дальше, нам придется драться.

— Нет нужды, — сказал Зорея. — Я их задержу. Идите коротким путём!

Варамира глубоко вздохнула, сцепив зубы:

— Выживи. Ты мне еще нужен!

Одна из барсов метнула копье в Варамиру. Тяжелое орудие летело как будто бы сквозь плотную воду, и за ним длинным шлейфом развевалась алая материя. Варамира успела встать и просто повернуться боком, так, что копье скользнуло мимо. Ромка охнул: ни одного лишнего движения! Зорея пригнулся, прячась за лавкой. Вынул из-за пазухи губную гармошку и еще какой-то кошель, расстегнул, высыпал на ладонь ворох металлических штырьков.

— Положитесь на меня, госпожа, — он поднял на Варамиру больные серые глаза.

Ромка смотрел, как белые барсы (холки их задевали потолок вагона) с новыми пиками наперевес наступают, грубо отталкивая к окнам зазевавшихся, но не смеющих пикнуть пассажиров.

Варамира коснулась оконного стекла указательным пальцем — легонько. По стеклу пошла толстая витиеватая трещина. Тысяча острых осколков брызнула внутрь вагона. Несколько задело Варамиру, ее голые руки и лицо, так, что на царапинах выступила кровь. Ромка успел закрыть голову локтями. Ураганный ветер ударил из окна внутрь.

— Пошли! — закричала Варамира, силой подтаскивая Ромку к окну. — Открой глаза! Ты должен смотреть! Смотри!

— Ужасно высоко! — крикнул в ответ Ромка. Он хотел, было, оглянуться, но Варамира ему не дала.

Ветер трепел ее черные кудри, бросал их в лицо ей и Ромке.

— Прыгаем! — крикнула она. — Ласточкой!

И толкнула Ромку из окна вниз. Он, перекинувшись через деревянную раму, инстинктивно зацепился руками за край, но ветер был слишком силен. Он буквально отодрал Ромку от уступа, за который мальчик держался, и швырнул его вниз, в свои холодные колкие объятия.