Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама говорит — все мужья такие. Они просто не способны поговорить с женой по-хорошему. «Если он тебе ничего не говорит, ты тоже молчи», — вот как она считает.
Через несколько дней Фэс спросила меня, не буду ли я возражать, если она устроит вечеринку. В порту стоит немецкий крейсер «Кельн», она познакомилась с несколькими матросами оттуда, ребята они славные, и ей хочется пригласить в гости их и кое-кого из знакомых девушек.
Я не стал возражать, спросил только:
— Вы ведь не затеваете пьянку?
— О нет, что вы! — поспешила она меня успокоить. — Я не такая…
Вечеринку назначили на субботу. В этот день я собирался навестить родителей в Уэрпуне, в двадцати милях от Мельбурна, и, признаться, радовался, что меня не будет дома.
Однако миссис Скрабс решительно запротестовала против вечеринки у Фэс:
— Если вы разрешите этой ужасной девке устроить попойку с матросами, я тотчас же съеду с квартиры, — заявила она. — Матросы вообще ведут себя отвратительно, будут всю ночь горланить песни, пьянствовать и дебоширить. Ни одна порядочная женщина не потерпит такого безобразия. А у меня язва желудка, доктор велел мне беречься. Я сказала Перси: «Мистер Маршалл не ведает, что творит, он поощряет порок», — сказала я. А мисс Оксфорд, с которой я говорила об этом, посоветовала: «Крепко заприте дверь на замок в этот вечер, миссис Скрабс, мне будет неприятно, если вас изнасилуют». Да, она употребила именно это выражение, произнесла именно это слово. Я порядочная женщина, вы сами знаете, мистер Маршалл, и не выношу никакого проявления вульгарности, но я уверена, что мисс Оксфорд руководили добрые чувства, когда она сказала это. Она ведь знает, что такое матросы и как они бесчинствуют. А Перси услышал слова мисс Оксфорд и говорит: «Пока я жив, эти сволочи до тебя не дотронутся». А мой Перси никогда не ругается, не такой он человек, лучшего мужа не было ни у одной женщины на свете, можете мне поверить. А потом, я ведь и о нем подумать должна, — если вокруг будут пьяные девки и все такое? Ни за что ведь поручиться нельзя. Я решительно вам заявляю, если эта особа устроит свою вечеринку, мы съедем с квартиры! Ведь вот бедная мисс Тревис уже переезжает.
— Мисс Тревис все равно собиралась менять квартиру, — возразил я.
— Да, но даже если бы у нее не было такого намерения, она все равно съехала бы из-за этой вечеринки, это-то я уж наверное знаю.
— Хорошо, я скажу миссис Ричарде, что вы возражаете против ее вечеринки, — сказал я.
Миссис Скрабс неожиданно заволновалась:
— Нет, прошу вас, не делайте этого. Вы даже не заикайтесь, что я говорила с вами по этому поводу. Скажите, что вы сами все обдумали и не хотите, чтобы в вашем доме была пьяная матросня. Так и скажите.
— Ничего этого я говорить не стану, — рассердился я. — Пойду и скажу ей, что соседки против вечеринки.
Я поднялся наверх и постучал в квартиру Фэс. Она открыла мне дверь, лицо ее выражало простодушие невинного младенца.
— Привет. — Она улыбнулась, хотя догадывалась, зачем я пришел.
— Дело касается вечеринки… — начал я.
— Вот как, вечеринки! — Она насторожилась.
— Боюсь, — продолжал я, — что вам придется отказаться от этой затеи. Жильцы возражают, грозят съехать с квартиры. А в этом случае и вам придется уехать, потому что мне ничего не останется делать, как запереть дом.
— Вижу, что миссис Скрабс уже наговорила вам с три короба.
— Не только она.
Фэс колебалась, кусая губы. На меня она не глядела.
— Вот уж не думала, что они такие ханжи! — сердито сказала она. Я промолчал.
— Ладно, — сказала она наконец, — вечеринки не будет.
Но она все-таки ее устроила. В понедельник, после возвращения из Уэрпуна, я, не заезжая домой, поехал прямо на работу. В десять часов на моем столе зазвонил телефон. Я поднял трубку:
— Контора фабрики «Модная обувь».
— Это из полиции, — раздался голос. — Пожалуйста, попросите Алана Маршалла.
— У телефона.
— Это вы арендуете дом номер четыре по Роджер-стрит в районе Альберт-парк?
— Да.
— В вашем доме драка. Вам лучше сейчас же приехать. Мы подождем вас.
— Что случилось?
— Одна баба стукнула кулаком другую, та позвонила в полицию. Трудно разобрать, в чем дело. Сейчас они перестали орать, но обязательно сцепятся снова, если вы их не усмирите. Сколько вам надо на дорогу?
— Полчаса.
— Ладно, только, пожалуйста, поспешите.
Когда я подъехал к дому, двое полицейских стояли на веранде, разговаривая с буфетчицей Джин, которая, видимо, в то утро на работу не пошла.
— Я решила, что мне лучше дождаться вас… — сказала она мне потом.
У стоявших с ней полицейских был вид людей, вынужденных заниматься пустяками, тогда как им это по чину и по должности не положено.
Были они рослые, самоуверенные, казалось, сама профессия защищала их авторитет от всяких посягательств.
— А вот и вы! — произнес один из них; по его виду я заключил, что этот человек вполне доволен своим положением в жизни, что он уравновешен и привычки его сложились раз и навсегда.
— Да. Так что же все-таки произошло? — спросил я.
— Две ваши жилички сцепились, потом одна из них нам позвонила.
— Миссис Скрабс, — пояснила Джин Оксфорд.
— Она самая. Потребовала, чтобы полиция защитила ее от соседки.
— От Фэс, — добавила Джин.
— Вот-вот. Мы приехали и разняли их. Сейчас они поливают друг дружку грязью; драться они больше не станут, просто им хочется отвести душу. Потом тут затесался чей-то муж…
Полицейский повернулся к Джин:
— Как зовут того парня, с длинной шеей?
— Мистер Скрабс — Перси, — ответила она.
— Да, да. Он обвиняет девушку, живущую наверху, что она ударила его жену в живот.
— У нее язва желудка, — заметил я, считая, что это сообщение должно пробудить к ней сочувствие.
— Да ну, язва желудка! — усмехнулся полицейский. — Судя по всему этому, желудку изрядно досталось нынче утром.
Он посмотрел на часы.
— Уже без двадцати пяти одиннадцать, — обратился он к своему спутнику.
— Да, я вижу, — откликнулся тот. — Нам пора идти. — И повернулся ко мне: — Обыкновенная драка с похмелья; если они опять сцепятся, успокойте их. Пошли, Тед.
Когда они ушли, Джин сказала:
— Фэс устроила-таки вечеринку. С того все и пошло.
— Устроила все-таки? Господи! — я был вне себя. —
