Испытание адом - Дэвид Вебер

Белая Гавань, в ушах которого еще звенел суровый приказ Янакова, судорожно ткнул пальцем в кнопку коммуникатора. Содержание и тон приказа привели его в ужас, тем более что грейсонцы по-прежнему держали под прицелом даже обломки и горстку успевших отстрелиться от кораблей спасательных капсул. Но новых выстрелов не было, и граф медленно расслабился. Напряжение спало. Он повторил про себя точные слова приказа: «...разить без жалости». Без жалости, сказал Янаков, а не «без пощады».

Поняв, что подчиненные ему корабли не учинят жестокой мстительной расправы над чудом спасшимися врагами, адмирал протяжно и прерывисто вздохнул.

– Напомните, чтобы я не забыл побеседовать с адмиралом Янаковым относительно дисциплины в эфире, – сказал он капитану Гранстон-Хенли, и его губы изогнулись в усталой усмешке.

Книга шестая

Глава 39

Когда четверо членов суда последовали за МакКеоном и закрывшаяся дверь отсекла доносившийся из зала заседания приглушенный гомон, в совещательной комнате воцарилась тишина. Алистер занял свое кресло, его коллеги расселись по местам, и он, откинувшись назад, устало вздохнул.

Не будучи старшим по званию, МакКеон тем не менее являлся председателем трибунала. Это необычное решение вовсе его не радовало, но принято было единогласно, и он не мог не подчиниться. Аргументы, в соответствии с которыми ему поручили возглавить суд, были достаточно убедительны, хотя само поручение было ему ненавистно.

Поскольку злодеяния Госбезопасности на Аиде было решено предать истинному правосудию (насколько возможно), то осуществить его на практике мог только военный суд, члены которого, в силу непреложных обстоятельств, являлись жертвами БГБ. Именно по этой причине Хонор и другие судьи единодушно настояли на том, чтобы председательствовал на заседаниях человек, не отбывавший наказание на каторжной планете. Никто не хотел превратить трибунал в судилище, в место сведения личных счетов. Ход заседаний и совещаний тщательно протоколировался: все понимали, что в Народной Республике или даже в Лиге эти протоколы едва ли послужат доказательством правомочности и законности вынесенных приговоров, но эти люди хотели – ради себя, своих соотечественников и своих близких – сохранить свидетельства того, что судили справедливо, по возможности беспристрастно и в соответствии с законом. Для них это имело особое значение, ибо должно было подчеркнуть принципиальное различие между ними и их мучителями.

«В конце концов, – саркастически подумал МакКеон, – этот трибунал имело смысл создать хотя бы потому, что, если все обернется плохо и хевы снова захватят власть на этой планете и выпустят нам всем кишки, то единственная возможность хоть как-то наказать здешних упырей за все их зверства будет безнадежно упущена. А для многих исстрадавшихся людей только это и имеет значение».

Он обвел взглядом остальных членов суда. Гарриет Бенсон и Хесус Рамирес – по убеждению МакКеона, они поступили мудро – предложение войти в состав суда отклонили. Не предложить им это, учитывая их роль в захвате Стикса, было невозможно, но они сами понимали, что накопившаяся ненависть едва ли позволит им проявить беспристрастность. Вместо них представлять в трибунале узников «Геенны» выпало коммандеру Альберту Хёрсту из Хельмспортского флота. От имени других поселений Ада выступали капитан Синтия Гонсальвес из Альто Верде и коммодор Джеймстаунского флота Гастон Симмонс. По старшинству производства Симмонс имел преимущество перед МакКеоном, хотя и не столь существенное, как адмирал Сабрина Лонгмон. Последней, несомненно, приходилось гораздо тяжелее, чем прочим судьям.

В отличие от них Лонгмон была – во всяком случае, в прежней жизни – не только офицером Народного флота, но и рьяной сторонницей Комитета общественного спасения. Ее не радовали массовые чистки, но она считала их всего лишь издержками – и слишком хорошо знала изнанку старого режима, чтобы жалеть о его падении. Комитет представлялся ей органом власти, чьи подлинные цели, в отличие от целей Законодателей, не расходятся с декларируемыми. К сожалению, она потерпела поражение от сил Альянса и в результате ознакомилась с «издержками» ближе, чем ей бы хотелось. Хотя и тут ей повезло: благодаря безупречному послужному списку и несомненной лояльности ее не поставили к стенке, а отправили в Ад. Причем, в отличие от менее везучих заключенных, поселили в привилегированном лагере «Дельта-40», с улучшенными условиями содержания. Предполагалось, что находящиеся там заключенные не настолько замарали свою репутацию, чтобы не иметь надежды на прощение. В действительности Комитет держал их про запас, чтобы в случае нужды воспользоваться их знаниями и умениями, а потому сотрудники ГБ старались не ожесточать пленников понапрасну. В результате узники «Дельты-40» понятия не имели о том, что творится в других лагерях, а жуткие истории, которые слышали до отправки на Аид, считали пустыми вымыслами. Когда истинное положение дел стало достоянием гласности, для многих из них это стало тяжким ударом. Они поняли, что были не только необоснованно репрессированы, но еще и одурачены.

Впрочем, разные люди реагировали на случившееся по-разному. Кто-то увидел в освобождении возможность убраться с Аида и принять участие в борьбе против Нового Порядка. Большинство же никуда бежать не собирались. Некоторые просто не верили в возможность скрыться и в результативность любого сопротивления, но большинство, несмотря на все, что с ними случилось, предпочитало сохранить верность если не Комитету, то Народной Республике. Отказываясь сотрудничать с Хонор, они демонстрировали свою лояльность Хевену, надеясь, что после восстановления на планете власти Народной Республики это будет им зачтено и они получат шанс на реабилитацию в глазах соотечественников.

МакКеон уважал их позицию... но в меньшей степени, чем позицию Лонгмон. Адмирал Народного флота (она и сейчас требовала, чтобы к ней обращались «гражданка адмирал») Лонгмон не могла не чувствовать, что ее убеждения дали трещину. Алистер предполагал, что в конце концов она, в компании с адмиралом Парнеллом и его сторонниками, отправится в эмиграцию на одну из планет Лиги, но в отличие от Парнелла, отказавшегося войти в состав суда по тем же причинам, что и Рамирес с Бенсон, она не только согласилась, но и нашла своему решению убедительное объяснение.

– То, что происходило здесь, на Аиде, представляет собой беззаконие, и виновные должны понести наказание, – откровенно сказала она Хонор после того, как ей предложили стать членом трибунала. – Но это не значит, адмирал Харрингтон, что вы и ваши люди имеете право отправлять на виселицу кого вам вздумается, по собственному произволу. Я согласна принять участие в рассмотрении дел при одном условии: смертные приговоры должны выноситься не простым большинством голосов, а единогласно.