Полное и окончательное безобразие. Мемуары. Эссе - Алексей Глебович Смирнов (фон Раух)

богатой стране мира, надо иметь особые воровские таланты. Но я почему-то не сочувствую уголовщине и сторонюсь людей, исповедующих подобную мораль.

25.

Бурная радость Прибалтики, Польши, Чехословакии вполне понятна. Ушли красные иваны, тупые солдаты, часто с монгольскими лицами, исправно огуливавшие местных девок и навек загадившие места, где стояли их скопища. Но вместе с Иванами ушла идея, повторяю — только идея — Соединенных Штатов Славян, сверхдержавы от Атлантики до Тихого океана. Без имперской идеи, идеи общеславянского Константинополя, Восточная Европа быстро превратится в Чехию (недаром от Чехии отбежала Братислава). А Чехия — это уже полуславянская страна, точнее, страна, очень давно колонизированная Германией. После выхода из Восточной Европы русских их место займут немцы и транснациональные монополии, которые быстро скрутят всех этих маленьких президентов, деды которых так позорно в свое время капитулировали перед Гитлером.

26.

Почему так мало изучен опыт диктатуры уголовников в лагерях, опыт Варлама Шаламова, ведь этот опыт самый важный за прошедшее столетие. Солженицын — лагерный белоручка — этой темы вообще не коснулся. Я сторонник революции справа. Революции духовной элиты над быдлом. Против духовной свободы элиты самыми разными политическими силами бросаются штурмовые отряды уголовников. Сейчас в России идет активное рекрутирование бандитов под самыми разными политическими лозунгами. Самое же опасное — это самоорганизация русской уголовщины в псевдоколумбийские централизованные мафиозные организации.

27.

Один мой знакомый аналитик, человек оригинального ума, стоящий в оппозиции всем существующим в России политическим режимам, да и самому нынешнему человечеству, недавно сказал мне: «Мои шер, Вы знаете, к удивлению, других сил в России, кроме уголовщины, нет. Они перережут нынешних правителей, перережут предпринимателей, выросших в коридорах власти, и захватят все, и у этих уже ничего не украдешь. Они сами будут грабить Запад, и они будут платить работягам вполне прилично. Все будет очень хорошо, но только вот нам с вами в этой уголовной стране делать будет нечего». Конечно, Запад и США окажутся при таком раскладе в глубоком пролете, т. к. эти люди будут просчитывать каждую копейку. Основу этих сил составят крепкие парни из Самары, Казани, Тамбова с бычьими затылками и накачанными руками — всероссийские «любера».

28.

Меня всегда умиляла простонародная ясность некоторых славянских психик. Я с большим любопытством и интересом приглядывался, как русское простонародье решает свои, часто очень сложные проблемы. Они никогда не идут вовремя на лобовой конфликт, они всегда смолчат, блудливо отведут глаза в сторону. И не потому, что они тупые, а потому, что они считают иначе, чем интеллектуалы: «А что я урву с этого?» В сложных ситуациях они всегда уходят от политической, экономической и идеологической борьбы, решая все проблемы за счет грабежа друг друга, то есть находя внутренние ресурсы. Наша прежняя имперская элита была неславянской. Точнее, она была полу-славянской. Местные женщины были добычей норманнов, византийцев, татар, европейцев и т. д. От этих связей родились все Романовы, Тютчевы, Лермонтовы, Толстые и Пушкины. Русское простонародье — это глина, важно, в чьих она руках.

29.

Все эти братания, единения с русским простонародьем всегда плохо кончались. Элита должна помнить: они — это они, мы — это мы. У русинов в Прикарпатье была хорошая поговорка: «У пана свой закон, у хлопа — свой». Особенность русской и всей восточноевропейской культуры в ее элитарности. В этом традиции Рима. Что такое Рим без патрициев; что такое Византия без окружения базилевса-императора; что такое Санкт-Петербург и Москва без коренных обитателей Английской набережной и арбатских переулков? Куча мертвых камней, о которых поют пришельцы, вроде Окуджавы и Бродского. Чужая заемная боль… Как когда-то в старой России напевали: «Чай Высоцкого, кофе Бродского». Да и наш жеманный Вертинский, обозванный где-то Буниным лакеем, пел о чужих ранах, о чужих несчастьях. К белым он примазался так же, как потом к большевикам. Впрочем, о чужом горе легче поется, о своем каменно молчишь. А кенарей можно выучить всему. Возрождение евразийской элиты в России будет достаточно долгим, и только она всерьез сможет когда-нибудь отвечать за эти немыслимые просторы.

30.

Первым надчеловеком в Европе был Чаадаев. Вторым — Фридрих Ницше. Они были прекрасны своим гордым сверходиночеством. Немного сверхчеловеком был наш Блок. Впрочем, Блок трехлик, одно его лицо — Соловьев, второе — Белый, а третье — он сам. Блок — это коллективный разум эпохи. Потом в 1917 году разум ему временно изменил. Мы стоим на подступах новой надмирной религии — религии, куда мещанам дорога заказана. Крах советского коммунизма — это одновременно и крах вульгарного христианства. Коммунизм — дочернее христианское предприятие, от которого иерархи всячески открещиваются. Христианство византийское, аскетическое по-прежнему живо. Тот же паяц Вертинский в дни своей футуристической молодости обронил моей знакомой умную, запомнившуюся ей фразу: «Христос — это узенькая тропинка в вечность, но не пускайте по ней миллионы». Он был гораздо хитрее и умнее своих песенок. Массовая культура, вся целиком модель западной цивилизации неминуемо потерпит в России чудовищный крах. Это только вопрос времени. На бескрайних просторах Сибири, Дальнего Востока начнется великая битва белой расы, которая поставит все на свои места, и в искаженной гримасе боли высветится древний спокойный лик.

Сентябрь 1994 г.

1

Дед был в близком родстве с Булгаковыми, Синяниными, Мартосами, Сушковыми. Его бабка была грузинская княжна Баратова, в нем было много южной крови (итальянской, французской, кавказской) и ему было всегда холодно в Москве.

2

В. М. Васнецов, М. А. Врубель, Н. С. Рерих.

3

Ассоциация художников-реалистов.

4

Одна моя родственница по матери в старости подобрала на газоне спившегося матроса Приходько — он был любимым Лениным красным штурмовиком-балтфлотцем. Он перевозил Ленина из Петербурга в Москву и выполнял его самые рискованные поручения. Приходько стал мужем моей пожилой родственницы, скрывавшей от него, что ее брат Нестор служил у Юденича. Тетка излечила Приходько от алкоголизма и часто привозила его ко мне, и он рассказывал много интересного, в том числе, что он видел эту банку. Ему ее лично показывал сам Ильич, хихикая при этом и подпрыгивая. Приходько люто ненавидел Сталина, загнавшего его на десятилетия в лагеря, где он выжил только благодаря своему железному здоровью.

5

Нынешний город Фрунзе.

6

Отец деда, мой прадед, был традиционным служакой, генерал-майором в отставке. В Москве он встретил своего бывшего ученика-юнкера по Киеву, большевистского поэта-холуя Демьяна Бедного