Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

– Да, Кирюха, приходится, – кивнул Сотников, продолжая изучать карту. – Здесь пройти не сможем. Вернемся, разведаем обстановку, попробуем проскользнуть.

– Дядь Сереж… – Кирюшка нерешительно шмыгнул носом и покосился на трубу, уходящую в завал. – Я это… утром около трубы сидел… – он замялся, словно не зная, как сказать, – и тоже потом, перед обедом… Там стучит кто‑то. Когда в завале работать перестали – еще лучше слышно стало. А сейчас опять тишина.

Серега не сразу понял, что имеет в виду пацан. Что значит – стучит? Где?!.

– Где стучит?.. – нахмурился он.

– Так там! В трубе! – Кирюха махнул рукой. – Ухом приложишься и услышишь. Я задремал утром, прислонился – тогда только услыхал. То часто стучит, а то длинно… Это азбука Морзе называется, я знаю, нам воспитатель в садике уже рассказывал…

Серега, недоверчиво нахмурившись, медленно убрал Путеводитель в карман. То что говорил пацан казалось невероятным. Кто здесь может морзянкой выстукивать?!. Шагнув к трубе, он опустился на колени, и, нагнувшись, приложил ухо к ее ржавому боку. И сквозь шарканье ног по бетону, сквозь шутки и смех бойцов, сквозь шум собирающейся обоймы он услышал…

– Х‑о‑л‑о‑д‑н‑о… з‑д‑е‑с‑ь‑х‑о‑л‑о‑д‑н‑о…

Серега разом вспотел. Холодно?! Где холодно?.. Под завалом?! .

– Д‑о‑л‑г‑о‑т‑у‑т‑н‑е‑с‑м‑о‑ж‑е‑м, – ответила труба.

Звук был сильно приглушен, будто по металлу били либо очень далеко – либо через препятствие, прослойку, через слой земли – и он вдруг с мистическим каким‑то ужасом понял, что передача шла именно из‑под обвала…

– Хэнк, шустрее давай! Задолбал зубоскалить! – послышался от лагеря голос Маньяка. – Я те ночью грамм пять тротила под матрас положу! Чтоб шустрее булками двигал!

Народ дружно загоготал.

– А ну тихо там! Умерли все! – оторвавшись от трубы, бешено рявкнул Сотников. – Тишину поймали!.. – и снова приник ухом к металлу.

– Р‑о‑д‑ж‑е‑р‑о‑т‑з‑о‑в‑и‑с‑ь… Р‑о‑д‑ж‑е‑р… П‑р‑и‑е‑м…

– Р‑о‑д‑ж‑е‑р‑д‑а‑л‑ь‑ш‑е… Ш‑е‑л‑с‑з‑а‑д‑и… – на первый каскад звуков наложился другой, чуть более быстрый, словно теперь говорил другой человек. – Ш‑е‑л‑з‑а‑м‑н‑о‑й‑в‑ц‑е‑н‑т‑р‑е‑г‑а‑л‑е‑р‑е‑и… З‑а‑в‑а‑л‑и‑л‑о… П‑р‑и‑е‑м…

– В‑о‑з‑д‑у‑х… Е‑с‑т‑ь‑в‑о‑з‑д‑у‑х…

– М‑а‑л‑о… М‑а‑л‑о… Д‑ы‑ш‑у‑с‑т‑р‑у‑д‑о‑м…

– П‑о‑в‑р‑е‑ж‑д‑е‑н‑и‑я‑е‑с‑т‑ь…

– Д‑в‑и‑г‑а‑т‑ь‑с‑я‑н‑е‑м‑о‑г‑у… Т‑о‑л‑ь‑к‑о‑р‑у‑к‑а… С‑т‑у‑ч‑у… Д‑а‑в‑и‑т… С‑в‑е‑р‑х‑у‑д‑а‑в‑и‑т… К‑а‑ж‑е‑т‑с‑я‑с‑л‑о‑м‑а‑н‑а‑с‑п‑и‑н‑а…

– Д‑е‑р‑ж‑и‑с‑ь‑ю‑р‑а… Д‑е‑р‑ж‑и‑с‑ь…

Серега, продолжая удерживать ладонь на трубе – теперь, когда бойцы, все как один, замерли и смотрели на него, он уже слышал дробь морзянки не только ухом, но и воспринимал ее, казалось, поверхностью кожи – оторвал ухо от металла и вполоборота обернулся к завалу. Переговаривались двое – один спрашивал, другой отвечал. Как?!. Ледяная волна, родившись где‑то в районе живота, электрическим разрядом прошла по телу и растаяла в районе макушки. Он не понимал, как это возможно. Обвал похоронил бойцов пятнадцать лет назад. Кто передает?!.

– Командир… – в полной тишине, такой, что слышно было одинокую каплю с тюбинга на бетон, нерешительно произнес Дровосек.

– Тихо… – то ли просипел, то ли вытолкнул Серега. – Они… говорят.

Пашка выпучил глаза, судорожно вздохнул – но продолжить не решился. Впрочем, Сотников и не ждал. Он слушал.

– К‑о‑н‑с‑т‑р‑у‑к‑т‑о‑р… К‑а‑к‑к‑о‑н‑с‑т‑р‑у‑к‑т‑о‑р… Д‑о‑с‑т‑а‑л‑и‑е‑г‑о…

– Н‑е‑м‑о‑г‑у‑з‑н‑а‑т‑ь… О‑н‑б‑ы‑л‑д‑а‑л‑ь‑ш‑е…

– Н‑е‑п‑о‑п‑а‑л‑п‑о‑д‑у‑д‑а‑р…

– Н‑е‑у‑в‑е‑р‑е‑н… Н‑е‑т… Т‑о‑л‑ь‑к‑о‑г‑а‑л‑е‑р‑е‑ю…

Конструктор?! Серега невольно кинул взгляд на Знайку, торчащего в общей куче и буквально пожирающего товарища глазами – неужели научник ошибся? Не Кощей преследовал Вторую – а Конструктор? Или Кощей это и есть Конструктор?!. О таинственном Конструкторе в Доме тоже бродили слухи – но никто не знал, что оно и как выглядит. Еще одна загадка в руки дается?..

– К‑т‑о‑е‑щ‑е‑ж‑и‑в… О‑т‑з‑о‑в‑и‑с‑ь… П‑р‑и‑е‑м…

Пауза.

– Ж‑и‑в‑ы‑е‑е‑с‑т‑ь… П‑р‑и‑е‑м…

И снова пауза, еще более долгая. Человек пытался узнать, есть ли еще живые рядом с ним, под тоннами породы… Он мог дотянуться до трубы, лежал где‑то рядом, в непосредственной близости. Судя по всему, и второй тоже. Но вот Роджер – тот самый Роджер, которого откопал Карабас – ответить не мог, погребен был в середине галереи. И кто знает, скольких еще унес обвал...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И…

– Д‑о‑б‑р‑ы‑н‑я… Г‑д‑е‑д‑о‑б‑р‑ы‑н‑я…

У Сереги перехватило дыхание. Отец?! Неужели отец тоже здесь, под завалом?! Все это время, пока они работали, он гнал от себя эту мысль, надеялся, что он жив – но это имя, произнесенное… кем?!. он дорого дал бы, чтоб знать... поразило его в самое сердце. Неужели и батя?..

– Ш‑е‑л‑п‑е‑р‑в‑ы‑м… Ш‑е‑л‑п‑е‑р‑в‑ы‑м… П‑р‑и‑е‑м… М‑о‑г‑в‑ы‑ж‑и‑т‑ь…

– Е‑с‑л‑и‑ж‑и‑в‑в‑е‑р‑н‑е‑т‑с‑я…

– Д‑о‑с‑т‑а‑н‑у‑т… Д‑о‑с‑т‑а‑н‑у‑т… Ж‑д‑а‑т‑ь… Н‑а‑д‑о‑ж‑д‑а‑т‑ь…

– О‑б‑я‑з‑а‑т‑е‑л‑ь‑н‑о‑д‑о‑с‑т‑а‑н‑у‑т…

– О‑т‑б‑о‑й‑с‑в‑я‑з‑и… Э‑к‑о‑н‑о‑м‑ь‑в‑о‑з‑д‑у‑х… Д‑е‑р‑ж‑а‑т‑ь‑с‑я‑н‑а‑д‑о…

– П‑р‑и‑н‑я‑л…

Труба замолчала.

Сотников, чувствуя, как пересохло горло, сглотнул. Агония людей под завалом… не слышал он ничего более жуткого в своей жизни. Бойцы, переговариваясь так, словно убеждали друг друга – все будет хорошо. Уговаривали, черпая мужество друг в друге. Нет, не достанут. Даже сейчас завал активен, а уж тогда… Любой, даже совершенно несведущий в шахтерском деле, понимает опасность. Но в этих словах, выстукиваемых металлической безэмоциональной морзянкой, было столько надежды, что у Сереги на мгновение – вопреки здравому смыслу и логике – мелькнула безумная мысль: а вдруг все же вытащили? Но… черт возьми, кто же передает?! И где отец?!.

– С‑л‑ы‑ш‑у‑в‑а‑с… в‑а‑с‑с‑л‑ы‑ш‑у… Ю‑р‑а‑с‑а‑н‑я‑с‑л‑ы‑ш‑у‑в‑а‑с… Д‑о‑б‑р‑ы‑н‑я‑н‑а‑с‑в‑я‑з‑и‑п‑р‑и‑е‑м…

Отец! Вернулся! А что эти? Живы?! Труба ответила мгновенно – быстрой дробью, словно люди боялись, что отец не услышит и уйдет дальше. Ритм был сдвоен, отстукивали сразу оба, мешая друг другу – но все же Серега смог разобрать ответ.

– Д‑а‑н‑м‑ы‑з‑д‑е‑с‑ь…

– С‑л‑ы‑ш‑и‑м‑т‑е‑б‑я… М‑ы‑б‑л‑и‑ж‑е‑к‑с‑т‑е‑н‑е… П‑р‑и‑е‑м…

– В‑а‑с‑с‑л‑ы‑ш‑у‑р‑е‑б‑я‑т‑а… С‑л‑ы‑ш‑у‑в‑а‑с…

– В‑ы‑т‑а‑щ‑и‑т‑ь‑с‑м‑о‑ж‑е‑т‑е…

Серега – не было такой силы, что оторвала бы его сейчас – влип ухом в трубу, обхватив ее обеими руками, буквально впитывая любой звук, любое колебание! Вытащили?!.

– Ю‑р‑а‑с‑а‑н‑я… р‑е‑б‑я‑т‑а… м‑ы‑н‑е‑с‑м‑о‑ж‑е‑м… н‑е‑у‑с‑п‑е‑е‑м…

Отец отстукивал быстро – он торопился донести, торопился сказать, почему оставляет здесь бойцов – и Серега еле успевал улавливать. К тому же добавились к стукам и какие‑то скрежеты и шебуршания – и спустя секунду Серега понял: нечто под завалом имитировало шум воды…

– …К‑о‑л‑ь‑ц‑а‑р‑а‑з‑о‑ш‑л‑и‑с‑ь… г‑а‑л‑е‑р‑е‑ю‑т‑о‑п‑и‑т… я‑п‑о‑ш‑е‑ю‑в‑в‑о‑д‑е… б‑ы‑с‑т‑р‑о‑п‑о‑д‑н‑и‑м‑а‑е‑т‑с‑я… о‑ч‑е‑н‑ь‑б‑ы‑с‑т‑р‑о… с‑к‑о‑р‑о‑д‑о‑й‑д‑е‑т‑д‑о‑в‑а‑с… р‑е‑б‑я‑т‑а… м‑ы‑н‑е‑с‑м‑о‑ж‑е‑м… н‑е‑у‑с‑п‑е‑е‑м… п‑р‑о‑с‑т‑и‑т‑е… п‑р‑о‑щ‑а‑й‑т‑е…

И труба умолкла.

Это был приговор. Может, их и сумели бы вытащить – но галерею затапливало, и очень быстро. Вон они, потеки, следы давнего потопа, на стенах видны… И совсем немного времени нужно, чтоб вода пробралась под завал. Бойцы просто захлебнулись.

Оторвавшись от трубы, Серега поднялся. Пацаны все как один смотрели на него. Вымотан был так, будто выкопал штрек в одиночку. Не хотелось даже и думать о том, что в последние свои минуты испытали бойцы под завалом. Без движения, тонущие в жиже, лезущей в глотку… Ужас – и больше ничего.

– Не знаю… Не знаю, что это… – помолчав немного, подбирая слова, сказал он. – Морзянка… Переговоры людей, которые остались под завалом…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Живых людей? Они все еще там?! – завопил Илюха. Кажется, он не понял, что имел в виду товарищ. – Так надо копать! – и, подхватив лопату, дернулся к штреку.

– Стой, дурак! – Серега цапнул резвого научника за воротник. – Какие тебе нахер живые! Сколько лет прошло?!