Хоук и тайная комната - Garret Hawke Amell

- Я тебя слушаю - кивнул Невилл, постаравшись, чтобы его голос прозвучал обыденно. Ни к чему демонстрировать свое состояние окружающим.

- Слушай, я..... - Грейнджер вздохнула. - Прости меня, ладно?

- Простить? - моргнул гриффиндорец в полном недоумении.

- Ну да. В этом году я повела себя с тобой совсем не по-дружески. Не так, как в прошлом, но всё-таки.... - Гермиона запнулась и покраснела. - Господи, и что я несу?! В общем, прости меня, Невилл. Я очень сожалею о том, как себя с тобой вела в этом и прошлом году. Мы всё ещё можем быть друзьями?

- Мы друзья - озадаченно констатировал Лонгботтом. Гермиона от избытка эмоций соскочила с кресла и крепко его обняла. С изумлением он почувствовал, как у неё дрожат плечи. Неловко погладил её по напряженной спине. - Слушай, ты меня сейчас или затопишь, или задушишь, и твоим другом я точно буду очень недолго. - вышел из положения он, Гермиона всхлипнула пополам со смешком и отстранилась, утирая глаза.

- Извини....

- Да ничего - трансфигурировал платок Невилл, протягивая его подруге. Она тут же прижала его к лицу. - Ну так.... О чем ты хотела со мной поговорить?

- Да в общем-то.... - Гермиона снова замялась, но на сей раз плакать она явно не собиралась. - Не мог бы ты мне рассказать о некоторых чистокровных традициях?

Вот тут Лонгботтом чуть мимо кресла не промахнулся, но координация не подвела, и он неловко сел. Гермиона в ожидании устроилась напротив, дисциплинировано сложив ладони на коленях. Сейчас он заметил, что подруга выглядела по-другому. Явно магией уложенные волосы, вплетенный в них цветок, выглаженная мантия, ровная осанка. В смысле, подруга всегда была аккуратной, но сейчас всё было совсем иначе. Судя по тому, как она отводила глаза, спросить она хотела о чем-то конкретном. Но то ли смущалась, то ли просто не могла.

- Ну, я не очень хороший рассказчик, но могу попробовать.... - вздохнул Невилл, вспоминая долгие разговоры с бабушкой. И то, о чем именно она ему рассказывала в первую очередь. Сейчас он понимал, что в этих деталях не было не важных или не нужных вещей. В конце концов, именно наличие нюансов помогает рассмотреть картину в совокупности.

К середине его рассказа рядом с ним сидел чем-то привлеченный Финниган, справа, то и дело отвлекаясь от игры, прислушивался Дин Томас. Даже Рон иногда вставлял свои комментарии, когда речь заходила о разведении магических животных или магических контрактах и клятвах. Когда в гостиной воцарилась оглушительная тишина, Невилл осекся и обернулся вместе со всеми ко входу.

На пороге гостиной Гриффиндора с неизменным фотоаппаратом на шее мялся Колин Криви. Он выглядел вполне здоровым, хотя изрядно похудел. От всеобщего внимания первокурсник покраснел.

- Эм.... Привет? - неловко проговорил Колин, нервно облизнув пересохшие губы. - Я только что из Мунго, мне разрешили прийти.

В тот же миг в гостиной будто проревел лев, такой поднялся шум. Колину пожимали руки, расспрашивали, хлопали по плечам, усаживали рядом, Фред и Джордж под шумок попытались втиснуть ему сладости собственного изготовления, за что получили по головам тяжелой рукой доброго Оливера Вуда. Криви, похоже, и сам не ожидал такого приема. Поняв, что серьезные разговоры вести бесполезно, Невилл кивнул Гермионе, они присоединились к остальным. В тот вечер в гостиной Гриффиндора появилось очень много парных, одиночных и групповых снимков.

***

В гостиной Райвенкло было многолюдно, несмотря на свободу перемещений по замку, расходиться народ не спешил. Отсутствие Поттера удалось объяснить результатами осмотра. А причина нашлась практически на ходу - перенапряжение в ходе подготовки к экзаменам. Таких примеров в Хогвартсе было множество, старшекурсники кивнули и не стали задавать дополнительных вопросов. Голдштейн выдохнул. Пожалуй, только члены Круга догадались, что причина была для отвода глаз, но остальным и этого оказалось достаточно.

Работать не получалось, концентрация все время уходила в сторону. Убрав палочку в чехол, Голдштейн вздохнул и жестом развеял чары конфиденциальности. Магией без палочки он пользовался редко, но что-то простое и часто используемое уже получалось. А дальше может помочь только практика, шум ощутимо усилился. Смит и Корнер хмурились над звездной картой, но оба выглядели слишком нервными для занятия учёбой. Проходя мимо, он мельком взглянул в исписанный мелким почерком пергамент и отметил:

- Марс и Плутон упомянуты два раза.

- Да? - рассеянно отозвался Смит, подтянув к себе свиток. Его взгляд вспыхнул усталостью и раздражением. - Знаете что, да пошло оно всё к Моргане! - высказался второкурсник, отправляя свиток в камин. - Расписания экзаменов всё равно нет.

- Лишь бы над нами не поиздевались, и не поставили астрономию с зельями опять - потер лицо Корнер.

- Ой, не напоминай - скривился Смит.

- Ребята, смотрите - отвлек их от жалоб на жизнь Голдштейн. Оба тут же повернули головы в указанную сторону. В дальнем углу гостиной, баюкая на коленях инструмент, сидела Луна Лавгуд. Безмятежное выражение на лице было таким привычным, будто и не было никакого нападения. Не сговариваясь, они направились к ней и уселись рядом полукругом. Голдштейн машинально трансфигурировал кресла. - Привет.

- Здравствуйте - пропела Лавгуд, светло улыбнувшись. Тонкие пальцы ненавязчиво прошлись по инструменту, раздался мягкий, мелодичный звук.

- С возвращением, Луна - подал голос Корнер, тщательно подбирая слова. - Мы все очень за тебя беспокоились. Скажи, ты помнишь что-нибудь о том, кто на тебя напал?

- Ничего - с такой же безмятежной улыбкой ответила она. - Но это было похоже на длинный сон. Спасибо, я как будто говорю с друзьями.....

- Мы и есть твои друзья - заверил Смит, остальные кивнули, подтверждая. Девочка улыбнулась и начала тихо что-то бормотать, постепенно к голосу начала добавляться мелодия, а затем она запела:

Твой мир рисует страницы кровью,

Так расцветает багряный цветок.

Ты питаешь их жизнь собственной болью,

Не оглядываясь, каким будет в конце итог.

Когда под ногами разверзлась Бездна,

Ты, не раздумывая, прыгнул вниз.

Темнота поглотит тебя, даст исчезнуть,

А взамен другие получат жизнь.

Твое имя запишут в книгах,

И отпечатают в сердце множество лиц.

Но для тебя они были мигом.

Между моментом, и вот - ты уже