Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

– Ты называешь это воспитанием? Закрывать маленькую девочку в темном чулане? Не знаю, каким образом психиатр признал тебя вменяемой, но меня это уже достало. Я не позволю издеваться над Юлианой.

– Ты преувеличиваешь. Никто не издевается. Юля прекрасно понимает, что это – наказание за провинность.

Даже сейчас, когда они говорят на повышенных тонах, мама не кричит. Юлиана ни разу не слышала, чтобы она кричала. Но она говорит так тихо и отчетливо, что становится жутко.

– Я подаю на развод, – устало бросает папа.

Юлиана зажимает рот ладонью. Родители разводятся? Юлиана до конца не понимает, что это означает, но в школе у одноклассницы Дианки папа с мамой развелись, и теперь Диане приходится по выходным жить у отца. Она часто говорит, что ее поделили, как торт, на две неравные половинки. Неужели с Юлианой случится то же самое?.. На глаза наворачиваются слезы. Она хватается за ручку двери, но не осмеливается на нее нажать. Родители поделят ее, и в этом виновата только она.

– Ты не отберешь у меня Юлю.

– А, то есть теперь ты вспомнила про материнские чувства? – ерничает отец. – Нет, дорогая, Юлиана будет жить со мной. Максимум, что я тебе позволю, это видеться с ней в моем присутствии.

– Закон на стороне матери! Ты не посмеешь…

– Я юрист, я прекрасно знаю закон. И если ты добровольно не подпишешь отказ, то, поверь, на этот раз я найду такого психиатра, который докажет твою невменяемость и неспособность воспитывать дочь. И ты не только лишишься возможности встречаться с Юлианой, но и загремишь в психушку.

– Но… – в голосе матери слышится явное сомнение. – А как же содержание? Я ведь не работаю.

Отец тихо смеется, но не как обычно, по-доброму. Сейчас он смеется горько, с надрывом. Юлиана смеялась так же, когда пыталась скрыть от него, что мама в очередной раз закрывала ее в чулане. Она не хотела, чтобы родители ссорились. И сегодня тоже стоило промолчать. Но Юлиана не смогла обмануть папу.

– Какой тонкий намек. Когда-то я любил в тебе эту прямоту. Прекрасно! – Он громко хлопает в ладоши. – Если не станешь чинить препятствия при разводе и оформлении прав на ребенка, будешь получать ежемесячные выплаты. На твои расходы хватит. Можем даже составить договор, чтобы ты не переживала.

– Другой разговор.

– И каково тебе продавать свою дочь?

– О, как грубо. Я ее не продаю, но ты прав. С тобой ей будет намного лучше. Из меня вышла не очень хорошая мать.

Юлиана сжимается в комок, уткнувшись носом в щель под дверью, откуда льется тусклый свет. Она виновата, что родители разводятся. Дети всегда виноваты. Зачем взрослые их заводят? Если бы не она, у папы с мамой не было бы причин ссориться. Если бы не она…

* * *

Солнце медленно опускается за горизонт и забирает с собой не только дневной свет, но и надежду на то, что жизнь вернется в прежнее русло. Мантра «Сегодня обычный день» не помогла. В обычный день Юлиана не стояла бы перед домом свекрови, нервно перетаптываясь с ноги на ногу.

«Я думаю, нам надо поговорить, дорогая».

Час назад Лидия Александровна начала разговор по телефону с этих слов, опустив приветствие. Ласковое «дорогая» вызвало у Юлианы приступ зубной боли, хотя месяц назад она была у стоматолога, который сказал, что с ней все в порядке.

И вот сейчас, стоя на гравийной парковке перед миниатюрным одноэтажным домом, Юлиана отчаянно пытается успокоить участившееся сердцебиение. Поговорить? С Лидией Александровной? Они прекрасно ладили, когда не виделись друг с другом. А то, что мать Ильи жила за городом, лишь усиливало их взаимопонимание. Что ж, видимо, их встреча была лишь вопросом времени.

Юлиана подходит к простой двери белого цвета, по пути заглянув в арочное окно, которое занимает почти весь главный фасад дома. Но оно занавешено плотным кружевным тюлем, и даже теплый свет, льющийся на ухоженный газон, не дает ни намека на то, что происходит внутри.

Входная дверь раскрывается прежде, чем Юлиана успевает нажать на звонок.

– Ты так задержалась, дорогая. Заходи уже, а то ночь скоро, – и Лидия Александровна улыбается красными губами, зажав в зубах мундштук с сигаретой.

Ее суховатую фигуру скрывает просторный пеньюар с белыми кружевами, а золотистые локоны завиты на бигуди и спрятаны под сеточкой. Когда Юлиана только познакомилась с Лидией Александровной, то сразу подумала, что она сбежала из голливудского фильма пятидесятых годов. Все еще феноменально грациозная, она могла очаровать кого угодно. Только не Юлиану и не ее отца.

«Высушенное яблоко» – так величал папа Лидию Александровну. А уж он разбирался в людях, проработав юристом всю жизнь.

– Я и забыла, как у вас уютно, – Юлиана натянуто улыбается и проходит в прихожую, где ее окутывают запахи сигаретного дыма и корицы.

– Ну, разумеется, у меня уютно, дорогая. Мы должны уметь скрашивать свою жизнь. Я всегда говорю Илье, что вам не хватает в интерьере домашних ноток. Все так официозно! Кроме кухни. Да, ретро-кухня – моя любовь. – Она проплывает в гостиную, откуда доносится треск патефона. Небольшая пауза, и дом заливает бархатный женский голос.

Лидия Александровна вообще любит все, что связано с ретро. Недаром Илья шутит, что она родом из водевиля.

Юлиана сует ноги в пушистые белые тапочки и осторожно заходит в гостиную. Пытаться расслабиться бессмысленно. Тело напряжено так, словно готовится скрутиться в морской узел.

– Ох, дорогая, Илья просил меня молчать, но я не могу. Это выше моих сил! – театрально вздыхает Лидия Александровна.

Она сливается с белым диваном, который словно только что доставили из элитного мебельного салона. Юлиана даже боится предположить, сколько сил свекровь тратит на то, чтобы сохранить его первозданную снежную белизну.

– О чем вы?

Юлиана садится в одно из кресел без подлокотников, украшенное винтажными золотыми лепестками. Да. Патефон, старинная музыка, узорчатые маленькие зеркала на стенах и черно-белые фотографии. Каждая деталь подобрана со вкусом и выверена настолько идеально, что того уюта, которым так хвастается хозяйка дома, нет и в помине. Дом напоминает декорации к фильму.

– О чем я? Детка, ну давай не будем устраивать тут угадайку. Я о Зое. Знаешь, с меня хватит того, что я два года не вмешивалась в ваши игры. Хотя в голове не укладывалось, как можно забыть собственного ребенка! Я просила Илью, чтобы вы родили еще… Да, это, безусловно, ужасная трагедия, но ведь надо жить дальше. Впереди еще столько черных полос, нельзя споткнуться на