Инноваторы. Как несколько гениев, хакеров и гиков совершили цифровую революцию - Уолтер Айзексон

Сергея отдали в школу Монтессори, где детей учили мыслить независимо. «Там никто тебе не говорит, что нужно делать, — вспоминает Брин. — Ты сам выбираешь свой путь»[1044]. В этом они с Пейджем и были похожи. Позднее друзей спросили, был ли их успех связан с тем, что их родители — ученые, и они оба ответили, что большую роль в их жизни сыграло обучение по системе Монтессори. «Мне кажется, что дело в воспитании, в том, что нас учили игнорировать правила и приказы, самим проявлять инициативу, критически относиться к происходящему вокруг и поступать нестандартным образом»[1045], — рассказал Пейдж.

Брина и Пейджа объединяло еще одно: они с юного возраста умели работать на компьютерах. Родители подарили Брину Commodore 64 на его девятый день рождения. «В те времена было намного проще запрограммировать компьютер, чем сегодня, — утверждает Брин. — На моей машине был установлен интерператор BASIC[1046], поэтому я мог сразу начать разрабатывать свои программы». В средней школе Брин и его друг писали программы, которые имитировали искусственный интеллект и могли поддержать диалог с человеком, но только на письме. «Не думаю, что сейчас дети, начиная работать на компьютерах, имеют возможность так легко погрузиться в программирование, как это было со мной»[1047].

Когда Брину исполнилось семнадцать лет, отец взял его с собой в Москву. Брин чуть было не угодил в переделку из-за своих бунтарских настроений: он начал бросать камни в милицейскую машину. К нему подошли два сотрудника, чтобы разобраться, но родителям удалось все уладить. «Думаю, во мне живет бунтарский дух, потому что я родился в Москве. И я бы сказал, что во взрослом возрасте он никуда не исчез»[1048].

Мемуары физика Ричарда Фейнмана произвели на Брина сильное впечатление. Вслед за Леонардо да Винчи Фейнман горячо поддерживал союз искусства и науки. «Помню, в книге был отрывок, где он рассказывал, что хотел бы быть одновременно художником и ученым, как Леонардо, — сказал Брин. — Меня это очень воодушевило. Это ведь был рецепт счастливой жизни»[1049].

Он сумел закончить старшую школу за три года, а еще через три получил диплом бакалавра по математике и информатике в Университете Мэриленда. Какое-то время они с приятелями, такими же компьютерными гиками, засиживались на электронных досках объявлений и в интернет-чатах, однако вскоре Брину стало скучно читать, как «десятилетние мальчики пытаются говорить о сексе». Он увлекся текстовыми многопользовательскими компьютерными играми (МУДами[1050]) и даже сам написал одну. В ней был почтальон, доставлявший игрокам взрывающиеся посылки. «Я много времени провел в МУДах и считал их классными»[1051], — вспоминает Брин. Весной 1993 года, когда он учился на последнем курсе университета, Марк Андриссен выпустил свой браузер Mosaic. Брин его скачал и пришел в полный восторг от Интернета.

Брин получил грант от Национального научного фонда США и поступил в аспирантуру Стэнфорда, где решил изучать data mining — сбор и анализ данных. (Массачусетский технологический институт нанес двойной удар, отказав как Брину, так и Пейджу, чем навредил если не им, то себе точно.) Для получения ученой степени Брину нужно было сдать восемь экзаменов, и вскоре после приезда он прошел семь из них на отлично. «Я провалил тот экзамен, в котором был больше всего уверен. Я пошел к преподавателю, чтобы обсудить ответы, и у меня получилось настоять на своем. Так мне зачли все восемь тестов»[1052]. Таким образом, остаток года Брин мог жить в свое удовольствие, ходить на любые лекции и заниматься любимыми видами спорта: акробатикой, воздушной гимнастикой на трапеции, парусным спортом, плаванием и спортивной гимнастикой — довольно необычный набор. Он мог ходить на руках и как-то признался, что подумывал сбежать и присоединиться к цирку. Брин также очень любил кататься на роликах, и нередко можно было видеть, как он молнией проносился по залам и коридорам.

Пейдж только прибыл в Стэнфорд, а через несколько недель весь факультет компьютерных наук переехал в новое здание имени Билла Гейтса[1053]. Брину не понравилось, как архитектор пронумеровал помещения, поэтому он предложил новую систему, которая лучше описывала, где какое помещение находится и какое между ними расстояние: «Моя система была, так сказать, интуитивно понятна»[1054]. Пейдж делил учебную комнату с тремя другими аспирантами, и там же обосновался Брин. Система полива растений в подвесных горшках управлялась компьютером, пианино тоже было подключено к компьютеру, также в комнате были всевозможные электронные гаджеты и туристические пенки для желающих поспать днем или остаться в университете на ночь.

Неразлучным друзьям дали прозвище, которое писалось в «верблюжьем регистре», — ЛарриИСергей. Их споры и колкие подшучивания напоминали дуэли, в которых мечи становились только острее, затачиваясь друг о друга. Тамара Манзнер, единственная девушка в группе, называла их перепалки «так глупо, что умно». Особенно часто она говорила эти слова, когда приятели обсуждали абсурдные идеи, например, можно ли построить из лимских бобов что-то размером с дом. «Было очень весело заниматься в одной комнате с ними, — рассказывает Манзнер. — У нас у всех был сумасшедший график. Помню, как-то раз у нас не было свободных мест в три часа утра в субботу»[1055]. Тандем ЛарриИСергей прославился не только своей гениальностью, но и дерзкими выходками. «Они даже не пытались изобразить уважение к вышестоящим, — вспоминает профессор Раджив Мотвани, один из их кураторов. — Они постоянно со мной спорили и без зазрения совести могли сказать: „Вы несете полную чушь!“»[1056]

Нередко инноваторы объединяются в команды так, что сильные стороны одного компенсируют недостатки другого. Так было и с тандемом ЛарриИСергей. Пейдж был не особо общительным, ему было проще наладить зрительный контакт с монитором, чем с незнакомцем. У него было хроническое заболевание голосовых связок из-за перенесенной вирусной инфекции, поэтому говорил он тихим и хриплым голосом. Порой он предпочитал промолчать (в этом был некоторый шарм), чем мог приводить людей в замешательство. Зато от этого его редкие реплики становились еще более запоминающимися. Иногда Пейдж уходил глубоко в себя, а иногда был очень интересным собеседником. Он умел вдруг искренне улыбнуться и так внимательно слушал людей, что невольно льстил им и немного обескураживал. Пейдж обладал строгим научным умом, умел находить противоречия в самых обыденных высказываниях и мог легко превратить поверхностный разговор в глубокую дискуссию.