Колосья под серпом твоим - Владимир Короткевич

Эти лжецы просто никогда не писали даже посредственных книг.

Точно так же, как лгут, что писатели вообще «выдумывают» какую-то жизнь.

Жизнь «выдумать» нельзя. Ее можно только воссоздать. Такой, какой она была, со всеми радостями и со всеми потерями. Со всеми воспоминаниями прошлого. Со всем тем, что пережил ты сам и твои друзья. И со всем тем, что пережили, чем перемучались мои и ваши предки. С тем подсознанием что хранится от них в моей и вашей душе.

Потому что все мы — от них. От их радостей, от их мыслей от всего, чем они жили.

Если бы не работали, не творили, не создавали, не сражались и не боролись они, — нас бы не было.

Это верно. Так же верно как то, что без каждой созданной нами песни правнуки наши будут безмерно беднее.

Без каждой книги, не сотворенной нами, будет беднее моя и ваша родина, самое ценное и, пожалуй, единственное, что дано нам.

И все же дело книги, дело песни, дело вообще всего того, что мы создаем, бывает иной раз мучительным, трудным.

Герои книг и песен зачастую начинают не слушаться, жить своей, не зависимой от автора жизнью.

Они начинают требовать, протестовать, начинают вести себя, как живые.

И очень горько бывает порой, когда «измышленный» тобой человек вдруг по логике самого своего характера, вдруг сламывается, предает или творит еще что-либо, недостойное человека.

Очень жаль, когда твой рыцарь без страха и упрека, достойный всего, самого лучшего на земле, должен идти на эшафот или под пули.

Они все воистину мои дети и, если я чего-то стою как писатель, надеюсь — мне удалось это. Они стали нашими братьями и сестрами.

И потому не упрекайте меня за то, что задержал продолжение «Колосьев».

Мне просто жаль бросить этих людей, моих сестер, друзей, братьев, товарищей в мутный омут войны, ненависти, изгнания.

Жаль отдать их кандалам, ссылкам, виселицам. Подвергнуть последнему унижению и возвышению, которое есть — смерть.

Потому что для этих людей наступают годы ненависти. А Человек не создан для ненависти. И я скорблю по всем этим людям.

И еще немного, наверное, мне жаль самого себя. Как ту грушу над откосом Днепра, которая упала в его волны в 1963 — а в романе — в 1850 году, как всех убитых и замученных за правду на этой земле.

Жаль предписывать прекрасным женщинам, созданным для любви, — траур и ссылку.

Жаль отправлять мужчин, созданных для доблести и знаний, — на эшафот.

А вам было бы не жаль?

Так потерпите немного. Дайте собраться с силами. Потому что не сделать этого тоже нельзя.

Иначе их святые тени останутся неоплаканными и неотомщенными.

Дело даже не в том, что в память о них, в память о Калиновском и Траугутте, Бобровском и Мацкявичусе, Гриневиче и Сераковском… в память, наконец, о Майке и Алесе будет провозглашен в Лондоне, в Сент-Мартинс-холле I Интернационал.

Дело в том, что до сих пор стоит в Рогачеве старый дубовый крест на могиле Тумаша Гриневича, что многим людям, и мне, и вам — надеюсь — после прочтения еще не написанных частей «Колосьев» будет безмерно больно.

Единственное, что меня еще удерживает от того, чтобы на уже сделанном поставить точку, — так это то, что все должны узнать о множестве подвигов и свершений этих людей.

О том, как они не клонили головы перед несправедливостью и не задирали ее перед слабыми.

Они просто должны дожить свой век, как все люди, сполна, до последнего дня. Проявив при этом мужество, которое сегодня всем людям земного шара нужно, как никогда.

Будьте счастливы, если только это счастье не покупается ценою самого важного в мире: ощущения в себе Человека.

И на этом пути, тяжелом и трудном, да поможет вам ваша совесть.

Если это будет так — мы все скоро еще встретимся.

Владимир Короткевич

[1] По старому, времен унии, обычаю, который почти исчез в ХIХ веке, некоторые белорусские помещики отдавали сыновей на «дядькованье» (воспитание) в крестьянские семьи. (Здесь и далее примеч. автора.)

[2] Могильщикам (белорус.).

[3] В о л o к а — около 21 га.

[4] П о ч и н о к — хата в нетронутом лесу, начало, почин деревни (белорус.).

[5] Род борща, заправленного боровиками и луком (белорус.).

[6] Пресная, без закваски выпеченная, лепешка (белорус.).

[7] Блюдо из ржаной муки (белорус.).

[8] Униатом.

[9] С к о р б я щ и й — статуэтка, изображающая задумавшегося Христа.

[10] П о с т р и ж е н и е — древний обычай. При достижении отроческого возраста мальчику отрезали прядь волос.

[11] Река темная (пол.).

[12] Мой маленький князь Загорский! (фр.)

[13] Все идет хорошо! Все идет хорошо, мой маленький сынок! (фр.)

[14] Хорошо ли я начал? (фр.)

[15] Рыцарская точка зрения на вещи… Ры-царь! (фр.)

[16] Женщины иногда бывают легкомысленны (фр.).

[17] В черном цвете (фр.).

[18] Мне очень приятно (пол.).

[19] Особая порода белорусских и польских коней-иноходцев.

[20] Пасть (охотничий жаргон).

[21] О, этот маленький соня! Все встали, маленькие птички поют господу свою хвалу, не так ли? А он спит и не знает: кто рано встает, тому бог дает (нем.).

[22] Oчень хорошо. Иди умываться, иди поздоровайся с маменькой, иди принимать божий дар, а потом за книги, если князь не хочет остаться глупым князем, не так ли? (нем.).

[23] А мне все равно (букв.: это мне колбаса) (нем.).

[24] Поэтому Герман Херуск льву подобно р-ринулся на омер-рзи-тельного Вара, вождя р-растленных римлян. И Тевтобургский лес стал пол-лем немецкой славы (нем.).

[25] Вид пирожков или ватрушек (белорус.).

[26] Встань! Исключительно пикантно-утончённые отправления, достойные настоящего княжеского недоросля, суть не упования в кровати на самопроистекание, не так ли? (Пародийный стиль, нем.).

[27] Льву подобно… Не так ли? (нем.)

[28] Чулок (белорус.).

[29] Достопочтенная фрау… Стаканчик водки… (нем.)

[30] Добрый день, мадам (фр.).

[31] Он очень мил (фр.).

[32] Чудеса гимнастики (фр.).

[33] Он остроумен (фр.).

[34] В парадном костюме (ит.).

[35] Каждому своё (фр.).

[36] По причине появления этих старых тупиц? (фр.).

[37] Совсем не появлялась (фр.).

[38] Появиться здесь на короткое время (фр.).

[39] Пошли сегодня сынов с бреднем. Паны юшку будут есть, так, может, какая рыбина попадется (белорус.).

[40] Cудно торговцев рабами.

[41] Островок у западного берега Африки. База торговцев рабами.

[42] Свет! Высокопоставленные особы! (фр.)

[43] Наше ужасное дитя (фр.).

[44] Лохмотья, рвань (белорус.).

[45] Избранный круг (фр.).

[46] Я не люблю грубого смеха (фр.).

[47] Дела не пойдут! Дела не пойдут! (фр.)

[48] Мрак! Мрак! (фр.)

[49] Чтобы подставить себя под пули (фр.).

[50] Тише! Не надо об этом говорить (фр.).

[51] Имеется в виду Муравьёв М. Н., заклейменный впоследствии общественным мнением России как «вешатель».