Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова

дом хозяина. После перенесения риса в амбар жрицы у кадазанов исполняют старинный танец под звуки барабанов и гонгов. Главная жрица обращается к богам с просьбой ниспослать и на будущий год хороший урожай. Затем к танцу жриц присоединяются все жители деревни. Этим массовым танцем выражается благодарность богу Киноингану и его дочери — богине Хуминодун [Клинг Зайнал, 1985, с. 32].

Японский этнограф Обаяси Тарё обращает внимание на то, что в древнейшей японской летописи «Кодзики» (712 г.) сохранился миф, повествующий о происхождении риса. В этом мифологическом сюжете рассказывается о Богине плодородия, убитой богом Сусаноо: из головы богини появился шелковичный червь, из глаз высыпались рисовые зерна, из ушей — просо, из носа — красная фасоль, из чрева — пшеница и соевые бобы [Обаяси Тарё, 1985, с. 9].

В фольклоре вьетов рис «посылается» людям Небом, Небесным правителем, Небесным духом. Иногда в роли «дарительницы» риса выступает прекрасная Небожительница. Так, в сказке «Зерно, посланное Небом» героем выступает младший брат, на поле которого вырос лишь один колос, но с крупными зернами; он получил от Небожительницы дар — исполнение трех его желаний. С тех пор в его доме стало «полным-полно риса, много родни, а серебра без счету». Сказка заканчивается словами: «Одно зерно, посланное Небом, стоит целого амбара риса, выращенного человеком» [Сказки народов Вьетнама, 1970, с. 61].

В других сказках вьетов объясняется, почему рисовое зерно такое маленькое. Так, в сказке «Рисовое зерно» говорится о Небесном духе, пожелавшем, послать людям на землю рис. Небесный дух взглянул вниз на землю, увидел, как страдают люди и живые твари, и сжалился над ними. Он стал думать, как помочь им. Долго думал и решил послать на землю рис. Далее рассказывается о совете Небесного духа с разными животными — слоном, львом, тигром, медведем и муравьем, — какого размера должно быть зерно риса. По совету муравья, Небесный дух «сделал» рисовое зерно таким же маленьким, как муравей [Сказки народов Вьетнама, 1970, с. 69–71].

Обряды поклонения Душе риса у многих народов Юго-Восточной Азии составляют сложную структуру. Напомним лишь основные из них. Перед началом сева, для того чтобы «не обидеть» Душу риса, «очищали» орудия труда, молились духам земли и вод. У малайцев во время церемонии, предшествовавшей началу сева, жрец-паванг любовно пересыпал зерна риса в ладонях, чтобы умиротворить Душу риса, защитить от злых духов, оградить от людской злобы [Клинг Зайнал, 1985, с. 33]. Время колошения риса ассоциировалось у народов Юго-Восточной Азии с «беременностью» Матери риса. Тайские крестьяне, например, среди прочих даров приносили в это время на поле кисловатые на вкус фрукты, еду, которую любят есть беременные женщины. Начало жатвы — это время «родов». Прежде чем срезать первые колоски, просили прощения у Матери риса за причиненную ей боль. Малайцы, яванцы, балийцы срезали первые колосья маленькими ножами, которые как бы прятались в руке жницы. Первые колосья — это Дитя риса. У целого ряда народов отмечены обряды поклонения, и заботы о нем. Окончание жатвы — время «появления» Невесты риса. Большой комплекс обычаев и обрядов связан с «приглашением» Души риса в дом хозяина участка, а затем и «приглашением» риса в амбар, где, как полагали, происходило «бракосочетание» Невесты риса с ее божественным супругом. Это «бракосочетание» было залогом урожая в новом году. При исполнении этих обрядов главную роль играли жрецы и жрицы — знатоки древнейшей культуры.

В рисоводческой обрядности изучаемых народов большую роль играют культы плодородия, многие обряды носят ярко выраженный эротический характер.

Изучение календарных обычаев и обрядов вьетов, лао, кхмеров, тай, бирманцев, яванцев, балийцев, тагалов позволяет утверждать, что, несмотря на региональные и этнические различия, в древней земледельческой культуре народов Юго-Восточной Азии прослеживается сходный мощный пласт аграрных культов. В этой системе древнейших религиозных воззрений центральное место принадлежит обожествлению риса. Систематизированный в монографии материал по календарным обычаям и обрядам свидетельствует о том, что древние аграрные культы народов Юго-Восточной Азии представляли собой целый комплекс, систему воззрений (со своим пантеоном, мифологией, иконографией, законченным и последовательным циклом обрядов, с их исполнителями и руководителями — жрецами и жрицами), автохтонную по своему происхождению. В центре этой древней аграрной культовой системы — поклонение рису. Эта система — главный исток самобытности и неповторимости культуры народов Юго-Восточной Азии.

Календарная обрядность и общинно-семейные традиции

Особенности хозяйственно-культурного типа (ХКТ) изучаемых народов Юго-Восточной Азии — типа пашенных земледельцев с развитым поливным рисосеянием — определили исторически особую роль общины, общинно-семейных традиций в жизни этих народов. Именно община и семья являются носителями и хранителями традиций, обычаев и обрядов календарного цикла, праздников года. Об этом свидетельствует и систематизированный в книге материал. Роль общины в проведении и сохранении календарных обычаев и обрядов, пожалуй, наиболее подробно прослежена на вьетском материале (например, [Мухлинов, 1961, с. 269–277; Чан Куок Выонг, 1978, с. 70–82]). Вьетнамский этнограф Чан Куок Выонг подчеркивает особое значение общины в сохранении традиционных праздников, а также роль праздников в жизни общины вьетов. Календарный праздник рассматривается им как «эмоциональная потребность выражения общественных чувств», чувств единства всех членов общины. Праздники способствовали укреплению духа общинной солидарности. Перед общиной и перед Духом-покровителем общины равными были и простой крестьянин, и знатный чиновник — выходец из данной деревни. Во время праздников — при исполнении любовных песен-диалогов мужчин и женщин, во время национальной борьбы и разного рода других состязаний (перетягивание каната, запуск воздушных змеев и др.) — укреплялось чувство общинной солидарности. И хотя большинство жителей практически не принимало участия в этих состязаниях, они «болели» за своих представителей, их эмоциональный праздничный настрой был созвучен настрою непосредственных участников, и это подбадривало соревнующихся. Поэтому праздничная толпа представляла собой внутренне сплоченный родственный коллектив, а не временно собравшихся людей. Можно сказать, что во время традиционного праздника все члены общины не только эмоционально ощущали свое единство, но и сопереживали, проникались идеей единения всего коллектива с Небом и Землей, с окружающей природой, со Вселенной [Чан Куок Выонг, 1978, с. 74].

Несомненно, это наблюдение вьетнамского ученого находит себе подтверждение в календарно-праздничной обрядности и других народов Юго-Восточной Азии. Это связано и с той поистине огромной ролью, которую община играла в социальной и экономической жизни общества в целом, а также с тем обстоятельством, что на протяжении тысячелетий статус члена общины был очень высок.

Так, С.В. Кулланда в статье «Некоторые аспекты отношений общины и государства на Яве (I тысячелетие н. э.)» подчеркивает, что в X в. н. э. для обозначения члена общины, как рядового, так и аристократа, использовался один и тот же термин — анак вануа