Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— И кто, по-твоему, этим занимался? Демоны?

— Не буду даже пытаться угадывать. Давай-ка пойдем прогуляемся по этому городу, заодно посмотрим, нет ли там никаких подсказок. Так или иначе, похоже, что наш путь ведет туда.

Эта прогулка могла бы в ком угодно пробудить манию преследования: двери и окна, черные как сажа, казались воплощением опасности, разлитой в воздухе этого места, а лавовое озеро бросало на строения дьявольский красный отсвет.

— У дарквистов дверные проемы обычно делаются размером метр на два с половиной, — заметил Дарквист, разглядывая здания. — Они, конечно, могут располагаться как горизонтально, так и вертикально, поскольку нам это безразлично, но пропорции обязательно такие. У вас, землян, двери делают в форме прямоугольника, длинная сторона которого расположена вертикально, что объясняется вашими неизменными размерами и наличием двух ног. А теперь посмотри, какие двери у этих огромных помещений — я так понимаю, что это квартиры или бараки для рабочих.

Дверные проемы были сделаны в форме арок два метра в ширину и три в высоту, но боковые стены посередине зачем-то слегка загибались наружу.

— Здесь жили не Кинтара, — сказал Джимми после недолгого раздумья. — Это был кто-то еще.

— Очень хорошо. Но посмотри вон на то здание, повыше, в конце города. Оно более причудливое, с каменными колоннами — похоже, покрыто снаружи тем же материалом, что и трубопроводы для лавы. В нем двери двустворчатые и представляют собой два прямоугольника три метра высотой и два шириной.

Маккрей кивнул.

— Очевидно, это был дом демона — наверное, он был здесь главным. Интересно, почему он покрыл его этим материалом — из опасения, что рабочие могут залить его лавой из верхнего озера, или это была просто предосторожность?

— Скорее всего и то, и другое, — отозвался Дарквист. — Я вот думаю: не является ли представшая перед нами здесь, в этом мире, картина отображением того, что стало бы с нашим миром, приди Кинтара снова к власти?

При мысли об этом Джимми бросило в дрожь.

— Однако, не слишком ли все это примитивно для предполагаемых полубогов, располагавших технологиями, какие нам и не снились?

— Я думаю, это было сделано намеренно. Чем больше я смотрю на дела их рук, тем больше задумываюсь, и начинаю многое понимать — по крайней мере, основное. Во-первых, намного легче контролировать нацию, когда технологии — привилегия правителей. В Мицлаплане, как я понимаю, высокие технологии запрещены; они подразделяются на различные уровни, и каждый получает доступ лишь к тому уровню, который разрешает ему Империя. Большинство миколианцев практически не имеют доступа к высоким технологиям, у них до сих пор применяется ручной труд, близкий к рабскому. Компьютеры, кондиционеры и все прочее доступны только для богачей, военных и технократов. Империя Биржи запрещает применять машины во всех областях, где это только возможно, — в основном чтобы освободить рабочие места для основной массы населения. Мне кажется, Кинтара тоже предпочитали иметь как можно более невежественных и примитивных подданных, но по иным причинам.

Маккрей кивнул:

— Потому что им это нравится. Им нравится играть в богов.

— Они живут, чтобы властвовать, доминировать — просто ради самой власти, — согласился Дарквист. — Почему? Думаю, потому, что это все, что у них есть. Когда у тебя столько власти и знаний, тебе больше ничего не остается, кроме как играть в бога. Они играют ради самой игры, ради развлечения, ради удовольствия. А разве это не относится и к любому из ваших божеств? Кстати, мне тут вспомнилось — ведь ваш бог тоже настолько устал от созидания, что в конце концов создал себе достойного противника.

— Э-э… ну, думаю, да, можно и так сказать. И много миллионов лет казалось, что этот противник побеждает. Но наш бог, по крайней мере, в конце награждает даже худшего игрока, который последовал его пути, а не пути дьявола, — заметил Маккрей.

— Да, как мне кажется, в конечном итоге в этом и состоит основная разница. В религии дарквистов свои боги есть практически у всего — у каждого дерева, каждого листочка, каждого камешка. У нас так много святынь и вещей, которым следует поклоняться, что не грешить попросту невозможно, даже когда ты идешь и никого не трогаешь. Если, однако, упорно стремиться к святости и по мере возможности избегать греха, когда-нибудь ты можешь и сам стать маленьким богом — по крайней мере, так говорят. Я, правда, никогда не видел большой чести в том, чтобы быть богом какого-нибудь листика или палочки, но даже у таких богов есть власть, и к ним надо относиться с почтением, хотя бы потому, что, возможно, когда-то они были твоими предками. Кинтара же, если даже у них и есть свои легенды, ничего подобного не обещают. Служи им — и ты будешь награжден, здесь и сейчас, комфортом, властью и всем прочим; воспротивишься — и тебя медленно и жестоко отправят к праотцам. Не очень-то приятная перспектива, зато доходчиво.

— «Когда мы умрем, мы будем летать среди звезд и сможем быть кем хотим», — процитировала Триста.

Джимми удивился.

— Вот уж не знал, что у морф тоже есть своя религия. — Вообще-то ему следовало бы об этом знать, но он никогда не расспрашивал ее о таких вещах.

— Я не захотела ждать. Я хотела летать среди звезд уже сейчас — и я летаю. Правда, так я не найду Вселенский Разум, но я никогда и не собиралась целую вечность бороздить космос в его поисках.

— Ну что ж, если мы правы в своих предположениях, то они весьма последовательны в создании своего образа, — высказался телепат. — Даже религия миколианцев, куда менее жестокая, требовала человеческих жертв, если я правильно помню курс сравнительных религий. И все же мне кажется, что они скорее преклоняются перед демонами, чем поклоняются им. Возможно, именно поэтому они не выпустили тех двух демонов, которые так пытались нас достать. Весьма обычное дело — рабы заявляют, что жаждут всеобщего равенства, а на самом деле просто хотят поменяться местами с хозяевами.

Они покинули город, с любопытством и опаской отправившись дальше.

— Интересно, — сказал Дарквист, — откуда ты так много знаешь о разных религиях, демонологии, пентаграммах и тому подобном, Маккрей? Если это часть твоего религиозного обучения, то у тебя очень странная религия.

Джимми отрешенно улыбнулся.

— Все религии странны, если с детства не относиться к ним как к чему-то само собой разумеющемуся. Скажем так: в юности у меня был к этим вещам нездоровый интерес. Впоследствии я попытался выкинуть все это из головы, но оно все еще там, и в нужный момент всплывает на поверхность.