Память (Книга вторая) - Владимир Чивилихин

Во время одной из встреч с тобой, Доржийн, мы заговорили о сегодняшнем и будущем. И в повести, над которой я тогда работал, мне захотелось выразить общие наши мысли в раздумьях одного из ее героев, потомка декабриста, мечтающего написать большой труд о созидательной истории человечества; в этой работе он собирался коротко и точно оценить всяческих Ганнибалов и наполеонов, чингиз-ханов и гитлеров, пунические, столетние и прочие войны, сосредоточив главное внимание на истории становления Человека — на развитии гуманистической мысли, наук, на совершенствовании труда человечьего, на борьбе людей с угнетением, нуждой, предрассудками, болезнями и неправдой, на усложнении взаимоотношений между обществом и природой…

Да воцарится мир меж людьми и народами!"

Чернигов — Козельск — Куликово поле — Москва.

1973 — 1980 гг.

СВЯЗУЮЩАЯ ВСЕ СО ВСЕМ…

Заметки о романе — эссе Владимира Чивилихина «Память»

Способ быть счастливым в жизни есть: быть полезным свету и в особенности Отечеству.

Думается, только в наши дни могла родиться такая необычная по всем статьям книга, как «Памягь». В годы, когда народ пристально вглядывается в свое прошлое, недавнее и далекое, пытаясь осмыслить, понять, что дало ему силы свершить невиданную в мире революцию, создать неслыханное ранее государство рабочих и крестьян, выстоять и победить в самой кровопролитной войне, какую знала история. В годы, когда все больше советских людей стало осознавать, наследниками какого великого богатства мы являемся, наследниками какой культуры, уходящей корнями в глубь веков!

Такие книги, как «Память», служат словно бы катализатором, заметно усиливают интерес к истории, они отвечают на многие вопросы и ставят новые, открывая увлекательные маршруты для грядущих исследователей… Они мощный заряд и возвышающих душу эмоций, и обогащающих память знаний.

Не всякой книге суждено вызвать столько разноречивых толков, сколько их уже выпало на долю «Памяти». Прав ли писатель, отстаивая свои предположения о маршруте Батыевых орд во время нашествия на Русь в 1237 — 1238 годах, о численности их, о точной дате битвы на Сити, о причинах поворота захватчиков от Новгорода, об обстоятельствах гибели героических защитников неприступного Козельска, названного татарами «злым городом», о качестве вооружения русского войска в битве на поле Куликовом, о лингвистических истоках слова «вятичи» и т. п. Возникали и другие вопросы. Что представляла собой Русь в те далекие времена? Какое значение для ее исторических судеб имело то нашествие и установившееся затем так называемое татаро — монгольское иго? Было ли у Руси свое средневековье или ее «древность» затянулась чуть ли не до петровских времен, когда на Западе вызревали уже революции буржуазные? И о самом важном — впрямь ли неспособны были наши предки навести порядок в своем доме, как это утверждали сторонники норманистской теории призвания варягов на Русь или их «оппоненты» — «евразийцы», расходящиеся с норманнстами, пожалуй, лишь в том, что порядок Руси будто бы был принесен… с Востока? И существуют ли вообще народы, наделенные особой «пассионарностью», то есть некой «присутствующей во Вселенной человеческой энергией», не связанной «зависимостью с этическими нормами», и народы… неполноценные, что ли, с «нулевой пассионарностыо», обделенные природой в прямом и переносном смысле. Последнее звучит почти кощунственно, напоминая о бредовых расистских теориях германских фашистов.

Владимир Чивилихин в «Памяти» обнажил потаенный смысл новейших попыток пересмотра истории средневековья нашей Родины, с открытым забралом вышел на бой за истину, вышел во всеоружии фактов, научных данных. И книга его стала величественным гимном народам — созидателям, исторический смысл существования которыхне пожива за счет менее «пассионарных» соседей, а развитие собственной экономики, культуры, освоение природных богатств.

Развитие это невозможно без знаний осноиательных и всесторонних, знаний в практически неисчерпаемом объеме, причем и таких, что относятся к глубинной сути самого человека как существа не только биологического, но и социального. Созидателям не обойтись без исторической памяти. «…Давно ушедшие люди с их страстями, помыслами и поступками, движения и подвижения народов, царства и кумиры, великие труды миллионов, моря их крови и слез, разрушающее и созидательное, пестрые факты, широкие обобщения, разноречивые выводы — в этой бездне минувшего так легко и просто потеряться, растворить себя в том, что было и больше никогда не будет, а потому будто бы так легко и просто обойтись без всего этого, прожить оставшееся время сегодняшним днем, найдя радость в честном заработке на кусок хлеба для своих детей, — пишет Владимир Чивилихин. — Однако память — это ничем не заменимый хлеб насущный, сегодняшний, без коего дети вырастут слабыми незнайками, неспособными достойно, мужественно встретить будущее».

Роман — эссе «Память» тем и хорош, что распахнут вширь и вглубь, что стоит за ним громадный объем знаний, не просто переложенных автором на доступный и неспециалистам язык, но по — настоящему освоенных, то есть взятых критически, глубоко и всесторонне осмысленных, оспариваемых, когда это необходимо, но опять — таки с привлечением новых фактов, аргументов, логических выводов.

Вширь — потому что, задавшись целью исследовать хрод в веках, историю, что прошла через него", а именно род декабриста Николая Осиповича Мозгалевского, автор вскоре вышел на прямо — таки необозримое житейское море — люди ведь в своих действиях и своих судьбах связаны друг с другом гораздо теснее, чем это обычно принято думать. И вот под пером писателя оживают все новые и новые имена, громкие и не очень, известные или малоизвестные, порою открываемые с совсем неожиданной стороны, и встают за ними разнообразнейшие пласты человеческой деятельности. Автору приходится вслед за героями разбираться не только в истории и географии, но и в… металлургии, коль речь заходит о знаменитом русском металлурге В. Е. Грум — Гржимайло и его сыне, пошедшем по стопам отца; разбираться в химии — без этого невозможно говорить о великом Д. И. Менделееве, который родственными узами был связан и с потомками декабристов, и с поэтом Александром Блоком; разбираться в архитектуре — а как иначе расскажешь о П. Д. Барановском или К. И. Бланке; разбираться в строительстве, когда боковые тропинки повествования уводят не куда — нибудь, а к великой Транссибирской железной дороге и Байкало — Амурской магистрали, в создании или изыскании трасс которых принимали участие и декабрист Гавриил Батеньков, и внуки декабристов Николай Мозгалевский, Василий Ивашев; разбираться в сельском хозяйстве, поскольку без этого не понять подвига В. А. Мозгалевского, внука декабриста, дворянина, ставшего одним из первых русских поселенцев в Туве. Впрочем, все области знаний, в которые пришлось в определенном объеме вникать автору (и во что он настойчиво вовлекает своего любознательного читателя), даже перечислить трудно…

Большинство тех, о ком рассказывает и на чьи труды опирается Владимир Чивилихин (что обусловлено самой тематикой и спецификой романа — эссе), — это либо путешественники, этнографы, востоковеды, вроде Г. Е. Грумм-Гржимайло, Н. Н. Миклухо — Маклая, Н. Я. Бичурнна, Г. Н. Потанина, Н. М. Ядринцева, либо историки — от Н. М. Карамзина, В. Н. Татищева, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, Н. И. Веселовского до М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова, Е. А. Рыдзевской… Особенно западает в душу то неоднократно подчеркиваемое автором обстоятельство, что «наукой наук» вполне профессионально увлекались многие декабристы — пятьдесят пять историков насчитывается среди них! А декабрист Александр Корнилбвич был основателем первого в России исторического альманаха «Русская старина».

С большой теплотой, искренним глубоким уважением пишет автор об археологах — подвижниках, таких, как А. В. Арциховский, нашедший первую новгородскую берестяную грамоту и тем положивший начало открытию изумительного мира чуть не поголовной грамотности древней, как сказали бы раньше, а теперь, наверное, вслед за Владимиром Чивилихиным, скажут — средневековой Руси; как Т. Н. Никольская, открытия которой при раскопках близ Козельска блестяще подтверждают сведения о высоком уровне хозяйственного и культурного развития домонгольской Руси.

А какая гордость за подлинных патриотов своей Родины и ее древней истории звучит в строках писателя о самых простых русских людях, отнюдь не ученых с мировым именем, но внесших тем не менее весомый вклад в науку и культуру! Например, о Дмитрии Самоквасове, который еще в царское время, наперекор казенным профессорам, отрицающим саму возможность развития богатой культуры на территории Древней Руси, начал на свои деньги раскопки Черной Могилы на Черниговщине, ныне знаменитой во всем просвещенном мире. Или — о Николае Ядрннцеве, революционере и неутомимом исследователе природных и культурных богатств Сибири, инициаторе учреждения первого в здешних краях Томского университета, человеке, открывшем Орхоно — енпсейские письмена с параллельным текстом на китайском языке, что вполне сравнимо со знаменитым открытием французским ученым Шампольоном параллельного греческого текста к египетским иероглифам. Или — о школьном учителе истории Ф. И. Кириллове, который первый обратил внимание на следы древней цивиляяации на Белом Июсе, но, к сожалению, не мог достучаться до уснувшей профессиональной совести тогдашнего главного археолога Красноярска. Или — о краеведе из Козельска В. Н. Сорокине и других. Так и хочется воскликнуть вслед за писателем: «Слава краеведам!»