Пророчество: Дитя Земли - Элизабет Хэйдон

Он вздрогнул, вспомнив голос другой женщины, от которого защемило сердце.

«Все будет хорошо, Сэм. Ты не сделаешь мне больно. Правда. Все будет хорошо».

Он прикрыл веки, и в уголках его глаз появились слезы. Эши опустил голову на плечо Рапсодии и нежно провел ладонью по ее спине. Он осторожно ее раздел, морщась от вида повязок, и накрыл их обоих одеялом.

С некоторым трудом Рапсодия подняла руки и сняла черную бархатную ленту, стягивавшую волосы. Золотая волна хлынула ей на плечи. Эши вздохнул и прижал ее к груди. Тихонько простонав, она выскользнула из его объятий и начала гладить его грудь. Постепенно руки Рапсодии спускались все ниже, и его сердце забилось быстрее. Он сжал ее ладони.

— Ариа, пожалуйста, давай просто поспим.

Удивление, а затем разочарование появилось на лице Рапсодии. Сердце Эши сжалось, когда он увидел, что Рапсодия огорчена его отказом.

— Все дело в повязках? Или ты просто не хочешь меня?

Кровь Эши вскипела от возбуждения, кожа стала горя чей, голова закружилась.

— Как ты можешь такое говорить? — возмущенно спросил он, передвинув ее руки так, чтобы у нее не оставалось никаких сомнений. — Я не хочу сделать тебе больно, к тому же я вижу, как ты устала.

— Мне необходимо, чтобы ты занялся со мной любовью, — терпеливо сказала она. — Пожалуйста.

Эши задрожал.

— Боги, ты жестока, Ариа. Я так сильно хочу оказаться в тебе, но…

— Эши, ты уже внутри меня, и я хочу, чтобы ты вышел, — сказала она, и в ее голосе появилось нетерпение. — Неужели ты хочешь, чтобы я тебя упрашивала?

Стена сопротивления рухнула.

— Нет, — прошептал он, глубоко вздохнув. — Нет, не могу поверить, что мы это обсуждаем. — Он притянул Рапсодию к себе и страстно поцеловал.

Он занимался с ней любовью со всей нежностью, на которую был способен, борясь с яростным желанием, рожденным чувствами, обрушившимися на него в эту ночь: страхом, тоской, облегчением и радостью встречи. Она, двигаясь очень медленно, отвечала ему, и наслаждение захлестывало Эши. Когда напор стал неудержимо расти, начинаясь в кончиках пальцев ног, она взяла его руку и приложила к своему сердцу.

— Возьми ее обратно, — нетерпеливо попросила она, положив свою руку сверху. — Возьми свою душу, она ждет тебя здесь. — Его глаза удивленно открылись, но он уже не мог повернуть назад.

С губ Эши слетел стон, и в тот же миг Рапсодия произнесла слово, освобождающее частицу его души, которую она несла в себе.

Между ними вспыхнул ослепительный свет, озаривший их тела и сделавший их прозрачными. Когда тело Эши напряглось в экстазе освобождения, свет вошел в его грудь, и тело Рапсодии погасло. Она застонала, достигнув наивысшей точки наслаждения, а Эши прижимал ее к себе, пока она не успокоилась, и тогда из ее глаз хлынули счастливые слезы.

Эши почувствовал, как две части его души срастаются вместе, и его слезы смешались со слезами Рапсодии. И хотя он ощутил легкое жжение в тех местах, где частица его души соприкасалась с ф'дором, процесс слияния оказался гораздо более легким, чем он предполагал. Эши ожидал, что ему придется бороться с враждебным духом, однако возвращенная частичка была очищена от ненависти, пропитавшей Ракшаса. Да, осталось несколько отвратительных воспоминаний, но они прятались очень глубоко. Придет время, и Эши изучит их спокойно и тщательно, когда снова будет полностью контролировать свою душу.

Он посмотрел на лежащую в его объятиях женщину. Она была сосудом, вот почему частица его души оказалась очищенной. Он свободен — огненный дух Рапсодии выжег зло. Она так верила ему и так любила. Он вновь прочел это в ее глазах, когда она улыбнулась ему, и Эши отвернулся, не в силах сдержать нахлынувшие на него эмоции. Рапсодия дала новое имя частице его души, и душа стала такой, как прежде.

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросила Рапсодия. — Я не сделала тебе больно?

Эши вздохнул и прижал ее к своей груди, спрятав лицо в блистающих волосах.

— Да, — прошептал он ей в ухо. — Да, ты заставила меня так полюбить себя, что мне больно.

Он почувствовал, как Рапсодия улыбается.

— Отлично, — прошептала она в ответ. — Тогда мы в равном положении.

49

Рапсодия протянула Эши последнюю тарелку и вытерла стол, пока он убрал ее на место. Она сложила руки на груди и с улыбкой смотрела, как Кирсдаркенвар, будущий повелитель объединенных намерьенских домов, сидит на корточках перед шкафом и ставит на место посуду. Она вздохнула, как и всегда в те редкие моменты, когда позволяла себе думать о Будущем. И ее всякий раз охватывала печаль — она понимала, что их время вместе под ходит к концу.

Эши встал, повернулся к ней и улыбнулся. Потом поцеловал ее ладонь, взял под руку, и они перешли в гостиную.

— Как насчет песни? Я так давно не слышал, как ты играешь.

— Я творю молитвы после ужина. Разве ты меня не слышишь?

— Слышу, конечно. Но я имел в виду настоящую песню, балладу. Она поможет мне попрактиковаться в древнелиринском языке и позволит выучить несколько новых идиом.

— Хорошо, — рассмеялась Рапсодия. — Если хочешь, я спою тебе песнь гваддов. — Она села на одно из двух кресел, стоящих по разные стороны от камина.

На лице Эши появился интерес, и он устроился в другом кресле.

— Замечательно! Я не знал, что тебе доводилось встречаться с гваддами. — Маленький хрупкий народ с миндалевидными глазами уже давно стал легендой, многие даже сомневались в их существовании.

— Я встречалась с несколькими из них в Серендаире, но они редко приходили в город, где я жила. — Эши захотелось задать вопрос, но он вспомнил об их договоре не вспоминать о Прошлом.

Пусть уж лучше она сама расскажет то, что посчитает нужным.

Рапсодия направилась в комнату, где она хранила свои музыкальные инструменты, и взяла минарелло. Необычный красный инструмент, иногда называемый ларцом стонов. В нем имелось множество складок, вой которых напоминал Эши жалобы больных собак — но только не в тех случаях, когда его брала в руки Рапсодия. Во время долгих плаваний он не раз слышал, как пьяные матросы мучили минарелло, но стоило заиграть на нем Рапсодии, и инструмент начинал издавать веселые звуки, от которых Эши хотелось пуститься в пляс. Она вернулась к своему креслу и удобно устроилась на нем.

— Хорошо, я спою тебе Удивительную Печальную Историю о Симеоне Блоуфеллоу и Башмачках Наложницы.

Эши рассмеялся и выслушал забавную песню, которую Рапсодия спела с полнейшей серьезностью, хотя ее глаза весело искрились. Она сетовала о судьбе потерянного башмачка, у песни был трагикомический конец. Эши зааплодировал, когда она поставила минарелло на место, приняв его овацию с низким поклоном.