Благословение Небожителей. Том 1 - Мосян Тунсю

— Помнится, когда-то очень давно я говорил тебе, что ты не должен опрометчиво устанавливать в своей душе священный алтарь в мою честь, который нельзя будет свергнуть. Я совсем не похож на тот образ, который ты создал в своём воображении. В итоге разочарование постигло лишь тебя самого.

Лан Цяньцю снова опустился на землю и пробормотал:

— … Тот, кого я знал тогда, и тот, кто ты есть сейчас… кто из вас настоящий? Я уже не в состоянии различить.

Се Лянь ответил:

— Всё это — я. Но тогда тебе было всего семнадцать лет, а сейчас ты уже вырос. Неудивительно, что и вещи, которым тебя приходится обучать, стали другими.

Лан Цяньцю закрыл было рот, но потом вдруг выпалил:

— Ты потому решил превратить мои семнадцать лет в кошмар, что твои собственные семнадцать лет были сущим кошмаром?

Се Лянь промолчал.

Не дождавшись ответа, Лан Цяньцю в гневе проревел:

— Если ты хотел именно этого, то я не доставлю тебе такого удовольствия!

Его слова заставили Се Ляня чуть округлить глаза.

Лан Цяньцю не мог встать, но его взгляд горел ярче звёзд, в голосе звучала сила и уверенность, и казалось, что в зрачках танцуют всполохи белого пламени. Не то в порыве злости, не то бросая вызов, он злостно выкрикнул:

— Если ты хотел, чтобы я стал таким же, как ты, исполнившимся ненависти и злобы, этому не бывать! Если ты хотел заставить меня, так же, как ты, опустить руки и перестать бороться, я и этого не допущу. Никогда! Не важно, что ещё ты со мной сделаешь! Я никогда не стану таким, как ты!!!

Его полные мужества и героизма слова заставили Се Ляня остолбенеть. Спустя мгновения он прыснул и наконец расхохотался.

Только что Лан Цяньцю со слезами в глазах выкрикивал пламенные речи, исполнившись пылких эмоций. Но этот смешок, будто из надутого мяча выпустили воздух, поверг его в растерянность, а в следующий миг — в ярость. Се Лянь же громко рассмеялся, хлопая в ладоши, и чем дальше, тем звонче звучал его смех. В конце концов он воскликнул:

— Отлично!

Он уже и не помнил, когда в последний раз смеялся столь неудержимо. С огромным трудом принц остановился, протёр глаза, кивнул и произнёс:

— Отлично. Запомни сказанное тобой сегодня. О том, что никогда не станешь таким, как я!

Хуа Чэн всё это время стоял рядом, сложив руки на груди, и спокойно наблюдал за происходящим. Но когда прозвучала последняя фраза Се Ляня, перед принцем с громким хлопком расплылось облако красного тумана!

Столь внезапная вспышка красного заставила Се Ляня с удивлением подумать, что Лан Цяньцю применил какую-то технику, и быстро отступить, сосредоточившись на мерах предосторожности. Однако когда звуки стихли, принц не ощутил никакой разрушительной силы. Туман рассеялся, и то место, где лежал Лан Цяньцю, опустело — небожитель исчез, а на его месте остался лишь покачивающийся влево-вправо неваляшка.

Тело и голова неваляшки представляли собой два кругляша, соединённых вместе наподобие большой тыквы-горлянки. Лицо куклы изображало здоровяка со слегка наивными чертами лица, яркими глазами и бровями вразлёт. Неваляшка пучил глаза и возмущённо надувал щёки, а за спиной его виднелось широкое лезвие меча. Казалось, кукла так и пышет божественной мощью. Это был точь в точь облик Лан Цяньцю, однако теперь он по какой-то причине обернулся игрушкой, которую так любят маленькие дети.

Улыбка исчезла с лица Се Ляня, он воскликнул:

— Цяньцю?!

Лишившись своего пленника, Жое с шуршанием вернулась на запястье принца. Хуа Чэн неторопливо приблизился и легонько щёлкнул по неваляшке пальцем, прыснув со смеху:

— Вот уж точно, такие люди в любом виде выглядят одинаково по-дурацки.

Се Лянь, не зная, что сказать на это, поднял неваляшку с земли и на ходу произнёс:

— С-с-слушай… Сань Лан, это что — Лан Цяньцю? Почему он принял такую форму? Не стоит тебе над ним издеваться, скорее верни ему первоначальный облик.

Хуа Чэн же возразил:

— А вот и не верну. Мы возьмём его с собой.

— Куда?

К этому моменту они подошли к узкому входу в горную пещеру. Хуа Чэн не ответил, лишь подкинул кости на ладони, посмотрел на выпавшее число и первым вошёл внутрь.

Магическая техника превращения человека в неваляшку поистине отличалась озорством и отлично отражала стиль Хуа Чэна. Однако снять заклятие было чрезвычайно трудно. Се Лянь вот, к примеру, не мог этого сделать, да и не смел утверждать, что другим небожителям это удастся. Оставалось только поспевать за Хуа Чэном с неваляшкой-Цяньцю в руках. Вспомнив о Фансине, который всё ещё лежал брошенным на земле, принц поспешно вернулся за мечом, пристроил его за спину и вошёл в пещеру следом за Хуа Чэном.

Он хотел попросить Хуа Чэна снять заклятие, но тот лишь молча вёл его сквозь узкий проход пещеры, который постепенно начал расширяться. Их шаги зазвучали эхом, отражённым от высоких сводов тоннеля, а впереди показались тусклые огни и послышались песнопения.

Когда Се Лянь в Призрачном городе приближался к Дому Блаженства, он сперва тоже расслышал звуки песен, но те плавные тягучие напевы прекрасных демонесс походили на шёпот нежной искусительницы над ухом, способный прямиком разбить сердце слушателя. А эти звуки, скорее, имели сходство с бешеными плясками нечистой силы — сбивчивые и неприятные слуху, они не шли ни в какое сравнение с песнями Дома Блаженства.

Се Лянь не удержался от вопроса:

— Сань Лан, что это за место?

Но Хуа Чэн лишь прошипел:

— Тсс.

Се Лянь и так-то спросил очень тихо, а теперь и вовсе задержал дыхание. Совсем скоро он понял, почему нужно вести себя бесшумно. К ним навстречу по воздуху парили несколько тускло-зелёных огней. Но когда огни подлетели ближе, принц разглядел, что это были демонята в бирюзово-зелёных одеждах.

У каждого демонёнка на голове держалась зажжённая масляная лампа, которая делала их похожими на зелёные свечки. В тоннеле пещеры спрятаться куда-либо не представлялось возможным, и картину поистине можно было назвать «встречей на узкой дорожке»[1]. Се Лянь завёл руку за