На внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний - Ярослав Викторович Леонтьев

Любопытно отметить, что в таком же духе высказался, между прочим, тов. Икс (при случае могу его назвать), который стоял за эвакуацию и сдачу Григорьеву г. Одессы без боя.

Так как дело было, как видно, лишь за поводом, то факт созыва третьего очередного съезда сельских советов гуляй-польского района и групп сочувствующих анархо-коммунизму оказался достаточным казус белли.

Пусть те, кто интересуется истиной в этом вопросе, вспомнят хорошенько карту военных действий в тот момент, когда раздалось объявление войны Махно в тылу у его армии, с величайшим напряжением сдерживавшей натиск белогвардейцев в Мариупольском и Бердянском направлениях, и когда началась несвоевременная ликвидация партизанщины. Это было тогда, когда Деникин, не встречая сопротивления разбегавшихся частей нашей регулярной армии, быстро продвигался к Харькову; когда весь наш командный состав со своими штабами во главе и даже при участии некоторых политкомов изменнически переходил к Деникину и когда махновская армия, нарочито лишаемая снаряжения и необходимых подкреплений, была там единственной борющейся единицей (не считая коммунистических отрядов, также в одиночестве отстаивавших свои позиции).

Пусть те, кто не нервничает и не петушится, а со спокойной внимательностью следит за событиями, скажет откровенно, кто в действительности открыл фронт Деникину: те ли, кто созывал в Гуляйполе злополучный очередной съезд советов, или те, кто вместо органического вытеснения сыгравшей громадную роль, но отживающей уже свое время, революционной партизанщины, предпочел легкомысленный и авантюристский путь открытой войны с нею, в тылу у действовавших против Деникина ее частей.

Может быть, найдутся охотники разобраться во всех конфликтах между отдельными органами советской власти на Украине и гуляйпольской «вольницей» – они найдут богатый кляузный материал. Среди груды лжи и клеветы, которыми незаслуженно забросили идейное ядро махновцев, следует остановиться на обвинении в антисемитизме.

В последнее время все чаще и чаще повторяются такие явления, когда отдельные советские мандарины, желая оправдать какие-либо бессмысленные или преступные свои действия, ссылаются на существование угрозы еврейских погромов. Я видел много таких докладов, спекулирующих на отношении советской власти к погромам. Для примера вспомним печальной памяти Федора Дыбенко, оправдывавшего свои неистовства наличностью погромной агитации и угрозой еврейских погромов.

На Всеукраинском Съезде Волостных Исполкомов Наркомпрод Шлихтер (тот самый, у которого не нашлось пяти вагонов хлеба для Донбасса) заявил, что махновцы у него захватили мануфактуру и что сам Махно, отказываясь отпустить взамен не хлеб, потребовал будто бы у него удаления всех евреев из продовольственных организаций.

Из сведений, полученных мною от заслуживающих полного доверия ответственных работников-коммунистов Бердянского и Мелитопольского уездов, больше всего страдавших от близости махновского лагеря, этого своеобразного государства в государстве, не трудно заключить, что басни об антисемитизме Махно принадлежат тем, кто собственную никчемность и неудачи пытается свалить на чужую голову.

Антисемитизм никогда не культивировался в махновском лагере. На Украине имеется район, который меньше всего и почти вовсе не видел еврейских погромов – это район, занимавшийся партизанами Махно. По данным тех же товарищей-коммунистов, в Мелитопольском и Бердянском уездах не было ни одного погрома. Я имею заявления пользующихся наилучшей репутацией товарищей-большевиков, которым приходилось постоянно сталкиваться и бороться с махновцами, о жестокой и беспощадной расправе Махно с бандитами и погромщиками, а также с систематически исходившей от Махно устной и печатной пропаганде против антисемитизма.

Оставляя на совести анархо-коммунистов из «Набата» их обвинения по адресу советской власти в умышленном открытии южной части фронта с намерением штыками Деникина покончить с махновщиной, приходится, однако, констатировать, что объявление войны Махно, в тылу у его действовавших против Деникина отрядов, в один из опаснейших моментов революционной войны, сыграло объективно провокационную роль.

Вот почему я считаю, что авантюристский путь ликвидации революционной партизанщины является одной из главнейших причин нашего поражения на восточно-украинском фронте.

Д. Ю. ГОПНЕР.

Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 04. Оп. 59. Д. 56823. П. 418. Л. 17–20. Машинописный экземпляр с рукописной правкой, без подписи. На первом листе в правом верхнем углу помета: «Украина».

К биографии Г. С. Маслакова

Ю. П. Кравец (г. Запорожье, Украина)

До недавнего времени о Григории Савельевиче Маслакове (1877–1921) – командире 1-й бригады 4-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, который в феврале 1921 г. открыто выступил против Советской власти, в мемуарной и исторической литературе имелись самые общие и порой противоречивые сведения. Лишь в самые последние годы появился ряд специальных работ историка из Новочеркасска А. Н. Грищенко, в которых на основе значительного круга источников предпринята попытка более подробно осветить жизненный путь и повстанческую борьбу мятежного комбрига.1 Вместе с тем многие факты биографии Маслакова остались малоисследованными и поэтому нуждаются в дальнейшем изучении.

Хорошо знавший Маслакова бывший командующий 1-й Конной армией С. М. Будённый в третьей книге своих воспоминаний «Пройденный путь» писал о нем: «Житель Сальского округа, выходец из Полтавской губернии. Бедняк. До революции служил объездчиком у коннозаводчика Королькова. В начале февраля 1918 года в Сальском округе начали формироваться краснопартизанские отряды для борьбы с контрреволюцией на Дону, Маслаков вступил в один из этих отрядов. С конца 1918 года, когда была создана сводная кавалерийская дивизия, стал командиром 1-й кавбригады и все время командовал ею. Он был храбр и бесстрашен в бою, обладал большой физической силой. В старой армии служил вахмистром в конной артиллерии. Кавалерийскую службу знал хорошо. Но примечали за ним приверженность к старым казачьим порядкам и к партизанщине. Дисциплину порой поддерживал по-своему – «воспитывал» плеткой. Любил выпить, покуражиться».2

Эти и другие, уже имеющиеся в литературе сведения могут быть существенно уточнены и дополнены благодаря сохранившимся в архивах, но в недостаточной еще мере введенным в научный оборот документам.

В настоящую подборку включены два таких документа, хранящиеся в фондах РГАСПИ и в полном виде до сих пор не публиковавшиеся. Один из них – биография комбрига Маслакова, отложившаяся среди материалов личного фонда К. Е. Ворошилова, который в ноябре 1919 г. – мае 1921 г. являлся членом РВС 1-й Конной армии, а затем командовал войсками Северо-Кавказского военного округа (СКВО), на территории которого действовал со своим отрядом Маслаков.

Данный документ ранее уже использовался некоторыми исследователями, причем, что важно отметить, не всегда точно. Так, вышеупомянутый А. Н. Грищенко в своих работах указывает, что биография Маслакова написана «от руки на двух листах с обеих сторон. Вероятно, с его собственных слов и примерно во второй половине 1920 г., поскольку упомянуто, что в июне 1920 г. он был принят в РКП(б)».3 В действительности же текст документа напечатан на пишущей машинке и имеет точную дату – 25 октября 1920 г.

В связи