Будет только хуже - Виктор Климов

class="p1">В какой-то момент, они все собрались в центральном помещении, где уже сам Ставицкий сидел в размышлениях над открытым в полу люком.

- Так, что там у нас, - обратился Алексей к учёному, - запустится?

Ставицкий почесал голову, в люк, на пол посыпались волосы.

- Должно.

Из люка вылез Влад, держа в руке гаечный ключ.

- Всё, сделал, как сказали.

- Хорошо, - кивнул Ставицкий.

Влад сел рядом на пол, усталость валила с ног, задумался.

- Я вот, что хочу понять: ну запустим мы этот генератор волн, что бы это за волны ни были. Но я-то вам зачем? Тащить меня через полстраны… Вы бы быстрее сами добрались сюда. Или в Саров бы успели, если бы не искали меня. Только давайте сейчас, как есть говорите.

Ставицкий гляну в сторону капитана.

- Объясните ему, - махнул рукой пограничник. – У вас лучше получится. А мы пока отдохнём, что-то совсем сил нет.

Ставицкий, вытащив из люка в полу нечто, более всего походившее на большой аккумулятор, и поставив его рядом на пол, уселся на старое истёртое кресло на колёсиках и начал говорить.

- Уж не знаю, как капитан догадался, - учёный произнёс это с явным уважением в сторону Алексея, - но твоя роль, Влад, в этом деле далеко не праздная и тащить тебя в такую даль, охраняя жизнь, как зеницу ока, было просто-таки необходимо.

Он подался вперёд и его тон приобрёл заговорщицкие нотки. А Владу заметил чёрные круги под его глазами и тёмные с красным, почти чёрные пятна на его лице. Неужели и он сейчас так выглядит?

- Всё дело в твоих снах и видениях, которые, помимо прочих событий, ты имел привычку записывать в своём дневнике. Помнишь, я об этом с тобой ещё в поезде пробовал говорить. Я тогда сам не всё понимал, но когда переговорил с капитаном, то всё более-менее встало на свои места. Ведь, про то, что с ним случилось... – Ставицкий осёкся, словно сказал не то, что должен был, но тут же продолжил, - тот эксперимент, в котором он с коллегами участвовал он и был направлен на то, чтобы, так сказать, поймать отголоски другой возможной реальности.

- Это я уже понял, мне только не понятно…

- …почему наши друзья-пограничники не почувствовали никакого эффекта от пребывания в камере? – перебил Ставицкий.

- И это тоже, - задыхаясь, подтвердил Влад. У него всё чесалось, а в груди продолжало нестерпимо жечь. Каждый вдох давался с трудом, а выдох наоборот был очень лёгким, будто на грудь положили мешок с песком.

Ставицкий назидательно поднял указательный палец.

- Потому что они ещё не испытали перехода, - выдержав драматическую паузу произнёс он. – А вот когда они оказались, так сказать, здесь, в этом новом состоянии пространства-времени, они сохранили память о том, другом, состоянии Вселенной. Вплоть до мелочей, на которые только способна человеческая память.

- Допустим, а что тогда со мной не так. Ведь я не проходил ту же процедуру, что и они.

- А вот это очень интересный момент. И связан он, как я полагаю, с тем, что в какой-то момент Вселенная может пребывать одновременно сразу в нескольких состояниях, которые для неё, по большому счёту равнозначны, ну, плюс-минус. Наступает точка бифуркации, выход из которой может быть как таким, так и другим.

- Но мои сны, или видения… дневник, мы говорили о них.

- Да, - закивал Ставицкий. – Я выслушал капитана Плетнёва и пришёл к выводу, что ты, дорогой товарищ, видел не просто сны, ты описывал жизнь из другой реальности.

Ответ, в принципе, уже был понятен и без слов, но Влад решил его всё-таки проговорить.

- Я что, тоже проходил через эту камеру? – он устало кивнул в сторону массивной металлической двери.

То, что это был аналог той камеры, в которой согласились посидеть пограничники, он уже не сомневался.

Ставицкий проследил за взглядом собеседника.

- Скажем, такая вероятность имеется. И учитывая то, с каким горячим желанием тебя и наших друзей из погранслужбы хотели прикончить, применяя всё вплоть до ядерного оружия… Да, я склонен в это верить.

- Верить, - задумчиво повторил Влад, глядя в пол. – Учёный должен не верить. Учёный должен знать.

- Ну, прям! – всплеснул руками Ставицкий. – В нашем деле, знаешь ли, тоже нельзя без веры. Без веры в результат. Сначала ты веришь, что твоя гипотеза верна. Потом веришь, что найдешь ей теоретическое обоснование, потом – что сможешь реализовать теорию на практике.

- То есть я помню ту, правильную реальность потому, что проходил через эту камеру в этой реальности, - констатировал Влад.

- Типа того, - Ставицкий отхлебнул из фляжки. – Это особое место, Влад. И ты своего рода связываешь обе реальности. Примерно так же, как твои товарищи пограничники, но в то же время по-другому. Всё-таки они сначала прошли процедуру, а потом оказались здесь, а ты должен её пройти, чтобы оказаться там. И есть вероятность того, что запуск генератора с тобой, пока ты будешь в камере, вернёт всё на круги своя.

- Всего лишь вероятность?

- Как ты, правильно заметил, я – учёный, и исхожу из того, что исход того или иного события всегда может оказаться не совсем таким, как мы того ожидаем. Просто потому, что всегда можно забыть учесть какой-нибудь важный фактор. Понимаешь?

- Понимаю.

- Но я верю, в то, что у нас должно получиться, - завершил мысль Ставицкий. – Ты, кстати, помнишь, когда впервые стал видеть видения?

- Вы же уже знаете, зачем спрашиваете?

- Так, из вежливости, - сморщился Ставицкий. – Но для порядка я озвучу: видеть ты их стал, когда началась война. Ты ещё стал плохо спать, о чём ты и написал в своём дневнике.

- Я смотрю, его уже успели прочитать все, кому не лень, да Лёша? – Влад шмыгнул носом, обращаясь к капитану, который сидел у приборной панели и, казалось, готов заснуть. – Только ведь не ошибусь, если скажу, что тогда многие перестали спать спокойно. Так себе зацепка.

Слова Влада заставили Алексея разомкнуть веки. Он полез за пазуху и достал порядком истрёпанный дневник.

- Прости, так было надо. На, держи свой дневник Апокалипсиса, - он попытался добросить его до Влада, но книжица упала, не пролетев и половину нужного пути.

- Но кое-что ты описал очень правдоподобно, события,