Охотники на мамонтов - Джин Мари Ауэл

ножищи этих великанов. Уинни опустила голову и потянулась носом вперед; отпрянула, затем снова уткнулась в волчонка. Удалец подбирался к странному малышу с другой стороны. Волчонок съежился, видя две склонившиеся над ним огромные головы. Но с его точки зрения, весь мир был населен великанами. Люди, даже женщина, которая приютила и накормила его, тоже были гигантами.

В теплом дыхании, вырывавшемся из широких ноздрей, он не ощущал угрозы. Для чуткого волчьего носа запах этих лошадей был каким-то знакомым. Он напоминал одежду и вещи Эйлы, да и саму эту женщину. Волчонок решил, что эти четвероногие великаны – тоже часть его стаи, и, жадный на ласки, как все дети, потянулся носиком к мягкому теплому носу кобылицы.

– Они трутся носами! – донесся до Эйлы громкий шепот Лэти.

Когда волчонок стал облизывать морду лошади – ведь для маленького зверька естественно так вести себя с членами своей стаи, – Уинни быстро подняла голову. Но она была слишком заинтригована, чтобы не посмотреть еще разок на маленькое животное, – и вскоре уже без всякого беспокойства позволила юному хищнику ласково облизывать себя.

После нескольких минут безмолвного знакомства Эйла подняла волчонка, чтобы нести его обратно к очагу. Начало было вполне успешным, но она решила, что главное – не перестараться. В следующий раз она возьмет его на конную прогулку.

Эйла заметила особую нежность, промелькнувшую в глазах Джондалара, когда животные встретились. Это выражение было ей знакомо и наполняло ее сердце безотчетной радостью. Может быть, если он захочет вернуться назад, сейчас самое время подумать об этом. Но когда, выходя из конского загона она улыбнулась ему своей широкой прекрасной улыбкой – он отвернулся, отвел глаза и быстро пошел вслед за Талутом к кухонному очагу. Эйла опустила голову, вся ее радость испарилась – вместо нее остались лишь боль и мучительная тяжесть. Она убедилась, что Джондалару больше нет до нее дела.

Это было весьма далеко от истины. Он стыдился своего несолидного, мальчишеского поведения и был уверен, что после такого ухода его не позовут обратно. Он думал, что ее улыбка на самом деле предназначена не ему. Ему казалось, что Эйла просто довольна тем, как славно удалось познакомить животных, но один вид ее наполнил его такой смертельной любовью и тоской, что он больше не мог находиться рядом с ней.

Ранек заметил, как смотрит Эйла в спину уходящему Джондалару. Он задумался о том, сколько продлится их размолвка и к чему это может привести. Хотя он боялся надеяться на что-то, ему трудно было избежать мысли, что в отсутствие Джондалара ему скорее может улыбнуться удача. Он подозревал, что является одной из причин их ссоры, но внутренний голос говорил ему, что истоки разлада в отношениях Эйлы и Джондалара на самом деле глубже. Ранек не скрывал своего интереса к Эйле – и ни она, ни Джондалар не давали ему понять, что интерес этот неуместен. Джондалар никогда не протестовал напрямую, не говорил о своем намерении вступить с Эйлой в исключительный союз; он лишь держался сурово и замкнуто, и в его поведении сквозил подавленный гнев. А она если не поощряла Ранека прямо, то и не отшивала его.

Общество Ранека и вправду нравилось Эйле. Она не была уверена, что именно из-за этого так сердится Джондалар, но она чувствовала, что поступает неправильно. Неотступное, навязчивое присутствие Ранека заставляло ее задуматься: не поощряет ли она его своим поведением?

Лэти стояла рядом с Эйлой, и в глазах ее блестел живой интерес к волчонку, которого та держала на руках. Ранек присоединился к ним.

– Никогда не забуду этого зрелища, Эйла, – сказал он. – Такое крохотное существо и огромная лошадь трутся носами. Храбрый волчонок!

Она подняла на него глаза и улыбнулась. Ей понравилось, что Ранек похвалил волчонка так, словно это был ее собственный ребенок.

– Сначала волк испугался. Они такие большие, а он совсем крошка… Но я рада, что они так быстро подружились.

– Как же ты собираешься звать его? – спросила Лэти. – Просто Волк?

– Я об этом еще не думала. Хотя это подходящее имя.

– Лучшего не придумаешь, – согласился Ранек.

– Как ты думаешь, Волк? – спросила Эйла, беря волчонка на руки и глядя на него.

Звереныш прижался к ней и лизнул ее лицо. Все улыбнулись.

– Похоже, ему понравилось, – заметила Лэти.

– Ты хорошо знаешь зверей, Эйла, – произнес Ранек и с вопросительной интонацией добавил: – Я хочу тебя спросить… Откуда ты все же знала, что лошади не сделают ему дурного? Волчьи стаи охотятся на лошадей, и я сам видел, как лошади убивали волков. Они же смертельные враги.

Эйла задумалась:

– Трудно сказать. Знаю – и все. Может, благодаря Вэбхья. Ведь пещерные львы тоже нападают на лошадей, но видел бы ты, как Уинни заботилась о нем, когда он был маленьким. Прямо родная мать, по меньшей мере – тетушка. Уинни знала, что волчонок не причинит ей вреда, и Удалец тоже. Думаю, если воспитывать их вместе с детства, многие звери стали бы друзьями. И друзьями людей – тоже.

– Потому-то Уинни и Удалец – твои друзья? – спросила Лэти.

– Наверное, да. Нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.

– А как ты думаешь, ко мне он тоже привыкнет? – спросила Лэти, и такое страстное желание было в ее голосе, что Эйла даже улыбнулась.

– Вот, – ответила она, протягивая волчонка девочке, – подержи его.

Лэти приблизила к себе теплое извивающееся существо, прижалась щекой к мягкому пушистому меху. Волк лизнул ее в лицо, принимая и Лэти в свою стаю.

– Кажется, я ему нравлюсь! – воскликнула Лэти. – Он сейчас поцеловал меня.

Эйла улыбнулась, видя, как довольна девочка. Она-то знала, что такое дружелюбие естественно для волчат. На людей оно действует так же безотказно, как и на взрослых волков. Только взрослея, волки становятся пугливыми, подозрительными к чужакам, всегда готовыми дать отпор.

Пока Лэти держала волчонка на руках, молодая женщина с любопытством рассматривала его. Его шерсть, как у всех очень молодых волков, была ровного темно-серого цвета. Позднее проявятся темные и светлые полосы – характерная окраска взрослых волков… Если проявятся. Мать-то его была совершенно черной, еще темнее, чем сам юный волчонок. Интересно, каким он будет, когда вырастет?

Внезапно все обернулись, услышав пронзительный визг Крози:

– Твои слова ничего не стоят! Ты обещал, что меня будут уважать! Говорил: что бы я ни сделала, все воспримут это с восторгом!

– Знаю, что я обещал. Не напоминай мне! – кричал в ответ Фребек.

В ссорах в такую пору нет ничего неожиданного. Долгими зимами всех-то занятий – мастерить и чинить одежду, вырезать