Любовь против (не)любви - Салма Кальк

с его, Рона, братом Ричардом, и в итоге сгинул. Конечно, там отец подсуетился и сказал, кому надо, что надо, и где надо, и от Торнхиллов-мужчин осталось мокрое место. И пара плит в семейной церкви.

Отец тогда был прав, сказал — нужно решить вопрос раз и навсегда, но — чужими руками. Например, руками родни — Телфордов. Герцог Морни считал матушкиного брата и всё его потомство недалёкими северными вояками, но Рону с ними было весело. С недалёким, но добрым Робом, злым и лёгким на любую каверзу Джейми, и даже с правильным Джоном было, о чём посмеяться. А их сестричка Летти и вовсе часто гостила в доме Морни.

А вот сестричка Саймона Торнхилла…

Рон впервые увидел её случайно — ехали мимо Прайорсли, дело было к ночи, попросились переночевать. Она вышла к ужину, и это было… видение из сказки на ночь, что когда-то, в далёком детстве, рассказывала нянька Пегги им с младшими сёстрами. О тех, кто живёт в лесах и холмах, да так, что сто раз мимо будешь ехать, и не увидишь, если им самим того не захочется. А что, чем не дева из Старших? Стан тонкий, волос рыжий, глаза — как драгоценные камни. Глаз, правда, дева почти не поднимала, но хорошо воспитанной благородной деве так и положено.

И ведь честь по чести посватался — но Сэмюэль Торнхилл, отец красавицы, сказал только, что неволить дочь не будет. Если она сама добром пойдёт — так он и рад будет, партия хорошая. А если нет — то и нет, она у него вылитая покойница Гвен, её обижать нельзя.

Ну а как с ней, если добром не понимает? Если не хочет по-честному, значит, будет, как будет! Но фея оказалась на самом деле феей, то есть — магом. В решительный момент её ладони заполыхали, вот прямо настоящим огнём заполыхали, и — Рон устрашился и отступился. На время.

Когда сожгли Торнхилл, он прямо пожалел, что её там не было. Посмотрела бы, строптивая, что бывает с теми, кто стоит на пути у сильных. Но оттуда двинули в Прайорсли, и там уже ей скрыться не удалось. Рон нашёл её и пригрозил, что теперь, когда нет ни отца её, ни брата, нечего упорствовать. И пусть она поразмыслит хорошенько, потому что кому она теперь нужна? Ему, конечно, но он уже теперь подумает, нужна ли дочь изменника ему в жёны, или так сгодится. Припугнул и велел думать до ночи, а там он за ней придёт.

Но подсуетился размазня Роб. Это он всегда был бездельником и размазнёй, а тут как глянул на деву, так и пропал. Рыцарем решил прикинуться — встал на колено, просил выйти замуж, клялся оберегать от врагов. Дева и согласилась — подумала, он и есть тот рыцарь. И приданое прибрал — пока его не конфисковали в казну с концами.

А дальше деве пришлось понять, что и Роб далёк от тех, о ком сказки рассказывают и баллады поют, и семейка его ничуть не лучше. Дядюшка Грегори, судя по всему, сам был не прочь испробовать лакомый кусочек — пока сын не видит. Тётушка Маргарет это дело просекла и невестку невзлюбила, да она, впрочем, никого не любила — ни предыдущих жён Роба, ни жену Джона, ни жениха Летти. Джейми вовсе как сбрендил — решил, что Торнхиллы в ответе за смерть его молочного брата на штурме замка, и тихоню Кэт понемногу поколачивал. А Роб единственный был ни сном, ни духом — потому что искренне считал, что родня у него отличная, и жаловаться Кэт не на что, и всё это — ерунда, бабские разговоры.

Рон убедился, что ему ничего не будет, прежде чем дорваться и руки распустить. Ну и не только руки, ясное дело. Ох, как же она была хороша, жаль только, ревела всё время. Даже не отбивалась и не ругалась, и огнём его не жгла, как раньше, только смотрела куда-то, не понять куда, и всхлипывала. Да хоть бы царапалась или говорила что-нибудь, хоть бы и гадости, что ли, всё лучше, чем так, он даже неуютно себя почувствовал после первого раза. И подумал было — может, того, её больше не трогать? Но наваждение было сильней его, и он трогал. И другие тоже трогали. И дотрогались, дьявол их забери.

Кто ж знал, что эта тихоня Кэт пойдёт и ринется со скалы в море? Явно не Роб-балбес. Но он и вправду был до сих пор в неё как-то по-своему влюблён, что ли, раз побежал искать, и потом ещё спасать. И даже рискнул украсть у отца волшебное кольцо ведьмы Мэг и отдать его в уплату за оживление жены — Рон был уверен, что та мертва. Правда, в ответ и Мэг пришлось выложиться — и исцелить-таки Кэт, хоть сама всегда и повторяла, что от смерти средства нет. Значит, есть, весь вопрос только в том, как попросить. Видимо, очень уж ценно было ей то кольцо.

Да вот только Кэт после того слишком сильно изменилась. О нет, внешне это была прежняя бессловесная Кэт, белокожая, нежная, худая — двумя пальцами можно талию обхватить. Но старуха Мэг как-то поместила в это тощее тело стальную сердцевину — как только ей это удалось? Впрочем, Рон не был уверен, что ему нужно это знать. Но — исцелённая Кэт оказалась стократ привлекательнее прежней — потому что к красоте прибавилась сила.

И что, ещё и ум? Умных Рон недолюбливал и вообще опасался, умной, например, была её величество Бесс, и все знали, что её нельзя обманывать, и лукавить с ней нельзя, а единственный способ как-то выкрутиться — говорить правду, но не всю. И чтоб проверить было невозможно, например — чтобы свидетелей не осталось. Но то — королева, а здесь-то девка сопливая!

И эта соплюха стала давать Рону отпор. Спокойно, но — несмотря на спокойствие, весьма жёстко. Иди, мол, своей дорогой, а мне путь не заступай. Рона это так взбесило, что он сглупил — рассказал дядюшке Грегори о пропавшем волшебном кольце, и о том, куда и почему оно пропало. И тут же получил — дядюшка Грегори, конечно, Робу вломил, и из дома его выгнал, но и самого Рона видеть не пожелал. Пришлось убираться в столицу.

Он не видел её год, целый долгий год. Думал — раз так вышло, то — забыть. Забыть совсем, забыть напрочь, и жить дальше. Пусть живёт со своим