Несравненное право - Вера Камша

Разумеется, Гонтран ни с кем подобными мыслями не делился, от природы нелюдимый и сдержанный, да еще прошедший школу Замка Святого Духа, он не доверял никому. Он продолжал усердно исполнять свои обязанности, среди которых числилось и общение с Жюльеном-Огурцом и ему подобными, но голова судебного мага была забита другим. Он должен был оценить размеры нависшей над Арцией опасности и отыскать выход. Впрочем, кое-что предпринимать он начал уже сейчас.

Гонтран прекрасно знал, что в Мунте должны быть прознатчики из Эланда, Атэва и Таяны, да и Церковь Единая и Единственная предпочитала узнавать о происходящем из собственных источников. В свое время, пока он не получил высокой должности во Фронтере, Гонтран выявил немало всяческих подсылов. К сожалению, годы вдали от Мунта сделали свое дело: старые шпионы частью были переловлены, частью бежали, новых Куи не знал, а его товарищи не спешили делиться с соперником своими достижениями. Неудивительно, что найти ниточку, которая тянется из столицы к Архипастырю или к Рене, стало для мага вопросом жизни и смерти. Полагая Годоя узурпатором и чернокнижником, он был готов заключить союз с самим Проклятым!

Гонтран не сомневался, что Феликс и Аррой не могут не стараться узнать, что творится в Мунте, а значит, в городе неизбежно должны появиться шпионы. Нужно было их разыскать, и тут таскающийся по трактирам и гостиницам Жюльен оказался просто кладезем. Разумеется, доносчик не знал, для чего именно нужны старшему судебному заклинателю любопытные чужаки, да его это и не волновало. Свои деньги и защиту он получал, чего же еще? Огурец старался как мог, но за почти полгода не нашел никого мало-мальски пригодного. Нет, разумеется, аресты были, причем добрых два десятка ни в чем не повинных купцов и наемников в умелых руках синяков признали свою вину и были публично казнены как шпионы и колдуны. Но Гонтрану от этого было не легче. Ему были нужны не деньги и награды, а союзники. Огурец же вытаскивал пустышку за пустышкой. Мазила чувствовал, что хозяин недоволен, и буквально выпрыгивал из штанов, вот и сегодня по его наводке стражники приволокли какую-то провинциальную бабенку, возмечтавшую о месте кухарки в господском доме.

При преступнице оказалось рекомендательное письмо, немножко денег, однако, раз уж ее видели у особняков государственных изменников, придется пожертвовать орой, а то и двумя. Иначе недоумок ре Прю вполне может донести Арману, что Гонтран Куи в заговоре с Фло и Батарами. Раньше Куи бы наплевал на такие глупости, но теперь, когда он и вправду собрался идти против тайной канцелярии, приходилось дуть на холодную воду. Господин судебный заклинатель подавил раздражение и спустился вниз, где в сводчатой, хорошо освещенной комнате с унылыми стенами дожидались своей участи арестованные минувшей ночью.

Гонтран Куи без особого интереса обвел взглядом десятка три задержанных и похолодел — вот он, шанс! Единственный и неповторимый. Он ломал голову, как связаться с теми, кто поднял оружие против еретика-узурпатора, и, видимо, Творец услышал его молитвы! Колдунья из Белого Моста, увезенная герцогом Рене…

Огурец, сам того не подозревая, поймал золотую, да что там золотую, алмазную рыбку! Просто так в Мунте она, как же ее звали? Ах да, Леопина, оказаться не могла, а раз такое дело… Но это потом. Первое, что он должен сделать, это забрать ее к себе, разумеется, не возбуждая подозрений, а затем втолковать ей, что он не враг. Сложнее всего будет вывести ее из Мунта, не возбуждая подозрений. Арестованных, даже по ошибке, тайная канцелярия и раньше-то отпускать не любила, а теперь и вовсе. Виновный ли, нет ли, а костер, веревка или же дорога в один конец тебе обеспечена. Чтобы Лупе вышла на свободу, должны исчезнуть все, кто имел отношение к ее аресту.

Хорошо, что донес на нее именно Жюльен-Огурец, Гонтрана давно тошнило от этого подонка, начавшего о себе слишком много полагать, а тут его смерть послужит благому делу.

Куи не колебался — Годой должен быть уничтожен, причем против него хороши любые средства. Сейчас же главное — не возбуждая подозрений, заполучить колдунью в свои руки. Жаль, что он не слывет охотником до женского пола. Тогда бы его уединение со смазливой бабенкой, после чего означенная бабенка всплыла бы где-то в низовьях Льюферы, никого бы не удивило.

Маг подошел к Лупе и голосом злым и скучным осведомился:

— Кто такая? В чем виновата?

Невыспавшийся пристав, чьей обязанностью было принимать «ночных гостей», порылся в бумагах и равнодушно пробубнил:

— Халина Имстер, двадцати девяти лет, вдова мещанина из Убата,[120] при ней обнаружено письмо за подписью Моники ре Атно, троюродной сестры по матери скрывающегося от правосудия Луи ре Эллари.

Лупе стиснула зубы. Как все, оказывается, просто! Луи вне закона, и письмо его родственницы равносильно приговору. Потому-то и дома стояли пустыми, даже торговцы от них шарахались, а она двумя руками влетела в капкан, и хорошо еще, если за собой не потянула беднягу-художника и толстого трактирщика. Теперь главное уничтожить письма Луи, а для этого нужно хотя бы на четверть оры остаться одной. Что бы с ней ни делали, она должна остаться Халиной из Убата, недалекой провинциалкой, подавшейся в столицу. Тогда, возможно, она и вывернется.

— Так как, говорите, ваше имя? — Лупе с усилием подняла голову и выдержала взгляд двух почти бесцветных и холодных, как зимний туман, глаз, глаз, которые она уже где-то видела.

— Проше дана, меня зовут Халина…

Глава 25

Как понял Роман, северные гоблины не слишком высоко ценили своих южных собратьев, а потому разговор начали несколько свысока. Эльф пожал плечами, глупость его раздражала всегда и везде, к тому же высокий, затянутый в темную кожу воин с богатым оружием чем-то неуловимо напоминал его собственную сестрицу. Бесспорно, Эанке, скажи он ей это в лицо, постаралась бы, как и положено знатной эльфийке, сначала упасть в обморок, а потом отравить обидчика, но заносчивость выглядит одинаково мерзко и у эльфов, и у гоблинов. Впрочем, Роман был рад, что говорить с южанами отрядили самовлюбленного нахала. То, что бард успел узнать о соплеменниках Уррика, говорило, что тем вряд ли понравится подобное обращение. Пока же на каменных лицах трех десятков старейшин, бывших по совместительству еще и жрецами, не отражалось ничего, они внимательно выслушали все, что им хотели сказать, и начали задавать вопросы.

Если бы Роман был собакой, то его уши стали бы торчком, так как обсуждаемое в заснеженной горной долине напрямую касалось Эланда и Арции. Посол с неудовольствием признал, что прошлогодний поход против изнеженных и порочных последышей захватчиков оказался не столь уж легким делом и закончить его до холодов не удалось. Рамиэрль узнал, что основные силы гоблинов зимуют у стен какой-то морской крепости, которая, без сомнения, будет взята сразу же, как стают снега. Стройный вогораж, услыхав это, иронически поднял густую черную бровь. В ответ стоявший отдельно от всех кряжистый старик в богато расшитом поясе неожиданно подмигнул ему, и Роман понял, что далеко не все орки одержимы идеей идти за тридевять земель, да еще под командованием спесивого болвана.