Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

– Феране Нехаран – от Белой, – продолжила Суан, – и Суана Драганд – от Желтых. Они обе раньше были в Совете. Это был лишь неполный список, и мне не удалось прочитать всего. – Ее спина выпрямилась, а подбородок упрямо выпятился. – Одна или две возвышенных до времени – уже достаточно необычно. Это случается, но не часто. А их станет одиннадцать, может и двенадцать, но одиннадцать – наверняка, в сумме у нас и в Башне. Я не верю в столь значительные совпадения. Когда торговцы рыбой покупают все по одной цене, можно поручиться, что они пили прошлой ночью в одном трактире.

– Не надо больше убеждать меня, Суан. – Со вздохом Эгвейн откинулась на стуле, машинально поправляя ножку стула, которая всегда норовила сложиться, когда она так делала. Очевидно, происходило нечто странное, но что это означает? И кто мог влиять на выбор Восседающих в каждой Айя? По крайней мере в каждой Айя, кроме Голубой. Они избрали новую Восседающую, но Морайя была Айз Седай куда больше ста лет. Возможно, не повлияли и на Красную, никто не знал о переменах – если они были – среди Красных Восседающих. За этим могла стоять Черная Айя, но чего они могли достичь, если только все эти слишком молодые Восседающие не были Черными? Это казалось в любом случае невероятным. Будь у Черных Айя такое влияние, весь Совет давно бы кишел приспешниками Темного. И все же если просматривается некая система и совпадения не случайны, то кто-то должен стоять за всем этим. Сама мысль о различных возможностях и невозможностях заставила тупую боль за глазами стать несколько острее.

– Если все это окажется случайностью, Суан, ты еще пожалеешь, что увидела эту загадку, – Эгвейн выдавила из себя улыбку, чтобы лишить свои слова яда. Амерлин приходится быть осторожной со словами. – Ну а раз уж ты меня убедила в том, что здесь таится загадка, – тебе ее и решать. Кто в ответе и к чему они стремятся? Пока мы не знаем этого, мы не знаем ничего.

– Это все, чего ты хочешь? – сухо осведомилась Суан. – До ужина или после?

– Думаю, после ужина меня устроит, – огрызнулась Эгвейн, затем с глубоким вздохом посмотрела на смущенное лицо женщины. Было бессмысленно вымещать свою головную боль на Суан. Слова Амерлин имеют силу, а иногда и последствия, ей надлежит помнить об этом. – Хорошо, ответишь, как только сможешь, – сказала она, смягчив голос. – Я знаю, что ты мешкать не будешь.

Огорчилась Суан или нет, но, похоже, она поняла, что срыв Эг-вейн имел более глубокие причины, чем ее сарказм. Несмотря на моложавость, у нее были за спиной годы практики в чтении лиц.

– Мне найти Халиму? – спросила она, привставая. Малая доля яда в тоне, которым она произнесла это имя, выражала меру ее озабоченности. – Это не займет и минуты.

– Если я стану обращать внимания на всякую боль, то ничего не смогу сделать, – ответила Эгвейн, открывая папку. – Ну, что у тебя есть для меня на сегодня? – Она положила руки на бумаги, чтобы не позволять им потирать голову.

Каждое утро Суан обязана была собрать у всех Айя сведения, которыми они готовы были поделиться и которые поступали к ним от сетей «глаз-и-ушей», а также от отдельных сестер, которые передавали сведения своим Айя, а те уже передавали их Эгвейн. Это был странный процесс просеивания, и все же он давал достаточно верную картину мира, будучи добавленным к информации самой Суан. Она сумела сохранить тех агентов, которые работали на нее как на Амерлин, использовав самый простой прием, – она отказалась назвать кому бы то ни было их имена, несмотря на все усилия, которые прилагал Совет. Так что в конце концов никто не посмел отрицать, что эти «глаза-и-уши» принадлежат Амерлин и что они должны по праву отчитываться перед Эгвейн. Долгое время не было конца жалобам по этому поводу, да и сейчас они случались, но никто не мог отрицать фактов.

Как обычно, первый отчет исходил ни от Айя, ни от Суан, а от Лиане и был написан на тонких листах бумаги быстрым элегантным почерком. Эгвейн никогда не могла понять почему, однако нельзя было сомневаться в том, что написанное Лиане писала именно женщина. Страницы, которые Эгвейн прочла, она одна за другой подносила к пламени настольной лампы, позволяя бумаге сгорать почти до самых пальцев, а затем разминая пепел. Трудно было бы ей и Лиане продолжать изображать малознакомых людей, попади один из таких отчетов в чужие руки.

Очень немногие из сестер знали, что у Лиане есть «глаза-и-уши» в самом Тар Валоне. Возможно, она была единственной. Человеческим недостатком было пристальное вглядывание в происходящее на улице и игнорирование того, что происходит возле самых ног. Свет знает, у Айз Седай столь же много человеческих недостатков, как и у других. К сожалению, Лиане могла сообщить мало нового.

Ее люди в городе жаловались на то, что грязные улицы становились все опаснее в темноте и едва ли много безопаснее были при свете дня. Некогда преступления были незнакомы Тар Валону, но теперь Гвардия Башни покинула улицы и патрулировала в гаванях и на башнях мостов. За исключением сбора таможенных пошлин и покупки продовольствия, причем и то и другое осуществлялось через посредников, казалось, что Белая Башня полностью отделила себя от города. Большие двери, позволявшие людям входить в Башню, оставались запертыми, и с начала осады, если не раньше, никто не видел вне Башни сестру, про которую знали, что она Айз Седай. Все подтверждало прошлые донесения Лиане. И все же последняя страница заставила Эгвейн приподнять брови. Слухи на улицах твердили, что Гарет Брин нашел тайный ход в город и в один прекрасный день окажется в его стенах вместе со всей армией.

– Лиане сообщила бы, если б кто-нибудь хоть слово промолвил о переходных вратах, – быстро проговорила Суан, увидев выражение лица Эгвейн. Она, конечно, уже прочла все отчеты и по номеру страницы, которую та держала в руках, поняла, что она читает. Подвинувшись на шатком стуле, Суан едва не свалилась на ковры, которым уделяла столь мало внимания. Но это ничуть не остановило ее. – И можешь быть уверена, что Гарет не проговорился, – продолжила она, усаживаясь обратно. – Не то чтобы его солдаты были достаточно глупы, чтобы сейчас дезертировать и сбежать в город, но он знает, когда держать язык за зубами. У него репутация полководца, атакующего там, где его не ожидают. Он часто совершал невозможное, вот люди и сейчас этого ожидают. Вот и все.

Пряча улыбку, Эгвейн поднесла к огню страницу, на которой упоминался лорд Гарет, и наблюдала за тем, как она скручивается и чернеет. Несколько месяцев назад Суан вместо похвалы отпустила бы язвительное замечание. Он именовался бы «Гарет Брин проклятый», а не Гарет. Вероятно, она не скучала по стирке его белья и чистке сапог, но Эгвейн видела, как она смотрела на него в те редкие разы, что он приезжал в лагерь Айз Седай. Смотрела, а потом убегала прочь, если тот бросал на нее хотя бы взгляд. Суан! Убегала! Суан была Айз Седай уже больше двадцати лет, и десять из них – Амерлин, но у нее не больше представления о том, что значит быть влюбленной, чем у утки о стрижке овец.