Дюна: Дом Атрейдесов - Брайан Герберт

— Сила фримена в умении наблюдать, — сказала Фриетх, словно цитируя фрименскую поговорку. — Чем больше мы наблюдаем, тем больше узнаем. Это знание придает нам силу, особенно если этого никто не видит, кроме нас.

— Интересно, — сказал в ответ Кинес.

Он мало что знал о фрименских женщинах. Кинес был слишком занят, чтобы выспрашивать подробности о жизни Фриетх в детстве, о ее склонностях, но ее, казалось, совсем не оскорбляло такое невнимание со стороны супруга. Она не обращала внимания на его постоянную занятость делами преобразования планеты. По фрименским обычаям мужья и жены жили в разных мирах, связанных между собой узкими и довольно хрупкими мостиками.

Однако Кинес знал, что фрименские женщины имели репутацию свирепых бойцов — они несли смерть на поле боя и устрашали даже имперских солдат, которые не отваживались схватываться с ними в рукопашной схватке один на один. Как бы то ни было, но он не знал Фриетх с этой страшной стороны и от души надеялся, что никогда не узнает. Она была верна ему до глубины души, но тот, кто может быть верным другом, способен стать страшным врагом.

Они продвигались вперед, и тут внимание Кинеса привлекло какое-то растение. Остановив кулона, он опустился на колени и принялся рассматривать невиданное прежде растение, которое росло в тенистом углублении, покрытое толстым слоем пыли. Это был редкий корнеплод, и Кинес осторожно стер пыль с крошечных, словно покрытых воском листочков.

— Смотри, Фриетх, — позвал он жену голосом учителя, проводящего экскурсию. — Какая замечательная живучесть.

Фриетх кивнула:

— Мы выкапываем эти корни в случае крайней нужды. Говорят, что в одном клубне содержится около литра воды. При экономном расходе человеку хватит такого количества на несколько дней.

Кинес подивился тому, сколько знаний может скрываться в голове сестры Стилгара, а ее муж даже не подозревает об этом. «Это моя вина, — подумал Кинес, я совсем не обращаю внимания на Фриетх».

Стремясь поживиться зелеными листочками, кулон опустил морду к земле и принялся обнюхивать кустик, но Кинес оттолкнул животное.

— Это слишком важное растение для того, чтобы служить тебе закуской.

Планетолог внимательно осмотрел землю в поисках других клубней, но не обнаружил поблизости больше ни одного.

Насколько он понял, это было автохтонное для Дюны растение, сумевшее уцелеть в катаклизме, который, возможно, в прошлом пережила планета. В катаклизме, который отнял у этого мира почти всю воду.

Путники остановились, чтобы покормить ребенка. Фриетх установила на подставку солнцезащитный тент, а Кинес вспомнил работу последних месяцев, тот громадный прогресс, которого он и его народ достигли, начав воплощать свой, рассчитанный на несколько столетий, проект.

Некогда Дюна была испытательной ботанической станцией, изолированным форпостом, на котором были высажены некоторые растения. Было это во времена имперской экспансии. Это было еще до того, как была открыта способность меланжи вызывать предзнание и удлинять активную жизнь. Тогда считали, что это пустыня, совершенно не пригодная ни для заселения, ни для вообще какой бы то ни было целенаправленной полезной деятельности. Но ботанические станции были заброшены, завезенные растения и насекомые — предоставлены самим себе в этом жестоком климате.

Многие виды тем не менее выжили и даже ивергировали, проявив поразительную жизнестойкость и способность к адаптации: трава-меч, кактусы и другие пустынные растения. Кинес уже договорился с контрабандистами о поставках самых многообещающих сортов семян и зародышей. Фрименские рабочие засевали этими ценными семенами обширные пространства в песках. То были зерна будущего Дюны.

От торговцев водой Кинес узнал о смерти императора Эльруда IX. Это известие оживило воспоминание об аудиенции, на которой престарелый правитель дал Кинесу задание изучить экологию Арракиса. Все будущее самого планетолога, как оказалось, зависело от этой памятной встречи. Он был обязан императору великой благодарностью, но сомнительно, чтобы старец вспоминал о Кинесе в последние годы жизни.

Услышав ошеломительную новость, он подумал о том, чтобы поехать в Арракин, заказать место на лайнере и посетить государственные похороны, но потом решил, что будет там не на своем месте. Теперь он стал жителем пустыни, нищим, отягощенным множеством забот человеком, далеким от прелестей имперской политики и интриг. Кроме того, у Пардота Кинеса была здесь важная работа, прерывать которую ему не хотелось.

Далеко на юге, подальше от глаз Харконненов, фримены посадили неприхотливые растения на подветренных склонах дюн, чтобы затормозить их продвижение под действием господствующих западных ветров. По мере укрепления склонов дюны становились все выше, поскольку ветры стремились преодолеть сопротивление покрытых растительностью подветренных склонов. Однако фримены постоянно обновляли посевы трав и возводили гигантские сита, которые служили мягкими барьерами, протянувшимися на много километров и достигавшими высоты пятьдесят метров.

Пока Кинес предавался искусительным мечтам, Фриетх под складным навесом возилась с малышом, ласково разговаривая с ним. Юный Лиет сосал грудь матери через открытый клапан защитного костюма.

Следующим шагом должна была стать вторая фаза экологической трансформации, в ходе которой Кинес и его команда предполагали сажать меч-траву с добавлением специально приготовленных удобрений, строить ветровые ловушки и осадители росы. Позже, чтобы не нарушать вновь образованную хрупкую экосистему, они приступят к посадкам более мощных растений с глубокой корневой системой, таких, как амарант, марь, ракитник и карликовый тамариск, за которыми последуют знакомые обитатели других пустынь: сагаро и бочковидный кактус. Время, которое потребуется для полного обновления, растягивалось на десятилетия и века.

В северных, обитаемых районах Дюны фримены довольствовались мелкими растениями и потайными садами. Громадная часть фрименского населения знала о планах Кинеса и работала во имя их воплощения не жалея ни сил, ни времени. При этом фримены смогли сохранить в тайне от посторонних глаз выполнение этой грандиозной задачи.

Кинес проявлял терпение, наблюдая, как мало-помалу его идеи приносят свои плоды. Фримены беззаветно поверили своему умме. Их вера в мечты одного человека и беспрекословное выполнение его трудных требований согревало сердце Пардота, но он был готов дать этим людям нечто гораздо большее, чем лекции и пустые обещания. Фримены были достойны увидеть блеск надежды, и это вполне удалось Кинесу.