«Жажду бури…» Воспоминания, дневник. Том 1 - Василий Васильевич Водовозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
682
расписанием движения (нем.).
683
То есть объявлений о сдаче комнаты (устар.).
684
В. В. Водовозов приехал в Петербург 28 ноября 1898 г. (см.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 91. 3 д-во. 1893. Д. 140. Л. 236).
685
Вспоминая о киевских рефератах, на которых «обычными докладчиками и постоянными оппонентами» выступали Н. Н. Новиков, А. В. Луначарский, Н. А. Бердяев, Е. В. Тарле, а со стороны народников — И. А. Дьяков, М. Б. Ратнер и другие, И. Н. Мошинский писал: «Вас[илий] Вас[ильевич] стоял очень близко к нашему с[оциал]-д[емократическому] подполью и оказывал ему весьма ценные услуги всеми доступными ему средствами, в том числе и пером. Жена его Вера Петровна, стоявшая во главе политического Красного Креста, также была очень ценным и заслуженным членом подпольной семьи. Жили Водовозовы в тенистом саду на Десятинном пер. (Андреевский спуск над Подолом) во флигеле, особенно удобном для конспиративных собраний киевских подпольщиков, которые не раз собирались здесь на комитетские собрания и рефераты, и им этот гостеприимный дом должен быть особенно памятен» (Мошинский И. Н. Указ. соч. С. 138).
686
Роман немецкого писателя «In Reih’ und Glied» (1866) вышел в русском переводе под названием «Один в поле не воин» (СПб., 1867–1868; др. название — «Сомкнутыми рядами») и многократно переиздавался; см.: В[одовозо]в В. Шпильгаген // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1903. Т. 39а. С. 832–834.
687
Фердинанд Лассаль был прообразом Лео Гутмана («guter Mann» в переводе с немецкого «хороший человек»).
688
Ср.: «Очередной литературно-музыкальный вечер 17 марта вызвал небывалое стечение публики. Первым выступил С. А. Бердяев с двумя стихотворными пьесами <…>. Затем В. В. Водовозов прочитал реферат “Об общественных идеях в новейшей немецкой литературе”. Референт начал с характеристики общего разочарования, водворившегося в германском обществе и литературе на рубеже XVIII и XIX столетий вследствие крушения пылких надежд, которые были порождены великой французской революцией. <…> В особенно популярном среди русских читателей романе Шпильгагена “Один в поле не воин” изображено, как возникло новое движение в германском народе, которое на развалинах иллюзий 1848 года пыталось выстроить новое здание человеческого счастья — дом, где найдут надежный приют все страждущие в этом мире. По мнению Шпильгагена, и это течение с самого начала было обречено на неудачу, потому что его представители в своем стремлении примениться к новым обстоятельствам поставили силу выше права и искали временного союза с теми, кто по существу был им безусловно враждебен… На самом же деле эта новая струя развивалась вширь и вглубь, мощно захватывая в Германии разные слои народа и даже мечтая о возможности повторения 1848 года с полным торжеством в итоге на этот раз. Но он, увы, не повторился, а вместо того в новом течении возник разлад, как на яркий симптом которого г. Водовозов указал на известную книгу Бернштейна, повсеместно наделавшую столько шуму в последнее время. <…> Блестящий, отличавшийся редкой общедоступностью и живостью изложения реферат В. В. Водовозова вызвал очень продолжительные и бурные прения ввиду обнаружившегося принципиального разногласия большинства присутствовавших с лектором. Дебаты затянулись до 1 ч. ночи. Против референта энергично выступило около 10 различных оппонентов» (К. М. В литературно-артистическом обществе // Жизнь и искусство. 1900. № 72. 12 марта).
689
Например, 9 марта 1900 г. Н. А. Бердяев прочитал одну из глав подготовленной им к печати книги «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском» (изданной в 1901 г. в Петербурге); оппонентами выступили Е. В. Тарле, М. Б. Ратнер и В. В. Водовозов, указывавший «на противоречие, в которое, по его мнению, впал референт, признав Михайловского одновременно прогрессистом и выразителем идеалов мелкой буржуазии, бывшей четверть века назад уже вполне реакционной», а не той общественной группы, к которой принадлежит и сам Бердяев, и вся публика, собравшаяся его слушать, то есть к интеллигенции (Вечер 9 марта в литературно-артистическом обществе // Жизнь и искусство. 1900. № 80. 20 марта; см. также: Киевская газета. 1900. № 89. 11 марта).
690
А. В. Луначарский был внебрачным сыном Александра Ивановича Антонова, служившего управляющим контрольными палатами в Чернигове, Пскове, Нижнем Новгороде, и Александры Яковлевны Луначарской (урожденной Ростовцевой), ушедшей от мужа, члена Полтавского окружного суда Василия Федоровича Луначарского. Брак официально не был расторгнут, и там же, в Полтаве Александра Яковлевна родила двух сыновей А. И. Антонова, в том числе Анатолия в 1875 г. (подробнее см.: Луначарская И. А. К научной биографии А. В. Луначарского // Русская литература. 1979. № 4. С. 110–127).
691
В 1895–1897 гг. А. В. Луначарский учился в Цюрихе; приехав в Россию, он, по его словам, прочитал два реферата в Киеве, «побывал мельком в Москве и Петербурге и вернулся за границу, в Париж, этот раз уже ненадолго» (Луначарский А. В. Воспоминания о революционном прошлом // Луначарский А. В. Воспоминания и впечатления. М., 1968. С. 23–24).
692
Н. А. Бердяев пришел к вере в 1906 г., см.: Ермичев А. А. Имена и сюжеты русской философии. Л., 2014. С. 229.
693
См.: Луначарский А. В. Интерес к философии. Les fagots et les fagots. Сердобольная критика и наше «бессердечие». О богах и титанах. Чернильная каракатица // Правда. 1904. № 11. С. 260–270; см.: Он же. Метаморфоза одного мыслителя // Там же. № 3. С. 172–195; № 5. С. 221–231; № 6. С. 127–146; Он же. Русский Фауст // Вопросы философии и психологии. 1902. № 63. С. 783–795.
694
В рукописи далее зачеркнуто: «с почты: у нас в Киеве при телеграфе был прием заказной почтовой корреспонденции, продолжавшийся всю ночь; с ареста 1898 г. я поставил за правило ни одной законченной работы у себя не хранить и аккуратно сдавал их на почту, хотя бы в глухую ночь».
695
Зачеркнуто: «то есть, конечно, удобный с моей точки зрения».
696
Другое описание упомянутого эпизода приведено мемуаристом
