Испанский дневник - Михаил Кольцов

Капитан будто бы был тяжело ранен и умер еще до взятия Кинто. Генерал же исчез перед последним штурмом. Больше пленные ничего не могли сообщить.

Рассказ был вполне правдоподобным. Хорошо известно, что у Франко служит, среди прочего сброда, много наемников из русских белогвардейцев. Сейчас, разбирая кучу вещей и бумаг, брошенных фашистами в Кинто, штаб республиканской Н-ской дивизии нашел потертый бумажник с документами. Они лежат передо мной.

Первый документ. Удостоверение личности № 94978, выданное второго февраля 1937 года парижским префектом полиции на имя г. Фок Анатоля, рожденного третьего июля 1879 года в Оренбурге, по профессии служащего, по национальности «русского беженца». На удостоверении фотокарточка пожилого, лысого, усатого мужчины.

Второй документ уже на русском языке:

«Русский национальный союз участников войны.

Билет действительного члена, сына отечества.

Фамилия – Фок, Анатолий Владимирович.

Чин – генерал-майор.

Адрес – 133, Рю Аббе Груль.

Год вступления в союз – 15 октября 1936 года. Председатель союза (подпись) генерал Туркул. Генеральный секретарь (подпись) капитан Благов.

Выдано в Париже 3 ноября 1936 года. № 101».

Печать и фотокарточка того же лысого и усатого господина.

Еще два документа представляют собой членские билеты «Общества галлиполийцев во Франции» и «Союза русского сокольства во Франции».

Любопытны в них только даты и порядковые номера. Оба выданы третьего ноября 1936 года, то есть в тот же день, что и билет «Союза участников войны», номера же – на первом 8, на втором 4. По датам и номерам документов видно, что они были выданы наспех, перед отправкой в Испанию, задним числом. Далее нахожу в бумажнике три фотографии. На двух группа развеселых молодцов «рекете» (испанских фашистов) со знаменами смеется в аппарат. На третьем фото та же группа расстреливает человека в рубашке, со связанными руками и завязанными платком глазами.

Наконец в бумажнике письмо. Его генерал Фок получил, очевидно, еще до приезда в Кинто. Вот оно:

«17 июля 1937 года

Дорогой брат старейшина, Анатолий Владимирович!

Наконец-то собрался написать тебе письмо и сообщить, как я устроился, а также спросить, как поживаешь ты и вся наша братия.

Что касается меня, то я очень доволен. Встретили меня тепло, и в первый же день командир роты мне заявил, что я буду получать теперь три песеты в день, что я и получаю. Стол здесь прекрасный. Спешу оговориться, что три песеты получаю без всяких вычетов, чистенькими. Вот уже неделю сижу на парапете, самом ответственном из всех. Здесь один пулемет Максима, который мне пришлось привести в порядок, иначе он не смог бы дать больше двухсот выстрелов и отказался бы работать совершенно. Офицеры здесь по взводам не разбиты, так что не знаю своего положения, но командир говорил, что назначит меня на один из парапетов комендантом.

Приехал ли Рашевский и удалось ли ему починить мой бинокль, так как я очень нуждаюсь в нем, ибо противник в четырех километрах от нас, а бинокль здесь один, театральный, в который ничего не видно?

Есть ли письма из Парижа, от Шинкаренко, и вообще какие новости? Здесь довольно скучно. Последние дни говорят, что нашу роту отправят на отдых в Сарагосу. Привет всем нашим, а также командиру батальона и всем офицерам.

Больше в бумажнике ничего нет. Да больше ничего и не требуется. Все ясно. Ясно, что у Франко в тылу есть специальный центр пополнения русскими белогвардейцами, где и орудует (или орудовал) генерал Фок. Сюда прибывает из-за границы «вся наша братия».

Ясно, что в Париже этим пополнением занимается «Русский национальный союз участников войны» – белогвардейская фашистская организация генерала Туркула. Ясно, что делает она это совершенно спокойно и методически, вопреки всему благочестивому французскому «невмешательству»… Не видно, чтобы белому генералу Фоку очень сладко жилось у черного генерала Франко. И еще теперь так попадет за паническую, во время бегства, потерю документов!

Три песеты получал капитан Лопухин. «Чистенькими»!

Несчастное отребье человечества! В 1917 году он был уже пережитком себя. После этого еще двадцать лет нужно было скитаться, расстреливать, убивать, целить в народ из пулеметов, чтобы наконец умереть за три песеты на далекой чужбине, на службе у незнакомых палачей…

18 сентября

Залита солнцем, освежена осенним ветром с моря большая, красивая, оживленная Барселона.

Сегодня широкие проспекты запружены толпами народа, расцвечены пестротой знамен. Синие вымпелы с белыми звездами – это «каталонская левая»; красно-черные флаги реют над колоннами анархистов; социалистические профсоюзы и коммунисты идут под красным знаменем с серпом и молотом. Над всеми преобладают оранжевые полотна с красными полосами – официальный флаг Каталонии; рядом с ним на правительственных зданиях водружен флаг Испанской республики.

С оркестрами и песнями сотни тысяч демонстрантов медленно движутся через площадь, мимо памятника Рафаэлю Казанове, каталонскому патриоту, расстрелянному одиннадцатого сентября 1714 года. Этот день, памятный день героического восстания каталонского народа против мадридского великодержавия, отмечается каждый год все торжественнее и значительнее.

Президент Компанис поднимается на трибуну. Его встречают овациями. Он говорит о врагах и друзьях каталонской независимости.

– Люди, которые всегда преследовали и душили каталонских патриотов, – это те же, что начали мятеж в Испании и наводнили ее иностранными войсками. Те, кто запрещал каталонскую речь, теперь заставляют испанский народ повиноваться военной команде на иностранных языках. Они по-своему логичны: кто ненавидит свободу человека, тот презирает права и свободы целых народов… Республика признала каталонскую автономию, и сегодня, сплотившись вокруг республики, все народы полуострова в рядах единой армии борются за духовную и территориальную независимость республиканской Испании.

Компанис говорит – и его прерывают овациями – о великих усилиях, которые должен сделать каталонский народ в настоящей войне, о решающих усилиях, от которых зависит победа. Он говорит о пораженцах, от которых надо очистить тыл, – фашистах и реакционерах, которые, еще уцелев в республиканской Каталонии, перекрасились, замаскировались и потихоньку сеют панику, недовольство, провокации.

– Берегитесь, господа! Не думайте, что мы забыли ваши фашистские физиономии. Мы опознаем и обезвредим вас. Ваше время прошло. Оно навсегда кончилось в исторических боях восемнадцатого июля тридцать шестого года. Мы стоим на страже и всеми силами каталонского народа преградим путь попыткам реакции.