Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве - Коллектив авторов

104). «Трудно представить Веню даже в непереносимую жару без пиджака…» (Авдиев. С. 104).

806

Москва – Петушки. С. 16.

807

«Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что любил он больше всего кротость. Всякое проявление кротости его сражало» (Воспоминания О. Седаковой // Театр. 1991. № 9. С. 99). Вообще мемуаристки описали Веничку лучше, чем мемуаристы. Для последних главное в Вене было карнавал и писательство, а ведь именно карнавала и писательства, отдавая им дань, Веня внутренне избегал. Он, по выражению любимого им Розанова, был человеком «нежной идеи», каковую в нем лучше всего проницали женщины. «Горше всего вспоминать о нежности Бена. Она осталась невостребованной» (Любчикова Л. Там же. С. 83).

808

Рассказывая про Венину ненависть к героям и подвигам, О. Седакова вспоминает, что «чемпионом этой ненависти стала у него несчастная Зоя Космодемьянская» (Театр. 1991. № 9. С. 101).

809

Ерофеев В. Василий Розанов глазами эксцентрика // Зеркала: Альманах. М., 1989. С. 44.

810

Венино рассуждение по воспоминаниям Игоря Авдиева (Театр. 1991. № 9. С. 112–113). А вот и монолог самого Вени: «Никто в России не боится щекотки, я один только во всей России хохочу, когда меня щекочут. Я сам щекотал трех девок и с десяток мужичков – никто не отозвался ни ужимкой, ни смехом» (Василий Розанов… С. 40).

811

«Веничка любил хохотать и хохотал до слез. Хохотал, как девица, сгибая пах в поддых, локтями обхватывая пуп» (из воспоминаний Игоря Авдиева // Театр. 1991. № 9. С. 105).

812

Москва – Петушки. С. 21.

813

Театр. 1991. № 9. С. 99.

814

Москва – Петушки. С. 122.

815

Авдиев И. // Театр. 1991. № 9. С. 105.

816

Москва – Петушки. С. 21.

817

Сам же Веня его и обозначил: «Мне очень вредит моя деликатность, она исковеркала мне мою юность… Самоограничение, что ли? есть такая заповеданность стыда… Я знаю многие замыслы Бога, но для чего он вложил в меня столько целомудрия, я до сих пор так и не знаю» (Москва – Петушки. С. 28, 30).

818

Из воспоминаний О. Седаковой // Театр. 1991. № 9. С. 99.

819

«С тех пор как ты поселился, мы никто ни разу не видели, чтобы ты в туалет пошел. Ну, ладно, по большой нужде еще ладно! Но ведь ни разу даже по малой… даже по малой!»; «Ну что ж, я встал и пошел. Не для того, чтобы облегчить себя. Для того, чтобы их облегчить» (Москва – Петушки. С. 29, 30).

820

Из воспоминаний О. Седаковой // Театр. 1991. № 9. С. 98.

821

Москва – Петушки. С. 43.

822

«Ребенка своего Бенедикт называл „младенцем“ – так это и повелось» (Из воспоминаний Лидии Любчиковой // Театр. 1991. № 9. С. 81).

823

В его «игровом» предисловии к поэме «Москва – Петушки». Противоиронией здесь названо нечто, уже бывшее до Ерофеева у Козьмы Пруткова, А. К. Толстого, позднего Щедрина и Игоря Северянина: «это она самая, бывшая российская ирония, перекошенная на всероссийский, так сказать, абсурд… Перекосившись, она начисто лишается гражданского пафоса и правоверного обличительства» (Москва – Петушки. С. 8). Определение, может быть, и не совсем ясное, но термин и без него вполне ясен.

824

Москва – Петушки. С. 25.

825

Цит. по: Театр. 1991. № 9. С. 95.

826

«Ну как? Нинка из 13‐й комнаты даян эбан?» (Москва – Петушки. С. 33).

827

Там же. С. 30. «Если бы меня спросили – в какое время Вене было бы уютно, я бы, подумав, ответил: в конце восемнадцатого века! ‹…› Вене Карамзин, Фонвизин или Державин – такие родные!» (Из воспоминаний Авдиева // Театр. 1991. № 9. С. 115).

828

Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 344, 345, 346, 350, 389 и др.

829

Из воспоминаний Г. Ерофеевой // Театр. 1991. № 9. С. 89.

830

Из воспоминаний О. Седаковой // Там же. С. 101.

831

Розанов В. // Зеркала. 1989. С. 33.

832

Москва – Петушки. С. 97.

833

Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле. С. 352. Таким образом, – подытоживает ученый, – нарицательное имя «пантагрюэль» «связано со ртом, с горлом, с выпивкой, с болезнью, то есть с весьма характерным гротескным комплексом» (Там же).

834

Эта оценка приводится в статье А. Зорина «Опознавательный знак»: «Поэт О. Чухонцев, общавшийся с Михаилом Михайловичем в последние годы его жизни, рассказал мне, что великий ученый с восхищением принял ерофеевскую поэму и даже сравнивал ее с „Мертвыми душами“. Бахтина, однако, решительно не устраивал финал „Москвы – Петушков“, в котором он видел ‘энтропию’» (Театр. 1991. № 9. С. 121).

835

Отношение Вени к тому, что считалось тогда карнавализацией литературы, видно в его оценке «Мастера и Маргариты». «Булгакова на дух не принимал, „Мастера и Маргариту“ ненавидел так, что его трясло. Многие писали, что у него есть связи с этой книгой, а сам он говорил: „…Да я не читал ‘Мастера’, я дальше 15‐й страницы не мог прочесть!“» (В. Муравьев // Театр. 1991. № 9. С. 93).

836

Театр. 1991. № 9. С. 121.

837

Труда, подвига и вообще всех форм торопливости. «Средь народного шума и спеха…» – начало стихотворения О. Мандельштама (1937).

838

Вот поэтические образы грядущей энтропии, характерные для конца XIX – начала XX веков: «Все понял я: земля давно остыла и вымерла…» (А.