100 великих актеров - Игорь Мусский

Скофилд отыграл в Бирмингемском репертуарном театре два напряженных сезона. За это время он выступил по меньшей мере в семнадцати ролях в пьесах Мольера, Шоу, Чехова, Ибсена, О'Кейси…

Осенью 1945 года сэр Джексон Барри, утвержденный директором Стратфордского Мемориального Шекспировского театра, пригласил к себе Скофилда. Пол «отыграл» три фестиваля, каждый из которых длился с апреля по октябрь.

В первом сезоне критики отметили его Малькольма в «Макбете», они писали о «прозрачной ясности» образа, о том, что актеру удалось добиться поразительной чистоты рисунка роли. Его Малькольм – «смелый, откровенный искренний юноша – был словно луч мягкого света, оттесняющего мрак кровавых событий трагедии». Неизгладимое впечатление Скофилд произвел на зрителей в роли дона Адриано в шекспировской комедии «Бесплодные усилия любви».

В 1947 году он сыграл Меркуцио в «Ромео и Джульетте» (в постановке Брука), Мефистофеля в «Трагической истории Фауста» Марло, сэра Эндрю Эгьючика в «Двенадцатой ночи» и Перикла в одноименной трагедии Шекспира.

Третий фестиваль принес Скофилду роль Гамлета. Стратфордский «Гамлет» 1948 года вызвал множество откликов в английской прессе. Известные критики доброжелательно отозвались о работе молодого Скофилда, отметив при этом, что в распоряжении актера остались неиспользованные резервы.

В октябре 1948 года Скофилд распрощался с Мемориальным Шекспировским театром. По инициативе Питера Брука он был включен в «Труппу Теннента». Брук планировал дать ему роли Гамлета, священника в спектакле «Власть и слава», Гарри в пьесе Элиота «Семейный сбор». Не случайно очередной сезон вошел в историю театра под названием «Содружество Скофилд – Брук в театре „Феникс“».

В 1955 году стал известен маршрут первого турне труппы: Брайтон, Оксфорд, Бирмингем, Москва, Лондон.

Новый Гамлет Скофилда решительно отличался от его собственной более ранней работы. В «Гамлете» 1955 года в каждом действии, в каждом жесте, в каждом слове актер был абсолютно последователен и логичен. Отсюда ощущение полной естественности. Далеко не всем критикам этот новый Гамлет Скофилда пришелся по вкусу. Один только Дж. Трюин принял эту работу без оговорок: «Я не могу припомнить никого, кто был бы в состоянии так передать страдания без ложной театральности. Ничто здесь не было выведено лишь к внешней стороне дела. Скофилд не симулировал печаль. Он был печален. И мы должны радоваться, что этот ренессансный принц с нахмуренным лбом мог возглавить наших актеров в их поездке в Москву, в их выступлениях на сцене самого Станиславского».

«Я был в Москве в 1955 году. И очень благодарен моим друзьям в России. В аэропорту меня ждало так много людей! – вспоминает Скофилд. – Уже на первом представлении встретили овациями, которые забыть невозможно… Мы, английские актеры, все были потрясены теплотой, с какой нас встречали москвичи. Английские зрители довольно холодны. Пожалуй, еще американская публика по теплоте приема близка к вашей. Мы приезжали с „Гамлетом“. Затем с „Королем Лиром“, поставленным Питером Бруком. Спустя несколько лет с „Макбетом“. Это было в 1955-м, в 1962-м и в 1968-м».

За десять дней Скофилд сыграл Гамлета двенадцать раз. Нужно было обладать железным здоровьем и стальными нервами, чтобы выдержать подобную нагрузку. «Для него характерно особое нервное возбуждение, которое непостижимо передается в зрительный зал без помощи мимики, жеста, движения, – пишет биограф Ю.В. Ковалев. – Он не поражал зрителей музыкальным богатством голоса, не покорял их вдохновенным изяществом. Но зато он в высшей степени обладал искусством красноречивого взгляда. <…> Скофилд умеет думать, не произнося слова, и тем не менее его мысль доносится до зала с полной отчетливостью, как если бы он высказал ее вслух».

Английские актеры покидали Москву в состоянии смертельной усталости. Между тем московские гастроли были всего лишь увертюрой к чрезвычайно напряженному сезону в лондонском театре «Феникс». Он начался с «Гамлета», который шел три месяца подряд. За эти три месяца Скофилд сыграл принца датского еще сто двадцать четыре раза.

В апреле состоялась премьера спектакля «Власть и слава». Одновременно начались репетиции «Семейного сбора». Потом новая премьера и серия спектаклей. «После этого сезона, – рассказывал Скофилд, – я полгода ничего не делал. Не было сил».

Наиболее интересным и важным для Скофилда следует считать «Власть и славу» – пьесу Кэннана и Боста по одноименного роману Грина. Действие романа протекает в Мексике конца 1930-х годов. Его герой – католический священник, преследуемый законом и полицией. Его фабула – погоня за священником, пленение и последующая казнь. «Я сам католик, – говорит Скофилд, – но мне трудно следовать за Грином, когда он углубляется в тонкости нравственной философии католицизма или подвергает критическому анализу католическую догматику. Все эти теоретические сложности выше моего понимания». Скофилд в роли Священника удивил лондонских зрителей и критиков.

1 июля 1960 года в знаменитом лондонском театре «Глобус» состоялась премьера пьесы Роберта Болта о Томасе Море «Человек на все времена». Поставил пьесу известный режиссер Ноэль Вилмэн. Главную роль играл Пол Скофилд. Успех превзошел ожидания. Пьеса не сходила со сцены «Глобуса» целых девять месяцев, ежевечерне делая полные сборы.

Не менее восторженно была встречена бродвейская постановка «Человека на все времена». В результате Роберту Болту был заказан киносценарий. Фильм Фреда Циннемана вышел на экраны в 1966 году и получил широкое признание зрителей. 10 апреля 1967 года на заседании американской Академии киноискусства в Голливуде «Человек на все времена» был признан лучшим фильмом года. Пол Скофилд получил премию «Оскар» как лучший актер года.

Один из американских рецензентов, не видевший Скофилда в других ролях, спросил его: «У вас всегда такой тихий голос?» На что Скофилд ответил: «Это не у меня тихий голос. Это у Томаса Мора. Но ведь вам было слышно?»

О голосе Скофилда немало сказано и написано. В роли Томаса Мора он достигает богатства эмоциональных и смысловых оттенков, не поднимая голоса над обычным разговорным уровнем. Это, кстати, позволило Скофилду добиться потрясающего эффекта в финальной сцене, когда при последней попытке сопротивления врагам Томас Мор неожиданно кричит, как кричал король Лир или Гамлет при виде призрака.

«Мой Томас Мор, – рассказывает Скофилд, – был человек из плоти и крови, с сильными семейными привязанностями. Каковы бы ни были его духовные интересы и убеждения, они не влекли его в тихие заводи жизни. Он был человек живой, чувственный, способный наслаждаться всеми благами жизни».