Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря

— Говорить можешь? — отрывисто спросил я, набрав Тошин номер.

— Недолго, — недовольно буркнул он. — Мы сейчас гуляем.

— У меня самого пятнадцать минут, — успокоил его я. — Так что быстро — что там у вас на работе случилось?

— Сейчас, только отойду, — проникся он серьезностью ситуации.

Он сжато рассказал мне о грядущем окончании эксперимента и о его последствиях для Татьяны. Я выслушал его молча, в очередной раз проклиная в уме Татьянин стоицизм. Вот это же надо было столько времени в одиночестве во всех этих мыслях вариться!

— Угу, — произнес я, наконец, уже мысленно выстраивая цепочку необходимых действий. — Теперь расскажи мне, в чем заключается ее работа — конкретно переводческая.

— Материалы по коллекциям переводить, в переговорах участвовать и переписку вести, — четко перечислил он. — А, да, еще и по телефону…

— В переговорах где-то раза два в год — это я знаю, — быстро продолжил я, — а новые материалы как часто появляются?

— Ну, тоже где-то также, — неуверенно протянул он.

— А как ты считаешь, можно всем, кроме переговоров, дома заниматься? — задал я самый главный вопрос. — И результаты вам через компьютер переплавлять?

— Ты, что, вообще обалдел? — опешил Тоша. — Ей скоро вздохнуть некогда будет!

— До этого скоро ей еще дожить нужно, — отрезал я. — И желательно нормальным человеком. Время я ей найду. Ты на вопрос отвечай!

— Да я думаю, что вполне можно, — задумчиво произнес он. — Но это же не я решаю…

— Твое дело — завтра эту идею Сан Санычу забросить, — велел я ему. — И понастойчивее.

— А если он все-таки откажется? — с интересом спросил он, явно ожидая дальнейших указаний.

— Вот об этом мне завтра и сообщишь, — постарался я оправдать его ожидания.

— Само собой, — с готовностью согласился он, — я Татьяне уже обещал.

— Мне — отдельно, — с нажимом уточнил я. — И первому. И ей пока ни слова.

Теперь оставалось только ждать решения Сан Саныча. Честно говоря, мне вдруг даже захотелось, чтобы он не согласился на мое предложение — так больший простор для маневров открывался. А Татьяна столько времени мучилась мыслями о своем безрадостном будущем в одиночестве, что у меня просто руки чесались поучаствовать, как следует, в его исправлении.

Когда я узнал на следующий день, что Сан Саныч дал-таки объявление об открывшейся вакансии переводчика, первой моей мыслью было устроить ему пробно-показательный психологический сеанс. Но потом я передумал — второго ангельского воздействия на любимого шефа она мне не простит. Мне показалось, что куда разумнее будет остаться в тени — пусть она лучше считает, что родной коллектив сам без нее жить не может.

Успешно завершенный эксперимент над Сан Санычем подсказал мне более интересное решение.

Поздно ночью я заперся, на всякий случай, в ванной (я, вроде, ненадолго, но эта мне ее не ко времени проснувшаяся чуткость…) и вызвал Стаса. Кратко обрисовав ему ситуацию, я попросил его направить несколько… кандидатов побестолковее на собеседование в Татьянин офис.

— Да вот не знаю, — замялся Стас. — Такие мероприятия вообще-то не по нашей части.

— А по чьей? — быстро спросил я, чувствуя, что если мне сейчас придется еще куда-то бросаться, то лучше время экономить.

— К темным нужно обращаться, — неохотно признался он, и у меня екнуло сердце.

— Как? — отрывисто бросил я, собираясь с силами перед неизбежным унижением.

— Тебе даже не ответят, — хмыкнул он, и, помолчав немного, добавил: — Ладно, мы сейчас с ними еще одно совместное дело ведем, так что я думаю, получится договориться.

— Думаешь или получится? — настаивал я, решив, что терять мне все равно нечего.

— Слушай, ты наглей-то в меру, — коротко хохотнул он, но, вроде, без особого раздражения. — Сказал же, что получится. Иди пока — сам жену от мрачных мыслей отвлекай.

Отвлечешь ее, как же! С каждым днем она все глубже погружалась в какую-то смиренную меланхолию и все дальше отдалялась от меня. Я чувствовал, что даже мое ангельское терпение к концу подходит. Из ежедневных Тошиных отчетов я знал, что ни один из представленных Стасом (в чем я ни секунды не сомневался) претендентов Сан Санычу пока не подошел. Да сколько же ему еще их нужно, чтобы убедиться, что альтернативы моему предложению нет и быть не может!

Возвращение блудной жены в лоно семьи, а заодно и человечества, свершилось в пятницу. И скрыть мое в нем участие не удалось — Тоша проболтался-таки, подлец! Впрочем, оно и к лучшему — Татьяна не только обрадовалась, но и разозлилась. Оптимальное, согласитесь, сочетание для вывода человека из депрессии.

Я тоже воспользовался раскрытием тайны полишинеля на всю катушку. В нашем первом за долгое время откровенном разговоре я подробно описал ей, до чего ее скрытность доводит, напомнил ей, что в списке моих приоритетов ей навсегда первое место отведено, призвал ее сосредоточиться на вновь обретенной любимой работе вместо того, чтобы опять силы по всем направлениям разбрасывать, намекнул, что мне тоже неприятно было, когда она моими делами у меня за спиной занималась…

Естественно, именно на этом месте меня и прервали! И основательно — так, что я вновь о существовании всего остального мира вспомнил. Вернее, его отдельных, особо ярких представителей. Представительниц, простите. С их неутомимым поиском проблем на мою голову.

Радоваться мне, идиоту, нужно было пару дней назад, когда ни о чем, кроме Татьяниной замкнутости, думать не приходилось. Решил задачку, передовик труда — вот и получи, в точном соответствии с недавно открытым законом земной жизни, кое-что посерьезнее! И как мне теперь выполнить Маринину просьбу об обеспечении адекватности реакции Татьяны на ее новости — когда эти самые новости ей прямиком, в обход меня, доложили? Может, недостаточно просто с фильтром договориться, чтобы он у Татьяны перед носом маячил — может, нужно информацию с самого начала через него пропускать?

Я не могу сказать, что забыл в последнее время о Марине. Ничего подобного. И хотя она давно уже перестала присутствовать, затаившись в углу с блокнотиком в руках, на моих встречах с ее сотрудниками, мне о ней и Стас, и Тоша напоминали. Но со мной она никаких разговоров не искала, и я решил твердо положиться на ее обещание обратиться ко мне, когда такая надобность возникнет. Уговорили же они все меня, что ей доверять можно и нужно!

Осознав, что у меня нет больше необходимости следить с опаской за каждым ее шагом, я успокоился. Даже обрадовался — она в последнее время была явно очень занята, из чего я сделал вывод, что подготовка к следующей операции ведется серьезная. Неукоснительно следуя новой тактике доверительности, я тоже старался глаза ей