Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

Тридуба поднял брови.

— Даже слишком, если хочешь знать мое мнение. Но если они оставят нас в покое, думаю, я как-нибудь это переживу… Эй, ребята! — крикнул он, поворачиваясь к карлам. — Возьмитесь-ка за этот ствол и перетащите его на бровку!

— Зачем? — спросил один из них; он сидел, угрюмо потирая колено.

— Чтобы вам было где спрятаться, если сюда заявится Бетод! — рявкнул на него Доу. — Давай, шевелись, недоумок!

Карлы сложили на землю оружие и принялись за работу, ворча под нос. Похоже, присоединение к легендарному Рудде Тридубе принесло им не так много радости, как они надеялись. Ищейка не мог не улыбнуться. Могли бы сами понять: у легендарного вождя легких заданий не бывает.

Тридуба стоял и глядел в лес, хмуря брови. Ищейка подошел и встал рядом.

— Командир, тебя что-то беспокоит?

— Хорошее здесь местечко — как раз для того, чтобы спрятать людей. Подождать, пока не начнется драка, а потом ударить сверху.

— Ну да, — улыбнулся Ищейка. — Поэтому мы здесь.

— И что? Бетод до такого не додумался?

Ищейка перестал улыбаться.

— Если у него есть лишние люди, он вполне мог найти им место здесь наверху, чтобы они спокойно дождались удобного момента, в точности как мы. Он мог послать их сюда через тот же лес, на ту же гору, как раз туда, где сидим мы. И что тогда произойдет, как ты думаешь?

— Ну, тогда мы будем драться. Но у Бетода нет лишних людей, если вспомнить, что говорили Трясучка и его ребята. У нас перевес больше чем вдвое.

— Может быть, но он любит устраивать сюрпризы.

— Хорошо, — проговорил Ищейка, глядя, как карлы тащат упавший ствол, чтобы перекрыть им вершину склона. — Хорошо. Мы затащим туда это дерево и будем надеяться на лучшее.

— Надеяться на лучшее? — проворчал Тридуба. — Скажи на милость, когда это помогало?

Он отошел и принялся вполголоса переговариваться с Молчуном. Ищейка пожал плечами. Если на них действительно внезапно свалятся несколько сотен карлов, им придется туго, но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Он опустился на колени возле своего мешка, достал огниво и несколько сухих веток, тщательно сложил их и принялся высекать искры.

Трясучка присел возле него на корточки, положив ладони на рукоять секиры.

— Что это ты затеял?

— А как ты думаешь? — Ищейка подул в растопку, глядя, как по ней разбегаются язычки пламени. — Развожу костер.

— Разве мы не должны ждать начала битвы?

Ищейка присел на пятки, придвинул несколько сучков поближе к огню и стал смотреть, как они разгораются.

— Верно, мы должны ждать, и это самое лучшее время, чтобы разжечь костер. На войне, парень, все время чего-то ждешь. На это уходят целые недели твоей жизни. И ты можешь все это время стучать зубами от холода, а можешь устроиться поудобнее.

Ищейка вытащил из мешка сковородку и поставил ее на огонь. Это была новая хорошая сковородка, взятая у южан. Потом он развернул пакет, лежавший в мешке. Там было пять яиц: целые, красивые, коричневые, в крапинку. Он разбил одно яйцо о край сковородки, вылил на дно и услышал, как оно зашипело; с лица Ищейки не сходила широкая улыбка. Похоже, жизнь понемногу налаживалась. Давненько он не ел яиц. Он как раз разбивал последнее, когда изменившийся ветер принес какой-то запах. Что-то еще, кроме жарящейся яичницы. Ищейка вскинул голову и встревожился.

— Что? — спросила Катиль.

— Скорее всего, ничего.

Но лучше не искушать судьбу.

— Подожди здесь минутку, присмотри за этим, ладно?

— Хорошо…

Ищейка перелез через поваленный ствол, добрался до ближайшего дерева, притаился за ним, присев на корточки, и вгляделся вниз. Кажется, ничем особенным не пахло, и ничего особенного не было видно среди деревьев — только влажная земля с пятнами снега, мокрые ветви сосен и неподвижные тени. Ничего. Это Тридуба взбудоражил ему нервы своими словами о сюрпризах.

Ищейка уже поворачивал обратно, когда снова почувствовал запах. Он выпрямился и прошел несколько шагов вниз по холму, прочь от костра и поваленного дерева, вглядываясь в лес. Тридуба подошел и встал рядом — щит повешен на руку, мощный кулак другой руки сжимает меч.

— Что там, Ищейка? Ты что-то чуешь?

— Может быть. — Он снова понюхал воздух, медленно и долго втягивая его в себя и пропуская через ноздри. — Скорее всего, ничего.

— Не надо мне этих твоих «ничего», Ищейка! Твой нос уже помогал нам выйти живыми из заварушек, было дело. Что ты унюхал?

Ветер переменился, и на этот раз Ищейка полностью ощутил запах. Он уже давно не нюхал его, но перепутать было невозможно.

— Дерьмо, — выдохнул он. — Шанка!

— Эй!

Ищейка обернулся, раскрыв рот. Катиль перебиралась через поваленное дерево со сковородкой в руке.

— Яичница готова, — сказала она, улыбаясь им двоим.

Тридуба отчаянно замахал на нее рукой и заревел во всю глотку:

— Всем срочно укрыться за…

Тенькнула тетива, где-то внизу, в кустарнике. Ищейка слышал стрелу, ощутил, как она просвистела в воздухе рядом с ним. Вообще-то они не лучшие стрелки, эти плоскоголовые, и стрела пролетела мимо в паре шагов от него. Лишь дерьмовейшее невезение было причиной тому, что она поразила другую цель.

— Ах… — вымолвила Катиль, моргая и глядя на древко, торчащее у нее из бока. — Ах…

И она упала на землю. Просто взяла и упала, уронив сковородку в снег. Ищейка уже мчался к ней вверх по склону, и воздух ледяным холодом царапал его глотку. Потом он взял Катиль за руки, а Тридуба подхватил ее под колени. К счастью, она была не тяжелой. Совсем не тяжелой. Еще пара стрел просвистели мимо. Одна вонзилась в поваленный ствол и застыла в нем, дрожа, а они перевалили через бревно Катиль и сами укрылись с той стороны.

— Там внизу шанка! — кричал Тридуба. — Они подстрелили девчонку!

— Самое безопасное место? — прорычал Доу, пригибаясь за стволом и сжимая свою секиру. — Вонючие подонки!

— Шанка? Так далеко к югу? — переспросил кто-то.

Ищейка подхватил Катиль под мышки и оттащил ее, стонущую, к ямке возле костра; ее пятки волочились по земле.

— В меня попали, — пробормотала она, уставившись на стрелу, вокруг которой по ее рубашке расползалось пятно крови, потом кашлянула и взглянула на Ищейку широко раскрытыми глазами.

— Они идут! — прокричал Трясучка. — Готовьтесь, парни!

Все вытаскивали оружие, затягивали пояса и ремни щитов, стискивали зубы и хлопали друг друга по спинам, готовясь к драке. Молчун был уже наверху, за поваленным деревом, он посылал вниз стрелу за стрелой с совершенно невозмутимым видом.