Эпоха мертвых. Дилогия (СИ) - Дмитрий Медведев

— Вы ведь увидите Хельмута?

— Я… Что?

— Хельмута, моего мужа, — тихо повторила девушка. Она уже поравнялась со мной.

— Теоретически это возможно, — негромко, в тон ей ответил я.

— Скажите ему, пожалуйста, что я жду его в этом парке. Но он не должен торопить события. Я буду ждать столько, сколько потребуется — мне совсем не трудно. А еще, будьте так добры, объясните ему, что не нужно меня выискивать. Мы встретимся в назначенный час, ни раньше, ни позже, возле фонтана, того самого, который отключен на ремонт. Хорошо?

— Да, — закивал я, понимая, что мне поручили важное дело. — Хорошо. Я выполню просьбу. Найду способ.

— Спасибо! — девушка неожиданно придвинулась, обняла меня и также резко отстранилась, оставив после себя лишь легкий, чуть сладковатый аромат духов. — Идите, идите, осталось-то совсем чуть-чуть! Можете на развилке свернуть влево, так будет быстрее.

Я последовал совету женщины. Парк исчез, и я вернулся в знакомый белый мир, в котором теперь имелась извилистая лесная тропинка, хорошо протоптанная, но чуть узковатая даже для одного ходока. Забавно, что эта дорожка не осталась в «локации» с парком, а перенеслась сюда.

Я снова побежал, моля все силы в этой Вселенной о том, чтобы, наконец, дойти до цели. Эти непонятные похождения утомили меня и изрядно напугали.

Как странно — бегу, бегу, а сердце колотится все медленнее, дыхание тяжелеет, как тяжелеют и руки с ногами вместе. Приятная теплая усталость сваливает меня вниз, веки благодарно смыкаются, и я почему лечу вниз, безропотно и тихо.

Я что, встретился с гопниками в подворотне, и они выбивали из моей головы всю дурь об угол дома? Или, может, о бордюр? Провел языком по зубам — вроде все целые. Тогда что с головой-то?

Расклеил веки, немного проморгался, задержал взгляд на черной точке, кружащей под светлым потолком. Точка раздражающе жужжала — муха! Мелкая пакостная муха, а жужжит как вертолет — сейчас оглохну!

Попытался сбить гадину рукой, но та не повиновалась стремительному импульсу мозга. Покалывание чуть выше локтя ясно дало понять, что я ее попросту отлежал.

Выдернул руку из-под храпящей туши Семена, во время сна почти вытеснившего меня с кровати и сел, да, видимо, резковато — перед глазами заплясали круги, в животе забурлило, а в нос ударил обжигающий запах перегара. Черт с ней, мухой, мы еще свидимся, а сейчас надо бежать!

Я вскочил, споткнулся, едва не упал и вывалился через дверь в кухню-предбанник, а оттуда — на аккуратное крылечко, недавно построенное Ванькой на смену старому, разваливающемуся. Перегнулся через перила и смачно изверг все выпитое и съеденное накануне в траву. Кое-что поганенько так потекло и по дереву крыльца, ниже перил, и я быстро отдернул взгляд, чтобы не вытошнило повторно.

Откинулся назад, прислонился к шершавому дереву стены и жадно вдохнул прохладный весенний воздух. Май, девятое число — я знал это наверняка. Ллоуль верно подметил, попал в десятку, так сказать. Зомби-апокалипсис должен был начаться буквально в эту самую секунду.

Оживали цветы, деревья уже третью неделю красовались в новых зеленых платьях, а возмущенный моим внезапным появлением ежик, возмущенно фыркая, дал деру из зарослей на капустной клумбе и был таков. Только качнулись травинки, последнее напоминание о колючем комке, без боя прорвавшемся к спасительному родному лесу.

Губы сами собой растянулись в счастливой улыбке. Вернувшись в дом, окинул взглядом сопящих товарищей, схватил щетку и пасту и направился на улицу — освежаться. Из выведенного прямо на участок крана ополоснул рот, умыл заспанную физиономию и с удовольствием сделал зарядку, вдыхая полной грудью.

Спохватившись, вытащил телефон. Да, это ж мой старенький смартфон с экраном, испещренным царапинами самой разной длины и глубины. Ну, привет, родимый. Сколько там времени? Ого, ну мы и поспать! Полдень уже не близился, он остался позади.

Ай да Ллоуль, ай да сын доброй и мудрой женщины! Сделал, что обещал, выручил, вернул! Но все-таки не мешало бы проверить, что здесь, в этом мире все в порядке.

До магазина-бытовки добежал за пару минут, побив, как минимум, личный рекорд. Сердце радостно бухало, в ушах ритмично ухало, а мне все было до лампочки. Я сегодня самый счастливый, если только не…

— Алло!

— Мама, привет!

— Привет, привет, — донесся из трубки ироничный голос. — Дай угадаю — только проснулись?

— Нет, с чего это? — с показным возмущением ответствовал я и спешно сменил тему. — Как у вас дела? Что в городе новенького?

— А чего там должно быть, в городе? Ты только уехал, ничего еще не поменялось, — не поняла мама. — Все хорошо, с работы вот едем…

— С работы? Класс! Высший класс!

— А у тебя все в порядке, сын? Ты какой-то странный…

— Да нет, просто утро такое хорошее, солнечное.

— Вообще-то уже день! Ну, точно говорю — только что проснулись, гулены…

— Ладно, мам, скоро увидимся. Приеду скоро. А сейчас пора бежать!

— Ну, беги.

— Пока, целую! Папе большой привет, и вообще всем привет передавай!

Оставив маму в полном недоумении, я вернул телефон в карман. От волнения дрожали ноги, и я сел на «переговорный» холмик, а потом и вовсе лег на спину, закинув руки за голову и устремив взгляд ввысь, навстречу доброму и знакомому небу. Как же я его люблю! И вообще все люблю! Даже обнаглевшего зеленого жука, решившего погреться под солнцем на моей груди.

Я пролежал вот так, наверное, четверть часа. Перед тем, как уйти, заглянул в магазин — купил воды. Продавщица была все такой же сонной и немного недовольной, но я источал такое счастье, что, отдавая сдачу пухлой рукой, она не выдержала и разулыбалась, сама не понимая, почему.

Когда я вернулся, перед домом уже собрался консилиум из трех бывалых алкоголиков. Хмурые рожи, больные головы, переброска язвительными шуточками — все, как всегда.

— Эй, ты чего, в сельпо мотался? — сходу пошел в атаку Леха, кивая не ополовиненную бутылку минералки в моей руке.

Не успел я ответить, как он продолжил.

— Мог бы, вообще-то, и нам гостинцев взять. Не видишь, в каком мы состоянии?

— Пить надо меньше, — подмигнул я. — Пойдемте все вместе в магазин, так веселее.

— Ты один такой весельчак, — буркнул Ванька, вечно страдающий от диаметральной перемены настроения, и подставил конопатое лицо под струю ледяной воды из крана.

Поморщился, отдернулся, помотал головой и немного подобрел. Да уж, братец, живительный холодок еще никому не вредил.

— Господа тунеядцы и алкоголики, некогда вас ждать — пойдемте уже. У меня автобус через двадцать минут, — поторопил я.

— Какой еще автобус? Вечеринка только начинается! — возмутился Леха, привычно ворчливый, не упускающий шанса высказать недовольство чем-то или кем-то.

— Что-то срочное, Дима? — спокойно спросил Семен и вгрызся в последнее оставшееся яблоко.

— Еще какое срочное. Дела семейные. Ну, что, готовы?

И мы пошли. Прохладный прием похмельных приятелей ничуть меня не обескуражил — я ожидал подобного.

Очень хотелось поговорить, но почему-то не получалось — мы шагали в молчании, каждый в своих думах. Я украдкой посматривал то на одного, то на другого, то на третьего, и никак не мог поверить — живы, здоровы, невредимы. Балбесы, блин. И я такой же. Все-таки хорошие у меня друзья, таких я ни на кого не променяю. Этих парней я проверил в деле, и наша дружба оказалась настоящей, искренней и крепкой.

Дошли до магазина, закурили. Моя рука дернулась было к пачке, но внутри кто-то подал голос, с предостерегающей интонацией. Странно знакомый голос.

— Димыч, чего завис-то? — Леха щелкнул пальцами перед моими глазами, я встрепенулся. — Курить будешь али как?

— Али как, — вздохнул я и закурил, уже понимая, что это — моя последняя сигарета. И правда, затяжка почему-то не принесла былой радости. Ллоуль, наверное, меня как-то хитро заговорил.

Послышался пока еще далекий рев мотора — автобус тащился по щебенке, разбрызгивая в стороны камни, как шагающий по дну бегемот разбрызгивает воду. Нужно было ехать.

Я наспех проверил рюкзак — все на месте. Повернулся к друзьям, пожали друг другу руки. Никто не дергался, не пытался отговорить. Видать, чуяли, что неспроста я решил так резко уехать.

— Ванек, много «алкашки» не набирайте, у тебя завалялось почти полбутылки водки. Поищи на чердаке, тщательно и вдумчиво. Семен, Машке тебя очень любит, больше всех на свете. Леха, и тебе напутствие — Олю береги, и никогда не засматривайся на курносых брюнеток, не нужны они тебе. И это, позвони своей половинке, она обрадуется.

Вытянутые от удивления лица друзей доставили мне немало удовольствия — я-то человек осведомленный… Расспросить меня никто бы не успел, потому что подошел автобус. Махнув на прощание рукой, я поспешил в шумную и тряскую душегубку. Почти все сидячие места пустовали, что не могло не радовать.