Черный спектр - Сергей Панченко

            Максим поежился от своих мыслей и ледяного ветерка, догнавшего его в спину. Нет, жизнь в роли домашнего животного ему претила. Он точно был волком, который, сколько не корми, смотрел бы в лес. Скоро, если только спектр не выжжет ему мозги или не столкнет с энергетической антиматрицей, у него будут ответы. Максиму подумалось, что они будут совсем не те, которые ждут от него в Миролюбе. Их наивная вера в человекоподобность мыслей разумного существа была залогом неправильного представления о происходящем. Вообще подходить с человеческими мерками к волновой сущности означало показать свою недоразвитость и скудоумие.

            Неожиданно что-то поменялось вокруг. Максим огляделся. Глаза не отметили ничего необычного. Изменения зафиксировались осязательными рецепторами, будто сквозь тело прошла волна. Он развернулся и сделал несколько шагов назад. Ничего не ощутил, но, сделав несколько шагов вперед, в сторону зоны, снова почувствовал, как  волна прошла через тело. Определенно, в этом месте стоял какой-то невидимый барьер, запускающий избирательно, но выпускающий кого угодно. Кажется, ему действительно был открыт проход. Стало интересно узнать, чем он удостоился такой чести.

            Любопытство заставило Максима ускорить шаг. Осенний пейзаж, напоенный умиротворением отходящей к зимней спячке природы, его уже мало волновал. Впереди его ждала встреча с чужим разумом, который выделил его среди остальных людей. Впереди показался хвост пассажирского поезда. Максим поравнялся с ним. Как и все служившее людям, без них оно становилось похожим на покойника. Поезд медленно разлагался, покрываясь потеками ржавчины. Максим удержался от соблазна пройти сквозь вагоны, суеверно ощущая концентрацию страха и боли внутри. Дошел до локомотива и поднялся на него по лестнице. Затем забрался на крышу.

            Вид, который открылся перед ним, заставил Максима потерять дар речи. Впереди, меньше чем в часе ходьбы, над лесом, контрастируя с его ярким окрасом, темнел многогранный шар. Его нельзя было принять за что-то, созданное природой. Настолько он выглядел рукотворным, что это не вызывало сомнений. Шар будто впитывал своей поверхностью дневной свет. Эффект создавался наполненной рубиновым отсветом темной дымкой, словно ореол окружающей его. Максим заволновался от ожидания скорой встречи. Неведомый объект он воспринял как воплощение чужого разума, через который возможно установить с ним контакт.

            Максим наблюдал за шаром в течение получаса, надеясь увидеть проявления какой-нибудь жизнедеятельности с его стороны, и просто чтобы потянуть время и собраться с духом. Не каждому человеку оказывается такая честь – вступить в контакт с непознанным, которое по неведомой причине выбрало именно его. На таком расстоянии от шара физически он чувствовал себя, как при погружении в воду на глубину пяти метров. Сила, исходящая от него, давила даже на барабанные перепонки, отчего казалось, что искажаются окружающие звуки.

            Стая птиц поднялась над лесом, и, совершенно игнорируя чужеродный объект, спокойно исполнила над ним фигуры высшего пилотажа. Максим решил, что это знак. Спустился вниз с тепловоза и, борясь с внутренним беспокойством, способным переродиться в страх, направился к шару. Он прошел полпути, с каждым шагом чувствуя усиливающееся сопротивление. Впору было начинать грести руками, чтобы помочь себе. Максим остановился передохнуть. Огляделся, по привычке надеясь разглядеть боковым зрением мельтешащих черных призраков. Напрасно. Их не было.

            Максиму стало интересно, насколько сильно он изменится после такого воздействия. Сможет ли он остаться хотя бы внешне обыкновенным человеком, или начнет потихоньку каменеть, как Фирлез. Он вытянул перед собой руку, чтобы заметить на ее поверхности какие-нибудь изменения. Не заметил пока ничего подозрительного, кроме фокуса, который постоянно размывало на таком расстоянии. Максим решил, что это происходит по причине вибрации глазного яблока, вызванного мощным давлением неслышимого в акустическом спектре излучения. Кристаллическая структура в теле могла послужить гасящим элементом, помогающим его выдерживать.

            Максим пошел дальше. Через сто метров скинул с себя потяжелевший рюкзак. Еще через сто выбросил автомат. Хотел разуться и снять неподъемную солдатскую обувь, но передумал. На дворе было прохладно, чтобы топать по лесу босиком. И вот, сквозь стволы деревьев он увидел темнеющую чешуйчатую структуру шара, окруженную плавающим маревом. Страх чуть не победил его, вызвав кратковременный малодушный порыв. Максиму захотелось развернуться и бежать от него сломя голову. Вернуться к жене и дочери, обнять их, потискать Кузьму, дожить свою жизнь как-нибудь с имеющимся статус кво. Алле сказать, что ничего полезного в зоне нет, кроме какого-то кристалла размером с многоэтажный дом. Пусть их община ляжет под «партнеров», это право сильного. А он проживет свою жизнь в тихой семейной радости, не касаясь глобальных проблем и не поддаваясь на провокации власть предержащих.

            На пике готовности решения сбежать ему в голову, будто своевременно подсунутый под дверь листок, пришла мысль: а не ему ли самому это нужнее всех? Где-то внутри себя он верил, что готов принять новые правила игры раньше всех остальных и донести их до людей, не желающих меняться. Сделать так, чтобы Маша и Вероника снова жили с ним, не боясь смотреть ему в глаза. Наклепать еще детишек, для которых новый мир был бы такой же естественной средой обитания, как прошлый для всех остальных.

            Максим переборол слабость и двинулся дальше. Где-то рядом раздался рык. Он повернулся в его сторону и увидел сидящего на заднице медведя, чешущего спину о ствол дерева. Зверь так ошалел от вида человека, что замер с открытой пастью, забыв, что это потенциальный обед. Максим не стал пялиться на медведя, чтобы тот не вспомнил об этом. Через мгновение шуршание шкуры о ствол дерева продолжилось.