История России XVIII-XIX веков - Леонид Милов

Вслед за Бакуниным и Огаревым последователи русского социализма были непримиримыми противниками самодержавия и российской государственности. Для них свержение самодержавия было обязательным, хотя и не главным условием утверждения идеи социализма. Они склонны были недооценивать значение повседневной политической борьбы, с презрением относились к либеральной общественности. Неразрывно связанное с идеями социальной революции, народничество порождало нигилистическое отношение к правовому строю, конституционным гарантиям, вело к пренебрежению и прямому отрицанию гражданских свобод, к утрате навыков политической борьбы, и без того слабых в русском обществе.

Нечаевщина. С полной определенностью это выявилось в годы «белого террора». Волнения среди петербургских студентов в 1869 г. принесли известность С. Г. Нечаеву, малообразованному разночинцу, который сочетал беспредельную ненависть к самодержавию с политическим авантюризмом, склонностью ко лжи и провокации. Бежав за границу, он предстал перед Огаревым и Бакуниным как руководитель революционного комитета, якобы существующего в России. Совместно с Бакуниным он напечатал от имени мифической организации «Народная расправа» ряд листков и воззваний, обращенных к студенческой молодежи. Им был составлен получивший одобрение Бакунина «Катехизис революционера», который оправдывал все, самые грязные средства борьбы. Революционер, учил Нечаев, «знает только одну науку — науку разрушения, он презирает и ненавидит во всех побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все то, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все то, что помешает ему».

Вернувшись в Россию, Нечаев, широко используя методы провокации, попытался создать в Москве и Петербурге ячейки «Народной расправы». Добиваясь слепого подчинения, он методами шантажа вынудил московскую ячейку убить студента И. И. Иванова, который выразил сомнение в нечаевских полномочиях. После убийства Нечаев вновь скрылся за границу. Процесс по делу нечаевцев проходил в 1871 г. и должен был, по мнению властей, дискредитировать революционное движение. Широкая публикация пропагандистских материалов нечаевцев дала обратный эффект: новое поколение молодежи обратилось к идеям революционного подполья, прониклось верой в русский социализм. Самого Нечаева, выданного Швейцарией как уголовного преступника, судили и заточили в Петропавловскую крепость, где он и умер.

М. А. Бакунин как идеолог народничества. Осудив не-чаевщину за безнравственность, деятели революционного подполья не подвергли сомнению нечаевское стремление создать тайную организацию. К этому стремились члены возглавляемого Г. А. Лопатиным «Рублевого общества», названного так по размеру вступительного взноса, и «долгушинцы», объединившиеся вокруг петербургского студента А. В. Долгушина. В начале 1870-х гг. в Петербурге возник кружок «чайковцев», где главную роль играли М. А. Натансон и Н. В. Чайковский. Члены кружка вели постоянную народническую пропаганду среди студентов, считая своей главной задачей подготовку кадров для революционного движения.

В 1871 г. чайковцы объединились с кружком С. Л. Перовской, составив «Большое общество пропаганды». Среди деятелей общества были П. А. Кропоткин, А. И. Желябов, Н. А. Морозов, Д. А. Клеменс, СМ. Кравчинский, С. Л. Перовская, С. С. Синегуб. Они читали нелегальную литературу, мечтали вести пропаганду в деревне. Внутри общества царила атмосфера нравственной чистоты и преданности делу революции. Почти все члены «Большого общества пропаганды» разделяли взгляды Бакунина, которые в то время господствовали в народнической среде.

М. А. Бакунин играл исключительную роль в революционно-социалистическом движении. В 1840-е гг., уехав за границу, он обосновал необходимость «полного уничтожения существующего политического и социального строя» и выдвинул положение, которое легло в основу программы революционного анархизма: «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть». Бакунин принял деятельное участие в событиях европейской «весны народов» 1848 г. На Славянском съезде в Праге он отстаивал идею революционного решения славянского вопроса, призывал к созданию свободной всеславянской федерации, к разрушению исторических угнетателей славянства — монархий России, Пруссии, Австрии и Турции. Возникшая в результате победоносной революции угнетенного славянства (крестьян-общинников) и западноевропейского пролетариата «великая, вольная славянская федерация, основанная на принципах общего равенства, свободы и братской любви», должна была решить как национальный, так и социальный вопросы, уравнять всех граждан и обеспечить их наделами земли, перешедшей в общенародное владение.

После разгрома Дрезденского восстания, Бакунин был выдан царскому правительству. Несколько лет он провел в крепости, где написал «Исповедь», предназначенную для Николая I.

В ней он каялся в своих революционных поступках, объясняя их заблуждениями молодости. Сосланный в Сибирь, Бакунин бежал через Японию и Америку в Европу, где стал видным деятелем революционного движения и идеологом анархизма. Его анархистское мировоззрение окончательно сложилось под впечатлением поражения польского восстания 1863 г., когда он разочаровался в революционном панславизме. Обращаясь к своим последователям, он утверждал: «У нас нет отечества. Наше отечество — всемирная революция».

В теории Бакунина главным было учение о государстве, которое он понимал как «исторически необходимое зло». Грядущая революция, по его мнению, должна была привести к разрушению любых форм государственного устройства. Он верил в «великий, спасительный принцип федерализма», противопоставлял государственному социализму Маркса свой общинный социализм. Решающую роль в борьбе за переустройство мира он отводил народу, «на Западе — фабричным и городским рабочим, у нас в России, в Польше и в большинстве славянских земель — крестьянам». Народам, полагал Бакунин, присущ инстинкт свободы, который толкает их на борьбу: «Учить народ? Это было бы глупо. Народ сам и лучше нас знает, что ему надо». Согласно Бакунину «каждая община составляет в себе замкнутое целое и не чувствует надобности иметь с другими общинами никакой самостоятельной органической связи». Отсюда делался вывод о важности общинного самоуправления и о «решительно враждебном» отношении общины к государству.

Бакунин отмечал: «Нужно быть ослом, невеждою, сумасшедшим, чтобы вообразить себе, что какая-нибудь конституция, даже самая либеральная и самая демократическая, могла бы изменить к лучшему это отношение государства к народу; ухудшить, сделать его еще более обременительным, разорительным, пожалуй — хотя это и трудно, потому что зло доведено до конца, но освободить народ, улучшить его состояние — это просто нелепость! Пока существует империя, она будет заедать наш народ. Полезная конституция для народа может быть только одна — разрушение империи».

В Европе Бакунин повсюду имел немало сторонников, в России они назывались «бунтарями» и составляли большинство в революционном народничестве. Свои взгляды на задачи русского революционного движения Бакунин изложил в «Прибавлении А» к книге «Государство и анархия», изданной в 1873 г. Он обличал самодержавие и писал: «Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его». Путь, который он предлагал и от которого ждал спасения, — «путь боевой, бунтовской». Он учил, что «всякий бунт, как бы неудачен он ни был, всегда полезен». Молодежь должна была взять на себя пропаганду революционных идей, ей предстояло идти в народ, звать к бунту, устанавливать «живую бунтовскую связь между разъединенными общинами». По его мнению, в народе был жив дух «Стеньки-Разинской и Пугачевской революции», неизбежность и близость новой народной революции казалась ему очевидной.

Революция в России понималась Бакуниным как составная часть мировой «Социальной Революции», ибо «в настоящее время существует для всех стран цивилизованного мира только один всемирный вопрос, один мировой интерес — полнейшее и окончательное освобождение пролетариата от экономической эксплуатации и от государственного гнета». Этот вопрос, учил Бакунин, не может решиться «без кровавой, ужасной борьбы».

Революционная этика П. Л. Лаврова. Бакунизм был привлекателен для радикальной студенческой молодежи. Очень немногие ее представители не разделяли бакунинского революционного оптимизма и отдавали предпочтение лавризму, течению, названному по имени его идеолога. П. Л. Лавров был видным представителем шестидесятников, автором популярных среди молодежи «Исторических писем», где он дал знаменитое определение: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости — вот краткая формула, обнимающая, как мне кажется, все, что можно считать прогрессом». Выведенная Лавровым «формула прогресса» воспринималась радикальной молодежью как непререкаемый социологический закон. Лавров утверждал, что самое важное значение для развития общества имеет человеческая потребность лучшего, «влечение к расширению знаний, к постановке себе высшей цели, потребность изменить все данное извне сообразно своему желанию, своему пониманию, своему нравственному идеалу, влечение перестроить мыслимый мир по требованиям истины, реальный мир — по требованиям справедливости».