Легенды Гарсариона: Искра (СИ) - Тайлер Калхун

люди, забравшие Дейти, не могли. Кайден торопился настолько, насколько это позволяла его лошадь. Тракты были практически пусты, лишь немногие, кто уже прознал о победе Нордрима, возвращались с пожитками на юг, в свои дома.

Сейчас авир очень сожалел, что для его арбалета больше нет болтов. В борьбе с целым вооруженным отрядом он бы пригодился. Но делать было нечего, он с полно уверенностью двигался вперед, желая только одного — вернуть Дейти.

Что он скажет ей? Попросит прощения, за то, что предал? За то, что продал ее? Людям, которые сделали ей столько зла, которые убили ее мать. Борхэ. Да, он уже слышал эту фамилию, но в разговоре с Дорданом не сразу вспомнил, где слышал. Об этих людях ему рассказала сама Дейти. Некая Эрена Борхэ, жена эрла Алостеда, взяла девочку и ее мать в заложники, чтобы вынудить служить силой Пламени ей. Некий шуан, служивший Борхэ, спас Дейти и ее мать, но вскоре их нагнали, и мать девочки убили у нее на глазах.

Теперь пазл сложился в голове Кайдена — когда слуга шуан второй раз сбежал с Дейти, Борхэ долго преследовали их, судя по рассказам самой девочки. Когда беглецы ушли в Дождливые земли, погоня прекратилась, но не преследование. Эрена связалась с Дорданом, одним из глав картеля Нордрима, человеком, который руководит большой сетью. А он посылал отряд за отрядом, суля огромные деньги. И лишь Кайдену удалось провести девочку через весь тот ад, который творился там, за Волчьими горами. Деньги, само собой, толстяк собирался забрать себе, что он и сделал.

Гнев кипел в авире, но гнев этот был направлен на него самого. Он корил себя, за то, что отдал Дейти, следуя своим идиотским принципам, своим идеям. Они уже не раз губили его близких, и вот теперь он снова наступил на те же грабли. Но он собирался все исправить, на сей раз он исправит последнюю ошибку в своей жизни.

Он ехал весь день и пол ночи, пока лошадь не выбилась из сил. Пришлось остановиться, дать ей передохнуть. Но сам он не спал до рассвета. Он все прокручивал в голове те моменты, когда девочка была рядом с ним. Тогда он не ощущал того раздирающего и поглощающего чувства, которое преследовало его всю жизнь. Одиночество. Он вспоминал ее улыбку, и она грела его душу, он вспоминал ее недовольное лицо, вызывавшее смех, он вспоминал ее отвагу, когда авир просил девочку не лезть на рожон.

Когда солнце наконец поднялось, он был полон решительности, готов был умереть (снова), чтобы ее освободить. А потом, примет ли она его извинения или нет, сможет ли она быть с ним рядом — не важно. Он сделает все, чтобы обезопасить ее жизнь. А там — будь как будет. Все же он не мог ее винить, если она не захочет даже говорить с ним.

Но это все потом, после того, как он заберёт ее. Сначала нужно было нагнать тех людей, а потом и убить их.

К обеду следующего дня, он почувствовал, как силы покидают его, а глаза смыкаются. Но останавливаться было совершенно не в его планах. Он достал последний пузырёк бробира и потягивал его, как только становилось плохо.

Уже ближе к вечеру он добрался до небольшого селения, однако обнесенного деревянной стеной с башнями. Военные ограничения были сняты. Но стражники (видимо по привычке) стали его расспрашивать. Он отговорился парой стандартных фраз и спросил, есть ли гостиница в этом селении. Спать у него не получится, будь он даже тысячу раз уставшим. А вот лошадь накормить и напоить нужно было. Она тоже уже еле волочила ноги.

У тех же стражников, Кайден узнал, что день назад здесь проходил отряд, который вез телегу, в которой явно стояло что-то крупное, но узнать, что, не позволило полотно. К тому же отряд предъявил грамоту эрла Алостеда, о беспрепятственном прохождении по землям Нордрима.

Значит он отставал на день. Не так много, учитывая, что он двигался быстрее отряда людей с повозкой. Скоро он их нагонит.

Он нашел гостиницу, переполненную, как и, наверное, во всех городах Нордрима. Люди праздновали, гуляния заполонили улицы.

Петра, его лошадь, жадно пила из корыта, в то время, как он стоял рядом и смотрел на шуршащую листву деревьев, которых здесь было много. Они росли по несколько штук на каждой улице и в каждом дворе. И во всей суматохе событий, он не заметил, что уже наступила осень, и деревья постепенно сменяли свой окрас. Он ненавидел осень. И этому была веская причина — катастрофа, погубившая Авиранскую империю, Скараграс — его дом, и приведшая на Гарсарион Тень, произошла именно осенью.

Пока лошадь ела, он и сам решил перекусить и выпить. Может, сон он и сбил бробиром, но не голод.

В просторном зале гостиницы было много народу, а душман стоял ужасный. Запах кислятины ударил авиру в нос. Добравшись до стойки, в противоположной части залы, он заказал себе еды и пива. Ел быстро, запивая не самым лучшим пойлом, отдававшим кислым привкусом, все ещё думая о Дейти. Теперь он понимал, что она совершенно не выходит из его головы.

Но вдруг он заметил, что рядом сидит человек, одетый далеко не как все остальные. На нем был плотный серый камзол с капюшоном, серые брюки и затертые высокие сапоги. На груди был выцветший рисунок щита. Волосы его были длинными и немного седыми, на хмуром лице была щетина. Он был вооружен, меч висел на поясе.

Кайден уже видел эту эмблему с щитом, и был удивлен, что этот человек делает здесь. Не похоже, что он радовался с остальными. Его лицо выражало тревогу.

— Что делает воин Стражей гор здесь? — спросил его Кайден.

Мужчина медленно повернулся, удивленно смотря на авира.

— Не думал, что кто-нибудь ныне вспомнит, кто я такой, — пробубнил он. — Вот те на. Здесь я пью, как ты можешь заметить.

— Разве вы имеете право покидать гарнизоны? — поднял брови Кайден. — Эльдихор далеко отсюда, а значит ты сбежал, не так ли?

— Не так, — огрызнулся мужчина. — Я посол, и еду я по клятым королям весть разносить!

— Какую такую весть? — нахмурился авир. — Тень?

— Тень-хрень-пень! А! Все дерьмо! Демонов куча лезет, как говна из жопы больного диареей! А где содержание? Мы то и идем на службу в эти проклятые гарнизоны, токмо за обещания не тянуть нас на ваши войны, да за деньги хорошие! Уже пол года как никакого обеспечение ваши корольки нам не шлют! А они должны! Кто остановит