Игра Бродяг - Литтмегалина

пробкой в боку, но прежде не решался на подобную дерзость. Вцепившись в пробку ногтями, Молчун попытался вытянуть ее, но пробка сидела туго. Тогда, неуклюже встав на колени возле бочонка, он ухватил пробку зубами и все-таки вытащил ее, едва не захлебнувшись вином, хлынувшим ему в рот. Это был первый раз, когда Молчун попробовал вино. Оно оказалось скорее терпким, чем сладким, не то чтобы приятным на вкус, но Молчун все равно расслабил горло, позволив вину хлынуть внутрь. Вино стекало по его подбородку, намочило его одежду, лужа вина растеклась по полу, и Молчун чувствовал себя липким, словно в подсыхающей крови, которая хлестала из бочки, как из раны. Когда бочка опустела почти наполовину, поток вина остановился. Молчун наклонил бочку на себя и сделал еще глоток, и еще. Он закашлялся.

Отшвырнув бочку, Молчун попытался встать. Только теперь он осознал, насколько кружится его голова. Он качнулся, взмахнул руками, но его пальцы вцепились лишь в темноту, и он опрокинулся на пол. Он вздохнул. В груди было тяжело, как будто на него уселась кошка, дыхание пахло вином. В темноте бесполезно держать глаза открытыми. Он закрыл глаза и перевернулся набок. Он вовсе не собирался спать, только полежать немного, пока пространство вокруг него не перестанет вращаться, однако же заснул.

***

Снова начался дождь. Поднявшись на крыльцо, где до них не долетали капли, Вогтоус и Эхо стояли у запертой двери маленького домика с поблекшей от дождей и солнца красной крышей и одинаково сильно желали, чтоб староста Майлус наконец заткнулся.

— Это дом Нико, да. Теперь дом ему не нужен. Когда Нико приземлился на крышу сарая, раздался звук, как будто мясную тушу сбросили с телеги, только в десять раз громче. Все слышали, — старосте явно доставляло удовольствие вспоминать об этом. — Крыша проломилась, и Нико ухнул вниз. Каждая его косточка была переломлена, каждый сустав вывернут — до того, как швырнуть, дракон тряхнул его, держа в пасти. Раз — и, хрустнув, его тело мотнулось что твоя веревка, хоть узлом завязывай.

Пытаясь унять раздражение, Вогтоус взял Эхо за руку. Поглаживая ее ладонь, он холодно посмотрел на старосту Майлуса.

— Драконам нравятся такие вещи.

Староста Майлус глубокомысленно кивнул.

— Когда мы вытаскивали Нико из сарая, кровь из его рта хлыстала ручьем. Там, в сарае, он и помер. Редкая же сволочь этот дракон.

— Да не такая уж редкая, — с едким смешком сказал Вогт. Его глаза оставались холодными.

Староста вытащил из кармана здоровенную связку ключей и, после долгих поисков нужного, отпер дверь. Пока он возился, Эхо рассматривала угрюмое лицо Вогта. Судя по всему, Вогт не слишком проникся тяжелой ситуацией жителей деревни.

Следуя за старостой, они прошли в дом. Потолок нависал низко, мрак в доме походил на густо сплетенную черную паутину. Староста льстиво взглянул на Вогта, который, как ему думалось, был среди драконоборцев главным — ведь не считать же за главную девку, да еще и клейменую.

— Надеюсь, вы удобно здесь устроитесь.

— Едва ли удобно, — высокомерно бросил Вогт, как будто это не он провел прошлую ночь, наслаждаясь сомнительным комфортом мокрой травы. — Но как-нибудь устроимся.

— Как скоро вы приступите? — спросил староста Майлус.

Вогтоус величественно махнул рукой на дверь.

— В данный момент вам следует оставить нас. Мы должны обсудить пути борьбы и… и выбрать оружие… и… В общем, это надолго, — Вогтоус положил ладони на плечи старосты, развернув его, скорчив за его спиной брезгливую гримаску, и подтолкнул к двери. — Не так быстро, не так просто. Дракон опасная тварь. Уничтожение дракона требует времени, усилий и четкой, выверенной стратегии.

Староста бросил через плечо просительный взгляд, но Вогт был непреклонен и все-таки выставил его за дверь.

— Уфф, я уж опасался, нам от него никогда не отделаться, — выдохнул Вогт, заперев за старостой дверь, и первым делом плюхнулся на кровать, накрытую колючим одеялом. Его зубы сверкнули в полумраке, но Эхо не могла рассмотреть, улыбка это или усмешка. Она хотела растворить ставни, но Вогт остановил ее: — Не надо. Уверен, они постараются и подсмотреть, и подслушать.

Чувствуя себя подавленной и растерянной, Эхо села рядом с Вогтом на кровать. Вогтоус злился и в этой ледяной злобе казался чужим. «Я меняюсь, — услышала она в своей голове его голос, окруженный позвякивающей тишиной. — Даже между мной и тобой все увеличивается расстояние». Вогт обхватил рукой ее талию. Его прикосновение было нежным, как прикосновение прежнего Вогта. Эхо тихонько выдохнула, заставляя себя успокоиться. Ее мысли вернулись к дракону.

— Есть идеи, как нам с ним справиться, Вогт? — спросила она шепотом.

— Не знаю. Пока я только придумал, что мы делали это тысячу раз, — ответил Вогт, изображая беззаботность, которой не было и в помине. — Уверен, мы без труда сумеем обмануть этих недоумков.

— А если нет, Вогт?

— В любом случае, если выбирать, кем быть — охотником или обедом, лучше уж первое. Теперь мы угрожаем дракону, разве не так? — бравада вдруг пропала из его голоса. Вогтоус вздохнул и приложил к вискам кончики пальцев. — Мысли извиваются в моей голове, как змеи в грязи.

Эхо легла рядом и обняла его.

— И среди этих мыслей постоянно одна: что бы ни происходило с этими людьми, они наверняка этого заслуживают, — Вогт прижался к щеке Эхо щекой.

***

Молчун разлепил глаза и, разумеется, ничего не увидел в темноте. Но зато услышал: шаги… Сверху тускло загорелось квадратное оконце, и он сжался. Лестница заскрипела под весом грузного мужчины — хозяин. В руках он держал свечу. Морщась от света, Молчун тупо смотрел на хозяина, не в силах придумать что-либо в свое спасение.

— Что за (…)! — воскликнул хозяин, поскользнувшись на брошенном огурце и едва удержавшись на ногах.

Сердце Молчуна забилось так сильно, что странно, как хозяин не услышал грохочущего ритма. Медленно, медленно Молчун начал отползать за бочки, пряча босые ноги от опасного дрожащего света. Он больше не чувствовал прежней бесшабашности. К нему пришло горькое отрезвление.

Хозяин бранился, подсвечивая то лужу вина, то надкусанное яблоко, и постепенно доводил себя до бешенства.

Молчуну вспомнились огромные кулаки, покрытые рыжей шерстью, и вздох в его груди превратился в камень. Почему он не может исчезнуть, просто раствориться в воздухе? Раз — и его нет. Хозяин сделал шаг в его сторону. Пятясь, Молчун уперся спиной в стену.

— Я знаю, что ты здесь, маленький ублюдок! — рявкнул хозяин. — Я давно подозревал, что ты крысишь в моем сарае. Иди ко мне, иди, и я сверну тебе шею!

Хозяин отыщет его, это неизбежно. Единственный