Синий краб - Владислав Крапивин

1983 г.

Песня из отрядного фильма «Вождь краснокожих — 83».

Аэлита — 47

Был месяц май…Избитая строка.Но месяц был — здесь никуда не деться.Теперь,когда нам больше сорока,Мы бережём по каплям наше детство.Был май.Катились звёзды в лебеду,Что поросла у стареньких калиток.В те дни —себе на счастье и беду,Я прочитал впервые «Аэлиту».Меня сжигали радость и тоска,Звенел, как космос, деревянный город,И, словно тень от марсианских скал,Лежала тень киосков на заборах.Нас было двое.Улететь на МарсНам помогала детская считалка.И честно забывал я каждый раз,Что Аэлиту звали просто Галка.У Аэлит прекрасная душаИ дар чудесный —неземной и ясный:Умела Галка слушать не дыша,То,что другим я доверял напрасно.Но горькая судьба у Аэлит:Им суждены разлуки и печали.Пришёл июнь,и Галку увезли.И Марс — погас.И звёзды — замолчали.И всё же сказка не проходит без следа,И след остался.На пороге летаМы,прежде, чем расстаться навсегда,Открыли с Галкой новую планету.Из мягкой глины мы скатали шар —Размером с мячик.И на этой глине,Смущаясь, каждый нацарапал имяСоломинкой — взамен карандаша.Потом гвоздик набрали луговых —Они росли по нашим переулкам.Ромашки дикой,кашкии травы,Которую зовут пастушья сумка.Мы разожгли огонь на пустыре…Узор из листьев, стеблей и соцветийОттиснули на глиняной планете,И шарик прочно обожгли в костре.Он тёплым был, когда его в землеЗарыли под крыльцом у старой дачи.…Пускай наш шарик через сотню летНайдут другие девочка и мальчик.Тогдавремён сомкнётся долгий круг:Тогда окаменевшая породаРебятам донесёт тепло от наших рукИ запах трав сорок седьмого года.

Давно снесли дощатое крыльцо,А шарик наш ещё никто не трогал,И всё ещё не замкнуто кольцо…Но это не беда в конце концов,Меня сейчас другая жжёт тревога:Что, если вдругиз чёрной глубины,Хлыстами метеорными избитый,Придет корабль на край земной орбитыИ даст сигналдля жителей земных?Рябыми от метеоритных ранНа рубке будут броневые плиты…И в этой рубке встанет АэлитаИ, сжав волненье, глянет на экран.И будет ждать ответа, не дыша.И вдруг увидит обожжённый шар?!.Он будет чёрным среди чёрной тьмы,Огнём ракетным начисто спалённый…И никаких следовтравы зелёной.И никаких следов,что жили мы,Что жизнь была порою нелегка,Что много было в ней необъяснимо,Но небо всё же часто было синим,И белыми, как вата, облака,И что любили дети малеватьБольшое солнце в уголке рисунка…И что росла на улице трава:Полынь, ромашки и пастушья сумка.Да сгинет страх! И пусть сомкнётся кругВ слиянии земных и звёздных рук…

1983 г.

Написано для выступления по поводу присуждения премии «Аэлита».

Охота за каррамбазавром

Не поздней, чем послезавтра,Мы найдем каррамбазавра[5]И на много-много летСохраним его скелет.Будет он стоять в музее,Чтобы на него глазели,И за этот экспонатИсполком нам даст деньжат.А каррамбазаврей кожеПримененье будет тоже:Были б только ножницы —Пустим кожу в дефицит…

1984 г.

Песенка из киносценария, который разрабатывался в отряде «Каравелла». Потом, в изменённом виде, сценарий был использован для фильма «Манекен Васька», но песенка не пригодилась.

Экипажам яхт класса «Штурман»,

спущенным на воду в 1982 году

…А погода сегодня — опять «на любителя».В ком хоть капля сомненья — остаться должны…Тонкий шверт, словно алым крылом истребителяС маху режет подошву тяжёлой волны.Словно бисером, брызгами лица покрыты,И от злого прикуса — губы в крови.— Да травите же грот наконец, черти рытые!Но упрямо твердит рулевой:— Не травить…«Не травить…»А кому и зачем это надо?Бесконечен с волной человеческий спор,И не будет победы, не будет награды,Только кровь на губах, только брызги в упор…По-осеннему вновь расходилась погода.— Кто не хочет — останьтесь… —Но все на местах.И летят «Штурмана» в неспокойную воду.А вода всё чернее.Видать, неспроста…

1984 г.

Гонки

Гонки…Бьётся флаг неустаннопод ветром у гафеля базовой мачты.Тонкийрвётся шкот из ладонейоткинутых навзничь и мокрых матросов,Волныбьют навстречу, как крылья,и яхта по гребням отчаянно скачет,Полныйнарастающим ветром,летит белый парус над волнами косо.Шкотамне давайте ослабнуть,чтоб стаксель и грот натянулись втугую!Кто тамлезет к нам под форштевеньна линии курса с наветра?Обамы готовы рискнуть на ходупри лихом развороте у буя,Чтобыдруг у друга на финишевырвать последние метры!Гонитветер яхту к победе,но всё же запомни навеки:Помни —в жизни часто бывают другие,чем в море, порядки.Можешьоказаться ты в гонкепоследним у финишной вехи —Всё жене давай разменятьпаруса на дешёвые пёстрые тряпки.Раньшекрепко шили из джинсовой ткани тугойпаруса для Колумба.Встань же,адмирал, посмотри,для чего нынче в жизни твоя парусина!Гонка!Все бегут, так что джинсы трещат,и о страха обуглились губы!Гонка!И моторы плюют в небо дымот сгоревшего в них керосина!Гонка!Мчатся люди по жизни,всё ищут такое, чего у них нету.Гонка!Каждый хочет своё:кто-то песню, а кто-то побольше рублейи машину!Гонка!Кто-то в жизни спешит,чтоб дорогу найти и взойти на вершину!Гонка!Кто-то с пеной у ртак миллионам ракет добавляет ракету!..…Будитпо утрам нас предчувствиекрепкого свежего ветра с норд-веста.Будетснова звон такелажаи брызги, летящие с солнцем навстречу.Гонка!В ней всегда будут первымите, кто сберёг своё детство.Звонкоплещут волны о том,что не нужен нам тихий безветренный вечер…

1984 г.

Песня из отрядной кинохроники.

Прощание барабанщиков

Мне раньше казалось, что день этот очень далёк.Мне даже казалось, что он не придёт никогда.Но был парусов так стремителен белый полёт,И следом за ними промчались года…Стоят экипажи, в шеренгах закончен расчёт,И тенью молчанье скользнуло по сжатым губам…Подходит мальчишка — мне ростом всего по плечо,И я ему свой отдаю барабан.Он, сжав нетерпенье, стоит и спокойно глядит,Как медленно-медленно лямку тяну я с плеча.Он ждёт — у него ещё всё впереди,Ему не понять ещё эту печаль.Ему не до грусти, все мысли его о другом.Я знаю — в душе его звонкая радость поёт.И он, повернувшись «налево кругом»,Уходит и детство уносит моё.…Но сколько бы лет после этого дня не прошло,Каких бы далёких дорог я потом не узнал —Пусть дождь грозовой мне стучит в ветровое стеклоЗнакомый, знакомый, знакомый сигнал.И вновь я услышу, как ветер шкат о рины рвёт,Смеются друзья и гремит штормовая вода.Что было со мною, то было, и это — моё.И это со мной навсегда,навсегда.

1984 г.