Маркс и Энгельс - Галина Серебрякова

— Земледельческое население, — говорил Маркс, — питалось только картофелем и водой, так как пшеница и мясо отправлялись в Англию. Вместе с продуктами и рентой из страны вывозились также удобрения; земля была истощена. Часто в той или иной местности возникали голодовки, а картофельная болезнь и в 1846 году привела к всеобщему голоду. Миллион человек умерли от недоедания. Картофельная болезнь была следствием истощения почвы, результатом английского владычества. Высокие цены на мясо и банкротство еще оставшихся мелких землевладельцев способствовали сгону крестьян с земли и превращению их земель в пастбища для скота. Свыше одного миллиона ста тысяч человек были вытеснены девятью миллионами шестьюстами овец.

Только при монголах в Китае когда-то обсуждалась возможность уничтожения городов, чтобы очистить место для овец.

Ирландский вопрос является поэтому не просто национальной проблемой, а вопросом о земле, вопросом о существовании. Гибель или революция — таков теперь лозунг.

На следующий после доклада день, сообщая Энгельсу различные новости, Маркс не мог удержаться от шутки по поводу своих карбункулов, мешавших ему сидеть. «Вчера я прочел в нашем немецком рабочем союзе (но там были представлены еще три других немецких рабочих ферейна, всего около ста человек) полуторачасовой доклад об Ирландии, так как «стоячее» положение теперь для меня самое «легкое».

Маркс досконально изучил ирландские дела и много писал об этом. Он увидел, что из-за безработицы Ирландия выбрасывает на английский рабочий рынок избыток своего населения и этим снижает заработную плату английского труженика. Между полунищим работником ирландцем и таким же англичанином начинается борьба за труд, за кусок хлеба, приводящая к взаимной лютой ненависти и раздорам. Английский пролетарий озлобляется, считая ирландца конкурентом, и противопоставляет себя ему как представителя господствующей нации. Ирландец ярится на англичанина, считая его врагом и орудием порабощения своей родины. Это зло перекинулось и в Америку, куда потянулись согнанные с родных земель бедняки из разоренной Ирландии.

Интернационал, по мнению Маркса и Энгельса, должен был повсюду открыто отстаивать права Ирландии, а обязанность Генерального совета к тому же — пробуждать в английском пролетариате сознание, что национальное освобождение Ирландии не только дело отвлеченной справедливости и человечности, но и условие его собственной социальной независимости.

В доме Энгельса и его жены в Манчестере находили приют многие ирландские революционеры. Оказывая поддержку фениям, Энгельс в то же время сурово осуждал их заговорщическую тактику, недостаточное общение с свободолюбивыми соотечественниками, попытки устраивать местные восстания и прибегать к террору.

8 сентября 1867 года в Лозанне собрался II конгресс Интернационала. Основной опорой его все еще оставались тред-юнионы.

В воззвании, которое Генеральный совет издал за 2 месяца до конгресса, был дан обзор положения международного рабочего движения в третьем году существования товарищества. В Европе, за исключением Швейцарии и Бельгии, союзы многого не достигли. Зато Североамериканский союз в некоторых штатах завоевал для трудящихся 8-часовой рабочий день. Это была значительная победа.

Маркс на конгрессе быть не мог. Он болел. В числе представителей от Генерального совета находился портной Эккариус. Всего съехались 71 делегат. Преобладали представители романских стран: французы, итальянцы, бельгийцы.

Конгресс утвердил пребывание Генерального совета в Лондоне, что было очень важно для Маркса и Энгельса, установил обязательный годовой взнос в 10 сантимов для каждого члена Интернационала и подтвердил, что борьба за социальное освобождение рабочего класса неразрывно переплетена с его политической деятельностью. Завоевание политической свободы для рабочих — первейшая необходимость.

Вместе с третьим годом существования Интернационала закончилась и пора его спокойного развития. Наступало время горячих споров и трудных боев.

Женни жила не менее напряженной и многообразной жизнью, нежели Карл. Она входила в подробности каждодневных событий и дел Интернационала, помогала мужу во всех его начинаниях, вела переписку с многочисленными соратниками в разных странах.

После окончания конгресса Женни Маркс писала в Женеву Филиппу Беккеру:

«…Вы не поверите, какую огромную сенсацию во всей прессе вызвал здесь Лозаннский конгресс. После того как газета «Тайме» задала тон, ежедневно печатая корреспонденции о конгрессе, другие газеты также стали посвящать рабочему вопросу не только заметки, но даже длинные передовые статьи, не считая более, что это ниже их достоинства. О конгрессе писали не только все ежедневные газеты, но и все еженедельники».

В этом же письме жена Маркса поделилась своими размышлениями о вышедшем из печати «Капитале».

«…Если Вы уже приобрели книгу Карла Маркса, то советую Вам, в случае, если Вы еще не пробились, как я, через диалектические тонкости первых глав, прочитать сначала главы, посвященные первоначальному накоплению капитала и современной теории колонизации. Я убеждена, что Вы, как и я, получите от этих глав огромнейшее удовлетворение. Разумеется, Маркс не имеет для лечения зияющих кровоточащих ран нашего общества никаких готовых специфических лекарств, о которых так громко вопит буржуазный мир, именующий теперь себя также социалистическим, никаких пилюль, мазей или корпии; но мне кажется, что из естественноисторического процесса возникновения современного общества он вывел практические результаты и способы их использования, не останавливаясь перед самыми смелыми выводами, и что это было совсем не простым делом — с помощью статистических данных и диалектического метода подвести изумленного филистера к головокружительным высотам следующих положений: «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества… Многие не помнящие родства капиталы, функционирующие в Соединенных Штатах, представляют собой лишь вчера капитализированную в Англии кровь детей… Если деньги… «рождаются на свет с кровавым пятном на одной щеке», то новорожденный капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят… Бьет час капиталистической частной собственности…» и до конца.

Должна сказать откровенно, что этот изумительный по своей простоте пафос захватил меня, и история стала мне ясной, как солнечный свет».

Приближалось замужество красавицы Какаду — Лауры, и мать деятельно готовила ей приданое: и обязательные платья из тяжелой тафты, и костюм для свадебного путешествия из клетчатой шотландской шерсти с пышной короткой юбкой. Все три дочери Маркса, отличные гимнастки, тотчас же оценили преимущества такой одежды, но допускалась она только в дороге. В повседневной жизни, как и все девушки их возраста, Женнихен, Лаура и Элеонора носили длинные, до пола, с узким лифом платья, отделанные воланами или тесьмой. Несгибающиеся, густо накрахмаленные нижние юбки придавали таким одеяниям из тяжелых тканей вид колокола. Тугие локоны: черные — у Женнихен и золотисто-бронзового цвета, которым прославились венецианки на полотнах великого Тициана, — у Лауры — ниспадали на плечи.