Ночью под каменным мостом - Лео Перуц

-- Боже мира! Не поднимай меня и не повергай вниз! -- вдруг взвился голос мальчишки из облака пыли, среди которого он копался в старой одежде.

-- Что там у тебя? Что ты нашел? -- спросил старьевщик.

-- Будь благословен нынешний день! -- прокричал мальчишка и вышел из угла с талером в руке.

-- Целый талер! -- вскричал старьевщик, у которого даже перехватило дух от изумления.

-- Так оно и есть, талер, -- выдохнул мальчик. Он то краснел, то бледнел от испуга и радости, в его глазах застыло вопросительное выражение.

-- Что ты на меня смотришь? -- спросил торговец. -- Это принадлежит тебе. Дурак, который забыл его в кармане, уже не придет за ним. Он и не знает ничего о своей потере -- поди, думает, что пропился подчистую. Будь спокоен, я-то знаю этих людей.

Мальчик подпрыгнул, да так высоко, что выскочил из своих башмаков, а потом пустился впляс по лавке.

-- Эй, ты! А что ты сделаешь с этими деньгами? -- полюбопытствовал молодой эрцгерцог, который встревожился при мысли о том, что его заветный талер опять пойдет неизвестно куда. -- Купишь новые башмаки? Новую шапку? А может быть, куртку?

Мальчик остановился и посмотрел на принца.

-- Нет, господин, -- ответил он. -- Мой отец -- будь благословенна его память! -- учил меня: из пары башмаков не сделаешь двух пар и шапка не может стать ничем, кроме шапки. А вот из талера очень просто сделать два талера!

Он схватил свой холщовый мешок и в один миг выскочил в двери.

-- Как тебя зовут? Куда ты так спешишь? -- крикнул вдогонку сын императора, но мальчишка уже не слышал его.

-- Его зовут Мордехай Мейзл, а куда он спешит, я не знаю, -- сказал старьевщик. -- Он вечно спешит. Возможно, хочет уже сегодня, уже в этот час, сделать из одного талера два.

(1)Небольшая угольная куча, в которой дожигается оставшийся от первого пережога уголь.

(2)Кидуш, хавдала -- еврейские молитвы.

VII. НОЧЬЮ ПОД КАМЕННЫМ МОСТОМ

Когда вечерний ветер покрыл зеркало реки мелкой рябью волн, цветы розмарина теснее прильнули к алой розе, и спящий император ощутил на губах поцелуй любимой из своих грез.

-- Сегодня ты пришел поздно, -- прошептала она. -- Я лежала и ждала тебя. Мне казалась, я ждала целую вечность.

-- Я всегда был здесь, -- отвечал он. -- Я лежал и смотрел сквозь занавешенное ночью окно. Я смотрел, как по небу летят облака, и внимал шелесту древесных крон. Я устал от тягот дня, от всей этой суеты и шума. Мне казалось, что глаза мои закатятся внутрь -- так они устали. И вот наконец пришла ты...

-- Пришла? -- спросила она. -- Но как я могла прийти? Ведь я не знаю дороги и не помню, что когда-нибудь ходила по ней... Кто перенес меня к тебе? Кто из ночи в ночь переносит меня к тебе?

-- Ты пришла, я держу тебя в руках, а больше я и сам ничего не знаю, -сказал Рудольф II.

-- Это было так хорошо, -- шептала она. -- Я шла по незнакомым улицам, поднималась по лестницам, и люди, которых я встречала, смотрели на меня удивленно, но никто из них не сказал мне ни слова, никто не пытался задержать меня. Ворота распахнулись, двери отворились, и вот я с тобой. Это неправильно, я не должна этого делать... Ты слышишь, как плещется река?

-- Да, слышу. Ночью, когда ты со мной, она шумит сильнее, чем обычно. Она словно хочет убаюкать нас песней. Когда ты впервые услышала ее плеск, ты заплакала от страха. Ты плакала и кричала: "Что творится со мной? Где я?!"

-- Я испугалась. Я сразу же узнала тебя, но не могла понять, почему я с тобой, -- сказала она.-- Когда я увидела тебя впервые, ты мчался на молочно-белом скакуне, а вслед за тобою неслась колонна латников. Кругом были блеск и мерцание, гремели копыта и гудели трубы, а я бежала домой и кричала: "Я видела величие императора!" И я боялась, что у меня вот-вот остановится сердце...

-- Когда я увидел тебя впервые, -- говорил император, -- ты стояла, прижавшись к стене дома, немного подняв плечи, словно хотела убежать или спрятаться. Ты была робка и боязлива, как малая птичка, и каштановые локоны спадали тебе на лоб. Я смотрел на тебя и знал, что никогда уже не смогу забыть тебя, что буду думать о тебе день и ночь. Но чем ближе подходил я к тебе, тем отдаленнее ты мне казалась, с каждой минутой ты уходила все дальше и дальше, ты становилась такой недостижимой, словно уже была потеряна для меня на все времена. И потому когда ты приходила ко мне и я обнимал тебя, как обнимаю сейчас, это было как чудо, как сновидение. Сердце мое было исполнено счастья, а ты все плакала...

-- Плакала и, наверное, сегодня заплачу. Где мы и что с нами обоими творится?

-- Какой сладостный запах! -- прошептал император. -- Ты пахнешь, как нежный маленький цветок, имени которого я не знаю!

-- А ты! -- лепетала она. -- Когда я с тобой, мне кажется, будто и гуляю в розовом саду!

Оба умолкли. Мимо катились шумные воды реки. Налетел ветерок, и розмарин с розой слились в поцелуе.

-- Ты плачешь, -- вздохнула алая роза. -- Твои глаза влажны, а на ресницах повисли слезы, будто капли росы.

-- Я плачу, -- отвечал розмарин, -- потому что каждую ночь прихожу к тебе, а мне этого нельзя. Я плачу, потому что мне следует быть далеко от тебя, а я не хочу уходить.

-- Тебе и не надо уходить. Ты моя, и я не пущу тебя. Сотни ночей я молил о тебе Бога, и Бог подарил мне тебя, и теперь ты моя.

-- Да, я твоя. Но не Бог подарил меня тебе, и не Его рука приносит меня сюда каждую ночь. Бог гневается на меня, и в глубине души я чувствую ужас перед Его гневом!

-- Он вовсе не гневается на тебя, -- возразил император. -- Как можно на тебя гневаться? Он смотрит на тебя, улыбается и прощает.

-- Нет, -- прошептала она. -- Он не улыбается. Я преступила заповедь Его. Он не такой Бог, который улыбается и прощает. Но пусть будет по воле Его. Пусть Он обвинит и отвергнет меня, но пока я с тобой, я не в силах тебя покинуть.

И розмарин с розой, исполненные страха и блаженства, теснее прижались друг к другу.

-- Каким был твой день? -- спросил розмарин.

-- Мой день, -- отвечала роза, -- был обычным днем несчастного человека. Было много забот, труда и маеты. Еще больше было высоких господ и мелких господинчиков, жуликов и болтунов, мошенников и лжесвидетелей, больших глупцов и маленьких дурачков. Они приходили и нашептывали мне на ухо злые и коварные, пустые и ничтожные слова, они хотели того, они хотели другого, они терзали меня до самого вечера. Но когда я закрыл глаза, я увидел тебя, и это было счастье. Таким был мой день, а твой?

-- Одни голоса да тени вокруг -- вот каким был мой день. Я прохожу сквозь них, словно сквозь туман, я не уверена в том, что они есть на самом деле. Все мои дни -- сплошной обман. Меня окликают призраки, они говорят со мной, а я не знаю, что им ответить. Так проходит мой день -- и вот рвется мыльный пузырь, развеивается туман, и я с тобой. Ты один -- моя действительность...

-- В мрачные часы дня, когда на меня наваливается суета бренной жизни, -- сказал император, -- и окружающий мир раскрывает свою неверную, коварную, лживую и предательскую сущность, мысли мои убегают к тебе. Только в тебе нахожу я утешение. Ты обладаешь светом истины. Когда я с тобой, мне кажется, что я постигаю мировой порядок вещей, могу проницать фальшь и ложь и видеть неверность в сердцах людей. Бывает, что я зову тебя, но остаюсь по-прежнему одиноким, в глубине души призываю тебя, но ты не приходишь. Почему не всегда приходишь ты? Что удерживает тебя откликнуться на мой зов? Что связывает тебя? Ответа не было.

-- Где ты? Ты слышишь меня? Я больше не вижу тебя! Ты еще здесь? Я все еще обнимаю тебя, слышу биение твоего сердца, ощущаю твое дыхание -- но почему я не вижу тебя?

-- Я здесь, подле тебя, -- прозвучал ее голос. -- На один короткий миг мне вдруг показалось, что я ушла. Что я лежу в своей комнате, и лунный свет освещает мою подушку, и ночная птица порхает иод потолком, влетая и вылетая через окно. А потом из сада пришла кошка и прыгнула на подоконник, и что-то загремело, и я лежала в постели и слушала, пока не услыхала твой зов. И вот я снова с тобой, а луна, комната, кошка и испуганная птица, должно быть, приснились мне.

-- У тебя сны ребенка, -- сказал император. -- Когда я был мальчиком, мне снились поле и лес, охота, собаки, птицы и другое зверье, а когда я просыпался, то был полон утренней радости и света. Позднее пришли тяжелые сновидения -- они пугали меня, и часто во сне мне хотелось, чтобы настало утро. И все-таки ночь прекраснее дня! Людской шум умолкает, и слышны лишь звон колокола, веяние ветра, шелест деревьев, плеск реки да хлопанье птичьих крыльев. Вот голоса ночи, голоса мира, что лежит под вечными звездами, идущими своим путем по воле Создателя. Я часто думал о том, что Бог сотворил человека не так, как Он создавал звезды, ибо там, наверху, царят порядок и послушание, а здесь, внизу, одни тревоги, распри и коварство. Но где же ты? Почему ты молчишь? О чем ты думаешь?

-- Я думаю о том, что, наверное, вообще не смогла бы жить и быть счастливой, если бы не было тебя. Я думаю о том, что звезды идут своими путями -- и все же когда-нибудь они должны остановиться. И время когда-нибудь остановится, и тогда нам с тобой будет так же хорошо, как сейчас, и это будет длиться вечно.