Шаманские техники личностных изменений. Опыт превращений - Джон Перкинс

Он опустил правую руку вниз и погладил камень. — Я не могу прикоснуться к этому камню, прежде чем не представлю,

как это делаю. Но еще раньше в сознании должна появиться мысль, что это действие может произойти. Должна быть мечта, намерение. Я должен верить, что смогу сделать это. В мире есть люди, которых называют сумасшедшими только потому, что они воспринимают мир не так, как остальные. Некоторые действительно являются неполноценными, поскольку не верят, что могут совершать простейшие действия.

Он поднял руку. — Если бы я не верил, что могу прикоснуться к камню, то это было бы физически невозможно.

Я подумал о спортсменах, которые устанавливали новые рекорды, потому что знали, что смогут. Кроме того, я вспомнил о мастере Ли, инструкторе боевых искусств. Он стоял перед толстой бетонной плитой и объяснял, что именно ум дает руке силу сломать ее, а не мышцы. Мне подумалось, что это справедливо и в отношении успешных руководителей, политиков, музыкантов и других людей. Тех, кто осмелился сломать барьеры, казавшиеся непреодолимыми, но на самом деле были воздвигнуты восприятием, представлениями о том, что возможно, а что — нет.

— Но вернемся к тебе, друг мой. Я бы очень хотел услышать продолжение истории об атомной электростанции.

Я рассказал Вьехо Ице, как день за днем сидел в кресле эксперта перед комиссией, где меня допрашивали с пристрастием представители различных экологических организаций. Я часто чувствовал, будто являюсь подсудимым на этом процессе. По вечерам я удалялся в гостиничный номер, чтобы погрузиться в технические отчеты, которыми были заполнены картонные коробки, выставленные вдоль стены. Я был словно в осажденной крепости. Мало ел и еще меньше спал. Когда не выступал, то либо лихорадочно готовился к следующей встрече, разрабатывая стратегию совместно представителями компании и ее адвокатами, либо слушал выступление одного из противников. Когда эксперта противоположной стороны атаковали наши адвокаты, от меня тоже ожидали каверзных вопросов. Иногда получалось найти его ахиллесову пяту, вопрос, который уходил так глубоко в эго, что он немедленно впадал в ярость, находясь на месте свидетеля перед комиссией. Должен признаться, что мне это доставляло определенную радость.

Подобные игры — в первую очередь проверка силы воли. Если вы сможете довести другого свидетеля до нервного срыва, то достигнете намного большего, чем смогли бы достичь, опровергая его доказательства. Члены комиссии по надзору за предприятиями либо выбираются, либо назначаются правительством. В любом случае это политики, а не инженеры и не экономисты. Для них научные факты значат гораздо меньше, чем ощущение, что выступающий свидетель компетентен и уверен в своей компетенции.

— Верит в себя, — перебил Вьехо Ица. — Точно. — Меняющий облик умеет работать с энергией. Я признал его правоту, хотя раньше подобное не приходило мне в голову. — Полагаю, — добавил я, — что теперь справился бы с такой работой гораздо лучше.

— Но чем же закончилась история с электростанцией? — К сожалению, чем больше я читал, тем больше возникало сомнений в собственных аргументах.

Я вкратце описал ситуацию, сложившуюся на тот момент в научной литературе по данному вопросу. Появлялось все больше свидетельств в пользу того, что многие альтернативные источники энергии технологически превосходят энергию атома. В то же время старая теория, гласящая, что атомная энергия безопасна, постепенно теряла своих сторонников.

Все чаще звучали вопросы о надежности резервных систем, об обучении операторов, о человеческом факторе, об износе оборудования и о трудностях переработки ядерных отходов.

— Постепенно я стал чувствовать себя очень неудобно, отстаивая ту позицию, которую от меня ожидали. И однажды понял, что с меня хватит.

Был конец февраля. На земле лежал свежевыпавший снег. Я встречал утро после бессонной ночи, хотя тогда не открыл ни одной книги, ни одного документа. Стоял у окна, наблюдая за тем, как снег кружится возле уличного фонаря. Думал о своем детстве в лесах Нью-Хэмпшира. Вспомнил истории, которые мать рассказывала о двух моих предках, Этане Аллене и Томе Пэйне, людях, выступавших против несправедливостей властей. Вспомнил друзей в Амазонии и Андах, Кнута, который не смог продолжать работать в корпорации и о Були, корабельщике-бугисе, который отказался строить яхты из стеклопластика, хотя ему сулили немалые деньги. Стоя у окна, я мечтал.

Перед рассветом поехал в кафе и заказал горячих блинов с настоящим кленовым сиропом. Я всегда любил их, но подобное удовольствие не позволял себе уже давно. Когда вышел из кафе и сел в машину, вдруг напала тошнота. Я закрыл глаза. Явилась старуха, которую вдохнула в меня Мария Куишпе. И все стало ясно.

…Я отвел в сторону вице-президента энергетической компании и главного адвоката перед началом слушаний и сказал, что не могу больше работать на них. Они, разумеется, были поражены. Я настаивал, что не хочу больше защищать Сибрук, и спросил, хотят ли они, чтобы я лгал под присягой. К их чести, они согласились, что я должен просто «исчезнуть». «Что ты будешь делать теперь?» — спросил вице-президент. Без раздумий я ответил: «Основать компанию, чтобы развивать когенерацию».

Я повернулся к Вьехо Ице. — Эта идея пришла ко мне сразу. Ее подсказала мне та самая старуха. — А компания? — Я основал ее. Задача оказалась гораздо труднее, чем представлялось сначала. Если бы знал тогда обо всей головной боли, которую получу за десять лет, то я бы никогда не взялся за проект. Эта индустрия тогда еще только-только зарождалась. Законы, делающие возможным такой бизнес, были приняты только в 1982 году. На самом деле, это был закон 1978 года, но тогда его принятию воспротивились энергетические компании, потому что он представлял для них угрозу. В том, 1982 году, он был принят Верховным судом. Я растревожил улей.

— Какое превращение! — Да, пожалуй. Одно из социальных превращений. — И личных. Я уверен, что ты изменился. Даже внешне. Он был прав. Я стал другим человеком. Я всегда был уверенным и компетентным руководителем. Однако теперь начал привносить шаманские практики в такую консервативную сферу деятельности, как управление бизнесом. Любое планирование, любая работа начинались для меня с путешествия в глубины собственной психики. Каждый раз, принимая важное решение, мы обращались к духам-наставникам. В синем деловом костюме в тонкую полоску я садился за стол в окружении дюжины адвокатов и инвесторов и… отправлялся в шаманское путешествие.

Уже было достаточно опыта, чтобы делать это скрытно, без каких-либо видимых признаков того, что я нахожусь где-то за пределами помещения. Но ближайшее окружение об этом знало. Поползли слухи.

Я изменился и в других аспектах. В личной жизни произошел переворот. Я встретил Винифред — и влюбился. Мы поженились, и я, несмотря на то, что клялся, что у меня никогда не будет ни времени на ребенка, ни желания его завести, стал сначала мужем, а потом отцом. Семейная жизнь стала одним из самых удивительных и стоящих приключений в моей жизни. Компания процветала. Из восьмидесяти четырех частных энергетических компаний, решивших начать проекты в штатах, где мы работали, только семь остались на плаву. Остальные обанкротились. Из оставшихся семи шесть были куплены крупными инженерно-строительными корпорациями. Только моя компания смогла выжить. Только у нас была цель развивать новые энергетические проекты, которые доказали, что экологические технологии возможны и что они окупаются. Я хотел, чтобы компания приносила доход, но не это было главной целью.

Когда компания встала на ноги, я решил, что пора двигаться дальше. Прошло около десяти лет с того снежного утра, когда я вышел из зала заседаний комиссии по контролю за предприятиями.

Когда в ноябре 1990 года я продал компанию, она достигла впечатляющих результатов. Они подтвердили то, что в городе Сибрук знали уже давно, — что когенерация во многих отношениях превосходит ядерную энергию, что она безопаснее и экономичнее. Мы стали лидерами в сфере развития инновационных экологичных энергетических проектов и совершили настоящий переворот в индустрии. Речь идет об энергетической станции стоимостью в пятьдесят пять миллионов долларов, которая сжигала угольные отвалы и использовала энергию своей системы охлаждения, чтобы обогревать гидропонную теплицу. Важнее всего было то, что она превращала горы «непригодных к использованию» опасных угольных отвалов в электричество без риска кислотных дождей, что раньше считалось невозможным. Этот проект упоминался на заседаниях Палаты представителей и был описан в отчете Конгресса как пример американской изобретательности и инициативы.

Меня называли радикалом. Мне угрожали бывшие друзья и вызывали в суд бывшие клиенты, энергетические компании. Однако мы выиграли все сражения. Теперь когенерация используется во всем мире. А революционная технология? Теперь она считается «стандартной», и это является огромным шагом вперед в борьбе с кислотными дождями.