Российская школа бескорыстия - Евгений Харламов

Проводя свои опыты, ученый заметил, что выделение слюны у собаки может происходить даже в ответ на шаги человека, приносящего ей пищу в одно и то же время. Значит, у собаки вырабатывалась условная связь между звуком шагов и получением еды. Таким образом, пища – безусловный, врожденный раздражитель, вызывавший слюноотделение. Шаги же – условный раздражитель. Сама связь, образующаяся в коре головного мозга, получила название условного рефлекса. Условным раздражителем могут служить и звонок, и свет, и тепло, и холод, и много другое.

В одной из своих работ И. П. Павлов отмечал: «Всю совокупность высшей нервной деятельности я представляю себе отчасти для систематизации повторяя уже сказанное выше, так. У высших животных, до человека включительно, первая инстанция для сложных соотношений организма с окружающей средой есть ближайшая к полушариям подкорка с ее сложнейшими безусловными рефлексами, инстинктами, влечениями, аффектами, эмоциями… Вызываются эти рефлексы относительно немногими безусловными, т. е. с рождения действующими, внешними агентами. Отсюда ограниченная ориентировка в окружающей среде и вместе с тем слабое приспособление. Вторая инстанция – большие полушария, но без лобных долей. Тут возникают при помощи условной связи ассоциации, новый принцип деятельности: сигнализация немногих безусловных внешних агентов бесчисленной массой других объектов, постоянно вместе с тем анализируемых и синтезируемых, дающих возможность очень большой ориентировки в той же среде и тем уже гораздо большего приспособления».

Выработка разнородных и разностепенных условных рефлексов – одна из существенных функций коры больших полушарий мозга. Эти рефлексы лежат в основе простых и сложных поведенческих актов и составляют основной фонд высшей нервной или психической деятельности высших животных и человека. По мнению ученого, «с фактом условного рефлекса отдается в руки физиолога огромная часть высшей нервной деятельности, а может быть и вся».

В октябре 1920 г. Герберт Уэлльс встретился в Петрограде с И. П. Павловым. Он писал: «Павлов все еще продолжает свои замечательные исследования – в старом пальто, в кабинете, заваленном картофелем и морковью, которые он выращивает в свободное время». Иван Петрович Павлов считал, что его дело «как научное – именно общечеловеческое, интернациональное, а не специально русское» и мечтал довести его до конца.

Октябрьскую революцию 1917 года он не принял: «проделываемый опыт над Россией, социальный и политический опыт обречен на непременную неудачу», – полагал ученый. Среди полного хаоса и разрухи продолжать научную деятельность было невозможно, и он в июне 1920 г. обратился в Совет народных комиссаров с прошением: «о приискании мне места вне родины, на котором я мог бы достаточно пропитываться с моей женой и без помехи продолжать мою научную работу, которую смею считать очень важною и на которую мой мозг еще вполне способен…»

Зарубежная пресса активно обсуждала прошение И. П. Павлова работать за границей. Каролинский медико-хирургический институт, присуждавший Нобелевские премии по физиологии и медицине, направил B. И. Ленину просьбу разрешить И. П. Павлову «выехать в Швецию, где ему была бы предоставлена возможность в благоприятной и спокойной обстановке проводить свои великие исследования». В письме подчеркивалось, что «эта идея возникла в научных кругах Института, присуждающего Нобелевские премии, и была подхвачена Шведским Красным Крестом: профессору Павлову ничего о ней неизвестно». (Есаков В…И академик Павлов остался в России // Наука и жизнь. 1989. № 9. C. 79–80.)

Как можно было отпустить одного из величайших ученых мира, единственного в стране лауреата Нобелевской премии, почетного члена 90 иностранных и отечественных академий, университетов, различных научных обществ, «представляющего большую культурную ценность», по словам В. И. Ленина, из страны?

2 февраля 1921 г. В. И. Ленин подписал ответ на письмо Центрального комитета Правления Шведского Красного Креста:

«Гуманная помощь в форме присылки различных медикаментов, предложенная шведским Красным Крестом больным Петроградской коммуны, была принята правительством Российской Советской Федеративной Социалистической Республики с искренней благодарностью. Однако, к своему сожалению, Российское Советское правительство вынуждено отклонить просьбу Центрального комитета шведского Красного Креста относительно переезда Павлова для научной работы в Швецию, так как в настоящее время Советская Республика вступила в период интенсивного строительства, что требует напряжения всех духовных и творческих сил страны и делает необходимым эффективное содействие и сотрудничество таких выдающихся ученых, как профессор Павлов…

Теперь, когда военные нападения всех врагов России отбиты и взаимные связи со странами Западной Европы вновь постепенно, но неуклонно устанавливаются, существует надежда, что для развития и применения русской науки будут созданы необходимые условия» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 52. С. 302–303).

24 января 1921 г. было принято постановление Совета Народных Комиссаров «Об условиях, обеспечивающих научную работу академика И. П. Павлова и его сотрудников».

И. П. Павлов радуется любой помощи, поддержке – всему, что движет его научную деятельность, принимает все нужное для физической лаборатории, которой он заведовал в Институте экспериментальной медицины, но от усиленного «специального пайка, равного по калорийности двум академическим», отказывается наотрез. Ученый считает, что в такое трудное время нельзя «быть в привилегированном положении сравнительно с близкими товарищами». В его лаборатории наиболее ценные для эксперимента собаки подкармливались за счет академического пайка сотрудников. И. П. Павлов считал себя вторым поколением российских физиологов, основоположником отечественной физиологии – И. М. Сеченова.

В короткий срок были созданы наилучшие условия для научных исследований великого ученого. В Институте экспериментальной медицины была закончена постройка «башни молчания». К 75-летию И. П. Павлова физиологическая лаборатория была реорганизована в Физиологический институт Академии наук СССР (ныне носящий имя Павлова), а к его 80-летию в Колтушах (под Ленинградом) начал работать специальный научный институт-городок, единственное в мире научное учреждение такого рода, его называли «столицей условных рефлексов».

«Ему тогда было 86 лет, – вспоминал американский ученый У Кэпиоп, – и он еще сохранил много прежней подвижности и жизненной энергии». Особо он отмечал совместно проведенный им день с И. П. Павловым в институте, построенном для продолжения экспериментальных работ И. П. Павлова, который выразил сожаление, что не было такой возможности в таких условиях работать раньше. И если бы можно было повернуть время назад…