Наследник Седьмой Марки - Виталий Сергеевич Останин

еще три шага. Глянул с вопросом на девицу, которая вблизи оказалась весьма симпатичной:

— Помочь?

Та сперва обмерла, не веря спасению, затем часто-часто закивала.

— Я заберу девушку. Она со мной пойдет, — уведомил молодой человек собрание, сделав последние два шага и протягивая руку моднице. Та, ни на миг не сомневаясь, вложила свою ладошку в его.

— Чего?

Свей, видимо, никак не мог уразуметь происходящего. Какой-то незнакомый хлыщ влезает не в свое дело, ведет себя так, будто на все тут имеет право, и собирается увести эту лярву! Да он его сейчас!

Интерлюдия

Пекка Канерва из рода Каменного Вереска не мог найти слов. Он и так-то не был особенно разговорчив, финны славятся иными талантами, но при необходимости мог связать длинную фразу на русском. Даже не матерную. Но не сейчас. Не когда наглец, вторгшийся в его дела, за руку тащил прочь девку, которую Пекка уже считал своей добычей.

А ведь дерзкая vittu[12] уже сломалась. Минут десять корчила из себя монашку, которая дает только высокородным пшекам, но под конец поплыла и была готова раздвинуть ножки хоть прямо за этим углом. Именно тогда и появился этот хлыщ — раньше в Гимнасии Пекка его не видел.

Он утащил vittu уже на несколько шагов, когда обычно хладнокровный финн взбесился окончательно и бросился на наглеца с кулаками. С потомками тех, кто много сотен лет назад ходил в викингах, такое случалось. Вот знал вроде, что драки на территории Гимнасия запрещены. Понимал, что карают за это нещадно, вплоть до отчисления. Но старые боги уже опустили на глаза кровавую пелену — и все. Выносите святых.

Первый удар должен был повалить соперника вперед, но кулак Пекка прошел намного дальше, чем собирался, а сопротивления плоти так и не встретил. Проклятый хлыщ неуловимо дернул головой, пропуская его мимо. А после как ни в чем не бывало продолжил уходить.

Даже не оборачиваясь!

С ревом бешеного зверя финн попытался схватить его за плечо и развернуть, чтобы потом пересчитать зубы на наглой роже! Рука опять схватила пустоту, а противник с девчонкой вдруг оказался левее, чем был секундой раньше.

— В третий раз сломаю руку, — донеслись слова хлыща до уже плохо что понимающего драчуна.

Игнорируя это предупреждение, он вновь попытался схватить врага, на этот раз действуя уже двумя руками. И вдруг осознал, что не может двинуть ни одной.

— Предупреждал же.

Лицо противника оказалось повернуто к нему. И на нем застыло выражение… нет, не ярости — холодной брезгливости. Прежде чем Пекка успел подумать, что с людьми, которые умеют так смотреть — как на жалкое насекомое! — лучше бы не связываться, в правой руке раздался какой-то треск. А потом кровавая пелена оказалась смыта взрывом боли.

Это было настолько неожиданно, что Пекка даже забыл, как дышать. Затем, когда эта способность вернулась, он выдал такой вопль, какой из его глотки не выходил, пожалуй, с момента рождения.

С белыми от боли глазами финн смотрел, как висит сломанной веткой его правая рука, а хлыщ, учинивший расправу, спокойно разворачивается и уходит.

И никто не спешит его останавливать!

— Он сломал мне руку! — упав на колени, завопил парень, совсем недавно ощущавший себя альфа-самцом. — Он руку мне сломал!

Страшный незнакомец так больше и не обернулся.

Глава 5. Деканат

— Эй!

Сквозь вой Свея Ян расслышал другой голос. Сделал еще три шага, размышляя, стоит ли оборачиваться, или пусть их? Нападать точно никто не собирался, он бы услышал. Да и хватило подельникам расправы над их лидером.

— Что? — он все же решил отозваться, но не оборачиваться.

— Ты знаешь, на кого осмелился руку поднять?

В голосе говорящего поразительным образом мешались страх, неверие, ненависть и восхищение. Сложный коктейль.

— Нет. Свей какой-то…

— Это Пекка Канерва!

— А. Финн. Ясно. Перепутал. Мои извинения.

В самом деле поди их различи, финнов и свеев. На одно лицо все!

— Ты совсем, что ли?

Теперь вопрос содержал только неверие и восхищение. Страх и ненависть куда-то ушли. Странно.

— Потом поговорим, — отмахнулся Ян. — Вы бы друга своего к лекарю отвели, что ли. У него перелом лучевой кости с небольшим смещением.

И, переключив внимание на девушку, совершенно сомлевшую, которую тащил, будто паровой катер-баржу, спросил.

— Ты не подскажешь, где мне найти кабинет декана? Я здесь новенький. Меня, кстати, Ян зовут.

— Лиза, — заплаканные глазки уронили последние слезинки. Губки чуть разошлись в робкой улыбке, демонстрируя ровные белые зубки.

— Очень приятно. Так ты подскажешь?

Ресницы взлетели и опали еще несколько раз. Кажется, девушка не понимала происходящего. Какой-то незнакомец с легкостью вырвал ее из плена, после чего спросил — как пройти к декану? Это плохо укладывалось в очаровательной головке юной барышни.

— Д-да… Да, конечно, господин Ян! Я провожу!

— Просто Ян, — поправил Эссен девушку. — Благодарю. Тогда веди меня, Лиза.

На глазах у всей собравшейся при входе публики парень, только что жестоко расправившийся со своим противником, со старомодным изяществом предложил даме руку и скрылся в здании. Тишина, прерываемая лишь скулежом пострадавшего финна, тут же взорвалась гулом горячих обсуждений.

Но Ян Эссен их не слышал. Он шагал за своей проводницей, бросая по сторонам любопытные взгляды. С привычкой, давно сделавшейся натурой, молодой человек запоминал все увиденное, составляя в голове карту нового места. Всегда ведь полезно знать, как быстро уйти оттуда, куда только что вошел.

Внутри царил тот же стиль, что и снаружи. Белокаменные лестницы, широкие окна, натертые мастикой полы, покрытые барельефами стены. Ян попробовал представить, что он живет в таком доме, но не смог. Слишком уж величественным тот был, постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не впасть в самоуничижение. Не самая простая задача, когда со всех сторон на тебя давит воплощенное в камне и стекле