Бог пещер - Марк Твен

Он раскрыл другой том — книгу в твердом переплете с кричащим изображением дамы в ночной сорочке, которую самым невероятным способом атаковала толстая мезозойская рептилия.

— 13 сентября 1916 года. Дико, отвратительно напился ферментированными выделениями гигантских пауков, что туземцы называют хула-хула. Как и раньше, вижу повсюду огромных зеленых динозавров. Мало-помалу приучаю себя к жуткой мысли: они могут оказаться настоящими. Сегодня после чая, когда Мелоун, Рокстон и Саммерли покинули лагерь, забавлялся поблизости с двумя воображаемыми красавицами каменного века, наслаждаясь их гибкими, медового цвета телами, казавшимися на удивление реальными…

— Довольно, Холмс! — прервал я. — Бредовые видения человека в горячке, вызванной арахнолизином, вряд ли доказывают существование живых динозавров.

— Согласен, Уотсон. Но пойдем дальше.

1 декабря, 1916. Мы счастливо возвратились в Англию; ни мои спутники, ни таможенно-акцизное управление не заподозрили, что далеко не весь мой багаж был задекларирован. Яйцо — как и следовало ожидать — имеет яйцевидную форму, размером оно с большой кокосовый орех, ярко-оранжевого цвета, с пористой скорлупой. Инкубатором мне служил грузовой трюм, где я тайком покрывал яйцо гниющими кухонными отбросами и при всяком удобном случае сам его высиживал. Когда старший стюард спросил, почему я сижу в трюме на куче отбросов, я честно ответил, что высиживаю яйцо, из которого со временем вылупится двадцатифутовая ящерица-каннибал, после чего он только ухмыльнулся, дружески отдал честь и предоставил меня самому себе.

2 февраля, 1917. Мой птенец вылупился. Кормлю индюшиными тушками; ящерица поглощает их с большим аппетитом. Я назвал ее Глэдис в честь этой хищной рептилии, невесты Мелоуна. Глэдис очень привлекают яркие предметы и движение. Похоже, уже утрачена кошка — толстое и бесполезное пушистое животное, способное лишь портить дорогостоящую обивку. Жена вне себя от горя. Мне начинает нравиться Глэдис.

10 апреля. В Глэдис теперь больше шести футов длины. Собираюсь привести ее на одну из лекций отъявленнейшего болвана Уолтона о зародышевой плазме. Я ничего не скажу, не сделаю никакого объявления — просто возьму Глэдис на длинный поводок, сяду в задних рядах и буду со значением посматривать на Уолтона. Пусть тогда сей тупоголовый фигляр попробует отрицать существование живых палеозоонов[7].

Грин, обучавший музыке наших детей, собрал вещи и уехал. Жаловался на то, что ему приходилось вести уроки в одной комнате с Глэдис; утверждал, что музыка приводит ее в дикую ярость. Скатертью дорога, ибо его музыка давно вызывала у меня такую же ярость — подумать только, он целыми днями напролет разучивал «Юпитер» Холста.

— Ближе к делу, Холмс.

— 23 сентября. Договорился, что мистер Гласс, импортер лучшей ирландской говядины, до глаз заросший бородой, будет регулярно снабжать Глэдис мясом. По осмотре склада мистера Гласса начал подозревать, что его говядина некогда имела привычку испускать лошадиное ржание, но цены он держит низкие. Два его помощника доставили первую партию в нашу гостиную, где сейчас обитает Глэдис. Наглые лакеи засомневались в том, что оконные решетки смогут удержать Глэдис от побега. С готовностью показал им, что окна можно открыть только снаружи.

25 сентября. Надел водолазный шлем и стальные рукавицы и понес Глэдис угощение — половину лошадиной туши. Какое несчастье! Окно открыто, гостиная пуста, на лужайке трехпалые следы, исчезающие вдалеке.

Холмс захлопнул книгу.

— Вы всерьез убеждены, что в Хэмпстед-хит орудует палеозойский хищник?

— Я проверил полицейские архивы, Уотсон. За последние двенадцать месяцев в Хэмпстед-хит и окрестностях зарегистрировано свыше пятнадцати необъяснимых случаев декапитации и исчезновения животных. Полиция, несомненно, так и не связала их с нашим делом, поскольку ни в одном из них не встречались тромбоны.

— Иными словами, в убийствах виновато доисторическое чудовище?

— Отчасти, Уотсон. Некоторые аспекты дела все еще ускользают от меня. К примеру, в шести случаях свидетели утверждали, что соло тромбониста сопровождала одинокая скрипка, которая присоединялась к рефрену как раз перед тем, как музыка внезапно и трагически обрывалась. Нет, друг мой — боюсь, что мозг, стоящий за этими печальными событиями, является продуктом недавнего развития.

Миновало несколько дней, но вековечный туман, как и прежде, скрывал город. Я был занят осмотром рабочего средних лет со спичечной фабрики, страдавшего некрозом челюсти. Не успел я выписать морфий, как пациент вдруг заговорил — что было совершенно неслыханно для человека, чья челюсть превратилась в нечто похожее на известковую кашицу. Я невольно вздрогнул.

— Доброе утро, Уотсон.

На сей раз я усилием воли взял себя в руки. Я даже не обернулся.

— Добрый день, Холмс. Надеюсь, вы понимаете, что из-за вас я впустую потратил пятнадцать драгоценных минут, отведенных для приема больных?

— Простите, дорогой мой. Улицы все еще опасны, а мне было необходимо вас повидать. И поделиться радостью: я завершил дело, что так долго ставило меня в тупик.

— Дело об исчезнувших головах тромбонистов из Хэмпстеда?

— Да, то самое дело. Мне кажется, Уотсон, что я нашел верный ответ. Он лежит в области криминалистической палеонтологии. Не хотите ли знать, как я подделал челюсть, изъеденную по причине отравления фосфором?

— Избавьте меня, Холмс.

— Как прикажете. Мое расследование, Уотсон, войдет в анналы всех дел, где в качестве орудия убийства использовался динозавр. Ибо за этими деяниями, можете не сомневаться, стоит человек, — из холщовой сумки, лежавшей на полу, он извлек очередной том переплетенных журналов. — Приведу наблюдения мистера Барнума Брауна. Недавно он открыл в дебрях Альберты колоссального орнитопода и назвал его Corythosaurus Casuarius[8]. Череп этого создания, которое относится к семейству гадрозавров или утконосых динозавров, был украшен своеобразным гребнем, то есть полым и пропитанным воздухом костяным наростом. Отдельные палеонтологи ошибочно заключили, что он снабжал животное кислородом, пока динозавр плавал под водой, подобно чешуйчатой субмарине. Но у этой теории есть маленький изъян: гребень не имел внешних отверстий или ноздрей…

— Убийства, Холмс.

— Ах, да… Видите ли, Уотсон, одна из научных школ считает, что костяной нарост служил резонатором и что с помощью его зверь был способен издавать отчетливые мелодичные звуки — схожие, как считается, со звуками тромбона.