Непристойный талант, или Исповедь мужчины-порнозвезды - Джерри Бутлер

Вечером Карлос Паломино бился с Аароном Приором. Микаель и я пошли в соседний бар смотреть бой. Он не тащился от бокса и провел ночь, пытаясь меня напоить ликером. Я окаменел, видя, что он направился ко мне. У меня в кармане было четыре таблетки валиума и я стал предлагать ему их выпить, притворясь, что тоже их пью. Я рассчитывал, что валиум успокоит его и он, может быть, уснет. Не помогло: Микаэтль был все еще очень возбужден. Он сказал, что он устроит мне прослушивание и обеспечит мою карьеру, если я буду с ним «милым». Какого черта мне было делать? Этой ночью я переспал с ним, и я сосал его чертов пенис. Это было и смешно, и ужасно. Когда он имел меня, я представлял, что он был женщиной.

Давление геев на меня часто было невыносимо. Не то, чтобы все агенты были геями, но те, которые были, всегда хотели секса со мной, даже агент одного из самых известных американских комиков. Этот парень выглядел, как тощий Уинстон Черчилль и было ему, наверное, не меньше 80. Я помню, как пошел вместе с ним на ланч. Пока я откусывал кусок от моего гамбургера, он рассказал мне, как сильно он любит сосать пенис. Кусок застрял у меня в горле!

Так или иначе, но я должен был сохранять благоразумие и беречь свою задницу для туалета. И хотя мне приходилось это делать, я все же не был доволен своей жизнью. Однажды я поймал свое отражение в зеркале. Я хорошо выглядел, но был какой-то застывший. Я остановился и пристально посмотрел себе в глаза. «Что-то не так», — подумал я. «Я больше беспокоюсь о внешним облике, чем о внутреннем».

Примерно в это же время я принимал участие в шоу «Дракула — гей» в Театре Актеров. Я играл одного из учеников Дракулы: Хэнка Хэллоу, неотесанного мужлана. И опять мне приходилось раздеваться каждый вечер перед публикой. И опять я взял эту роль только потому, что рассчитывал на какую-то перспективу. Когда я раздевался, некоторых это оскорбляло, но геям нравилось. Во мне росло чувство, что не я был раздет, а они. Я открыл свободу в наготе.

Примерно за два дня до первого представления, я прогуливался по району Village. Мое имя было на полотнище, натянутом через улицу, но меня это не радовало. У меня не было настоящей карьеры. Хотя я и сыграл несколько ролей и принимал участие в рекламе на радио, этого было мало. Каждый понедельник я делал вечернее обзорное представление в Театре Актера, освежая сцены из «Спускающегося Орфея» и «P. S. Ваша кошка умерла». Это представление было хорошо известно в районе и публике нравилось. Мне аплодировали, но я должен был ишачить за 75 центов и ездить домой на метро. Нет, я был не там, где хотел бы быть.

Идя по улице, я обратил внимание на старого негра, чистившего обувь. Может быть я почувствую себя лучше, если мои ботинки засияют. (Это всегда помогало Фреду Астеру). Пока чистильщик работал над моими ботинками, он пел, смеялся и здорово выглядел. Я просто не мог больше этого выносить. Наконец я спросил у него: «Какого черта ты так счастлив?»

Он остановился и посмотрел на меня снизу вверх, как будто он слышал это миллион раз. Он отложил тряпку и даже закрыл крышкой коробочку с ваксой. Я почувствовал себя таким маленьким, хотя это он стоял на коленях. «Что ты понимаешь, малыш? Ты очень приятный парень. У тебя много возможностей, но одно плохо. Ты не счастлив».

Он был прав, но я все же спросил его: «А ты? Ты — проклятый чистильщик».

Он ухмыльнулся: «Да, но у меня есть душа. Для меня светит солнце. Я чувствую».

Я не смог почувствовать себя таким же счастливым, как чистильщик, но я продолжил попытки сделать себя таким, чтобы я мог собой гордиться и как человеком, и как актером. Как каждый исполнитель, я всегда покупал последний выпуск Backstage Magazine в поисках большого шанса. Через некоторое время после встречи с чистильщиком, я нашел его, или что-то вроде. Объявление гласило: «Требуются участники для массовки в порнофильмах»

Я пришел по адресу — 23 Восточная улица и прошел через много черных двойных дверей. На всех стенах были нарисованы афиши непристойных фильмов, всего около 15. Это было похоже на Тадж-Махал непристойности. Картер Стивенс, тот парень, на прием к которому я пришел, был похож на Короля Тута прямо из «Бэтмена». Картер был одним из первых производителей «fuck films». Как и другие, он начал делать порнофильмы с начала 1970-х и только по одной причине: чтобы делать деньги.

Я сказал ему, что я по объявлению. Картер взглянул на меня и спросил: «Почему вы еще не в порно?» Буквально через восемь секунд я сказал: «Действительно». С этого момента мне открылась дорога в рай — или в ад — я все еще точно не знаю. Мой пенис вставал при одной мысли, что я буду трахать одну из тех потрясающих женщин из порно, глада на которых я мастурбировал всю мою сознательную жизнь. Это был шанс избавиться от приставаний геев во время представлений и немного заработать.

Режиссером фильма был Джим Кларк, а фильм назывался «Мокрый, дикий и прекрасный. (Wet, Wild, and Wonderful)». Я работал с Кэнди Барбор (Kandi Barbour) и еще одной женщиной, чье имя я не могу вспомнить. Простите мне эту забывчивость, но там было множество женщин, таких же, как в порно, которые снялись только в одном фильме — полагаю, для собственного удовольствия. У них сразу пропадала охота, как только парни, которых они действительно любили, или их родители могли увидеть их, совокупляющихся на экране. Последствия могли быть слишком большими. Они не относились к таким столпам порнобизнеса, как Джорджина Спелвин (Georgina Spelvin), Мэрилин Чэмберс (Marilyn Chambers), Трэси Адамс (Tracey Adams) и Амбер Линн (Amber Lynn), которые продолжали сниматься до тех пор, пока их животы не становились слишком большими и их титьки — обвисшими.

Фильм — наверное 16 мм — снимался прямо рядом с Юнион Сквер. В моей первой сцене женщина делала мне оральный секс. Она выглядела неважно и я подумал, что у меня могут возникнуть проблемы. Опустившись на колени, она начала сосать мой пенис самым невероятным образом. Я не смог сдержаться и кончил прямо на ее лицо. В последствии я понял, что она была наркоманкой. Возможно, мой пенис казался ей следующей дозой и поэтому она сосала его с таким отчаянием.

Это была моя первая сексуальная сцена в порнографии. Не было никакого закрученного сюжета, никакого нарастающего возбуждения, никакого страха.

Я просто спустил штаны и мне сделали оральный половой акт. Меня пробирает дрожь, когда я думаю, что это было более 10 лет назад. Мне было только 19. В этот день снималась еще одна сцена, во время которой я трахал пышную Кэнди Барбор. В конце концов, я не был гомосексуалистом! Все, о чем я действительно знал: как трахать красивых женщин. Мы сделали это в классной комнате и никто из нас не получил большого удовольствия. Но это не имело значения, потому что я получал по 150 долларов за дни с сексуальными сценами и 75 — за дни без секса. Все заняло около трех дней. Имея в кармане столько денег, я поклялся, что никогда не буду сниматься в порно.