Тень Скорпиона - Александр Плахотин

Недоуменно пожав плечами, он двинулся по воздуху сквозь лес, не сходя с линии. Тысячи мыслей разом клубились в его голове. Все то, что он планировал, о чем мечтал последние десятилетия, было готово материализоваться, обрести реальность.

— Мне нужна армия, — вслух думал он, — несокрушимая, преданная армада, перед которой склонят головы боги.

Где-то вдалеке раздался знакомый смех. Он огляделся и открыл глаза…

Смех слышался из-за стены комнаты. Инвар откинул одеяло и сел, свесив ноги с койки.

Учитель куда-то ушел, и юноша был совершенно один. Немного поразмыслив, он решил выйти наружу.

Оперевшись о высокую для него кровать, он по-девичьи взвизгнул, бросив взгляд на отнятые ладони. Ему почудилось, что его красные, точно обваренные, руки еще дымились.

Поплевав на ладошки, он спрыгнул на пол и направился к выходу. Что-то необъяснимое не давало ему покоя. Но вот что?

Трактир, что называется, ходил ходуном. И это несмотря на то, что был только полдень!

Отыскав взглядом учителя, Инвар решил присоединиться к нему и, осторожно огибая сидящих за столами, направился к чародею. Тот о чем-то договаривался с неимоверно толстым, пестро одетым гномом.

Лавируя между покачивающимися людьми и гномами, юноша таки добрался до своего наставника и сел рядом. Тот, даже не удостоив взглядом пришедшего, выложил перед собеседником в ряд шесть золотых монет уилтаванской чеканки. Удовлетворенно кивнув, гном моментально сгреб их к себе за пазуху и, встав, приглашающе кивнул колдуну.

— Посиди пока здесь. Я вернусь быстро, — наконец обратил внимание на ученика Скорпо и отправился вслед за гномом в сторону двери.

Оставшись один, Инвар оглядел стол, за которым сидел. Пара больших глиняных кружек, остатки аппетитно пахнущей снеди. Мальчик ощутил, как настойчиво заявляет о себе голод.

«Если я съем немного, учитель ведь не будет сильно ругаться?» — решил про себя юноша и, отломав изрядный кусок вареной телятины, стал усердно запихивать его в рот.

Сочное мясо быстро разжевывалось молодыми острыми зубами. Потом наступил черед каравая хлеба и солидного куска мягкого склизкого сыра.

Насытившись, Инвар почувствовал жажду — сыр был изрядно пересолен. Обшарив взглядом стол, мальчик обнаружил потный кувшин и, даже не поинтересовавшись, что в нем, от души глотнул, наслаждаясь горьковатой прохладой.

«Пиво? — огорошенно осознал он. — Мама настрого запрещала!.. — испуганно вытерев губы, отставил он полупустой сосуд. — Хотя мама далеко… А какой от пива вред? Да никакого!»

Горький вкус напитка мальчишке понравился, и, не удержавшись от соблазна, он наполнил кружку, по-видимому, Каяса и приложился к ней, даже не дожидаясь, когда сойдет пена.

Утолив жажду, Инвар принялся рассматривать окружающих. Голова немного кружилась, предметы слегка теряли очертания, но это только придавало наблюдению некую пикантность.

Глядя, как у ближайшего человека раздваивается голова, как, впрочем, и все остальное, Инвар расхохотался излишне громко.

Промолчи он, и всего, что случилось потом, можно было бы избежать…

«Раздвоенный» раздраженно оглянулся на паренька раз, другой и, не выдержав, встал, направляясь к нему.

— Ты над кем ржешь, стервец?! — Возвысилась над Инваром огромная туша. Посмотрев на нее, ученик волшебника расхохотался еще громче — уж слишком нелепо выглядела малюсенькая голова над огромным, свисающим через ремень пузом.

Человек побагровел (отчего стал еще смешнее) и, ухватив одной рукой парня за шиворот, поднял его над скамьей, отводя другую лапищу для удара.

— Так, мож, скажешь, что во мне такого потешного?!! — проревел мужик, перекрывая гомон гуляющего трактира.

— Ты… Вы… ты… — захлебываясь, попробовал объяснить Инвар, тыча пальцем в чужой живот. — Дяденька!.. — наконец собрался он. — Ну и жирный же ты!

Не сдержавшись, мужик двинул кулаком насмешника в глаз. Инвар опрокинулся на спину, очутившись аж на другом столе.

Больно ударившись спиной о столешницу, юноша зашелся истерическим смехом. В ответ вконец озверевший мужик подскочил к нахалу и, стащив его на пол, с размаху поддел ногой под дых.

Инвар задохнулся, выплевывая наземь все, что он съел и выпил. Хмель моментально улетучился из головы. Он понял, что его просто убивают.

Окончательно озверевший пьяный мужчина избивал мальчишку, не жалея сил, молотил ручищами по всему, что не успел прикрыть ослабший Инвар.

Он бы и убил парня, если бы не оттащили его собутыльники.

Сквозь кровь, что наплыла с рассеченного лба на глаза, перед Инваром проплывали злые, неприветливые лица. Потные… бородатые… со шрамами… с огромными бородавками и…

Инвар почувствовал, как темнеет в его душе… Как заполняется грудь злобой и такой ненавистью, что его самого замутило от этого. И, не сдержавшись, выплеснул он то, что бурлило в сердце, как гной, вырвавшийся из надавленного чирья под неумелой рукой.

Мужика опрокинуло на ближайший стол, протащив по грубо сколоченной столешнице, и свалило наземь. Некстати подвернувшийся купчик вдруг взлетел к потолку, сшибая по ходу высоко подвешенное колесо с огарками еще не зажженных свечей. Стоявший рядом гном с косящими от выпитого глазами, завертевшись, словно в припадке, вокруг себя, ударился об стол, сдвигая его в сторону и дрыгая в воздухе ногами, опрокинул сородичей, вставших на его пути, заверещал, поминая Отродье и богов Небесной Горы.

С головы до ног залитый кровью, Инвар в страхе отступал назад, только сейчас осознавая смысл произошедшего.

Неведомо, чем бы закончилось все это — новой кровью, смертью или еще боги знают чем, если бы не ворвавшийся в это царство хаоса и погрома Девин Каяс не проорал во все горло:

— А ну хорош!!! Это я всем говорю! Прекратить, или, клянусь Небом, я превращу в крысу каждого, кто посмеет двинуться или даже пикнуть! — Маг держал над раскрытыми ладонями жужжащий огненный шар.

— Волшебники… отца их в схад!.. — проворчал кто-то из волнующейся толпы, но Скорпо, проглотив оскорбление, встал, закрывая собой ученика.

— Инвар, — сквозь зубы прошипел он, — быстро в комнату! И запереться там! Не открывать никому! Пошел! Живо!.. — и, быстро-быстро размахивая острым клинком в воздухе, пошел на давящуюся в злобе толпу, освобождая ученику проход.

— Ну-ка дыхни! — заперев за собой двери, Каяс взял за шиворот своего ученика.

— А что я? — попытался защититься Инвар. — Ни при чем я! Этот первым начал!

— Правда? А кто в стельку нализался, как последняя свинья, не знаешь? Ведь если бы не ты, то… — Скорпо задохнулся от ярости.