Киндер-сюрприз с героином - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты не боишься? — Люсьен смотрела на меня во все свои огромные глаза, и я почувствовала, что от ответа на этот простой вопрос зависит, как сама она будет себя вести дальше. Изобразить из себя бесстрашную черепашку-ниндзя перед кодлой мужиков с оружием? Сделать вид, что я — Кощей Бессмертный, знаю тайну вечной жизни и потому не боюсь быть убитой?
— Боюсь, конечно, — сказала я просто. — Но об этом нельзя думать, иначе ничего не получится. Страшнее всего, когда накрывают врасплох и пригвождают ночью к собственной постели, например…
— Примерчики у тебя, — передернулся Виталий. — Слушай, я уже и не рад, что в такое дело впутал тебя. Может, я сам как-нибудь разберусь?
— Нет уж, поздно. Штырь и его штырята все равно меня будут искать, как самого опасного свидетеля. Остальных — либо убили, в чем я все же сомневаюсь — зачем вешать на себя сразу столько мокрых дел? — либо так пригрозили, что они до конца своей жизни не пикнут про этот новогодний праздничек, — сказала я, невольно вспомнив, как красиво переливалась шарами и гирляндами елка во время званого обеда. — Теперь у меня иного пути нет…
— Ну дела… — удивился Виталик. — Я думал, ты так, проследишь за кем-нибудь потихоньку, справки наведешь всякие…
— Ты что-то, друг, путаешь. Про архив рассказываешь. Или про научную библиотеку. Работа частного детектива — совсем из другой оперы…
— Я уж вижу, — сказал Виталик. — Только не знал тогда, что ты этим занимаешься, что ты… такая…
Стоп. Никакой лирики. Хотя горячий грог по рецепту Вахтанга плюс вино и мягкие волны ковра так и уводили мысли совсем в ином направлении. Интересно, а сколько раз эта рыба с бриллиантами в брюхе молча наблюдала здесь любовные сцены? А сама она, золотая-перламутровая, с кем-нибудь трахается или проживает в своем царстве в гордом одиночестве, только подсматривает да завидует? Кажется, я начинала заводиться в ненужную сторону. Стоп. Сейчас предстоит важный момент.
То, что представлялось мне наиболее трудным, я бы даже сказала, невозможным — услышать в телефонной трубке хрипловатый голос Штыря, оказалось делом нескольких минут. Люсьен набрала номер его мобильного, проныла в трубку, что ее мучитель хочет поговорить.
— Выкупи меня, прошу! Сделай что-нибудь. Я хочу домой, — прокричала Люсьен так убедительно, что я даже усомнилась — может, и вправду хочет в свой дворец с кровавыми дорожками? Виталик тоже смотрел на свою бывшую супругу с напряженным интересом.
— Ну как, похоже? — шепотом спросила у него Люсьен.
— Артистка, бля, — согласился Виталик.
— Тебе что надо, Даша? — тем временем спрашивал меня незнакомый голос Шурупчикова, по которому было ясно, что тот шутить не любит. — Пусть девка домой едет, а с тобой мы потом поговорим…
— Во-первых, я не Даша. И потом — я отпущу ее, если вы гарантируете мне личную безопасность и не будете больше преследовать.
— Это как же я тебе ее гарантирую, — усмехнулся в трубку Штырь. — Я что, господь бог, что ли? А вдруг ты под машину или под поезд попадешь? Или тебе с крыши на голову сосулька упадет? Ведь всяко бывает, точно?
— Бывает. В свою очередь, я обещаю обо всем молчать. Только Тамару отпустите. С которой мы вместе приехали.
— Томку? Она что, подружка твоя?
— Какая вам разница? Может, и подружка, — ответила я, вспоминая низенькую тетеньку с кривыми ногами, которую утром увидела впервые в жизни.
— Идет, — с легкостью согласился Штырь. — Специально мы с тобой больше встречаться не будем. Бабу верни — и будем квиты. Томка твоя ночью дома ночевать будет, она мне на хер не нужна… Только интересно узнать, что ты за штучка. Не Дарья, говоришь?
— Какие гарантии? — спросила я Штыря.
— Никаких. Живи — и вся гарантия. Я свое слово сказал, — начал злиться он на другом конце телефона. — Где баба моя?
Врет, естественно. Сам спит и видит, как меня сцапать, продумывает систему охотничьих ловушек и капканов. Сейчас ему и баба никакая не нужна. Никакая, кроме меня. Ну это мы еще посмотрим, на что ты, Шурупчиков, способен.
— В восемь утра она будет стоять на ступеньках гастронома «Вкус победы». На главном проспекте Тарасова. Магазин работает круглосуточно, оттуда ее и заберешь. Через час я тебе позвоню. И смотри — не устраивай больше под Новый год таких шабашей, а то Дед Мороз забодает, — разозлилась я почему-то и сморозила непонятно откуда взявшуюся в голове ерунду.
При чем здесь Дед Мороз? Почему забодает? По-моему, я всерьез нуждалась в хорошем отдыхе, пока дело не дошло до психиатра.
— Жопа он, Новый год, — дала я краткую характеристику Штырю после телефонного разговора. — Ты слышала? В восемь утра, на ступеньках «Вкуса победы»…
— Слышала, — обреченно вздохнула Люсьен. — Как скажешь.
Я нарочно назвала именно этот гастроном, расположенный у пешеходной зоны любимого проспекта, куда запрещен проезд автотранспорта. К магазину можно пройти только пешком, минут пять хода и с одной, и с другой улицы. Кроме того, ступеньки магазина хорошо просматриваются из соседнего дома, где живет моя лучшая подруга Светлана, которую придется сегодня раненько с утра потревожить. Любимое занятие Светы — назначать всем подряд мужикам свидания на ступеньках магазина «Вкус победы», а потом смотреть в окно из-за занавески — кто пришел, а кто нет, кто держит в руках цветы, а у кого штаны мятые, как гармошка… Лишь после наблюдений Светлана делала вывод, стоит ли ей выходить на свидание, опоздав на пять минут, или же лучше, глядя в окно, выпить еще чашечку кофе и не тратить зря времени на того, кто с нелепым видом топчется на ступеньках… Сегодня утром пришла моя очередь выглядывать своего суженого из забытой сказки. «Ты не смерть ли моя, ты не съешь ли меня?..»
И потом, в восемь утра у гастронома топчется полно народа — значит, меньше вероятность неожиданных эксцессов, больше свидетелей…
— Я еще выпить хочу, — заявила Люсьен. Она чувствовала себя, похоже, как смертник в ночь перед расстрелом, все желания которого должны исполняться. — Хочу напиться.
— Только так, чтобы утром дойти все-таки до гастронома, — разрешила я, и Виталик с готовностью исчез где-то в недрах огромной квартиры Вахтанга. На время растворился. Интересно, в безопасности ли мы здесь хотя бы на одну ночь?..
— Таня, можно тебя на минуточку! — поманил меня в коридор Виталик. — На пару слов… А может, не надо ее назад, к этому, отпускать? Ты же видишь, она не хочет…
— Тогда вместо того, чтобы заниматься твоим делом, мы втроем должны будем удариться в бега. Рвануть на пару лет куда-нибудь на Кипр. У тебя есть столько денег? Нет уж, я ни в чем не провинилась, чтобы всю жизнь от каких-то скотов прятаться. Извини, — отрезала я решительно. — Ты сам вчера затеял эту историю, теперь ее надо доводить до конца…
Вахтанг уже катил по коридору тележку, нагруженную всякими вкусностями: на первом этаже большие тарелки, внизу — маленькие салатницы, какие-то разноцветные аппетитные горки, щедро украшенные зеленью.
— Думаете, Вахтанг людей голодом морит? — весело приговаривал грузин. — Вахтанг даже тараканов голодом не морит. У него мухи летом и то все сытые и пьяные, вот в какое место ты попала, красавица.
— Здесь фигуру трудно уберечь, — кивнул Виталик.
«Жизнь бы сберечь — и то хорошо», — подумала я, слушая их болтовню.
То, что произошло дальше, очень сильно походило на сон. Я думаю, может, и вправду мне все это приснилось? Мы втроем выпили несколько бутылок горячительных напитков Вахтанга. Потом добавили еще, в античном духе развалившись на мягком ковре. Виталик смотрел на нас обеих с равным умилением — то на меня, то на Люсьен, а я все никак не могла по выражению его светлых рыбьих глаз понять, кто ему сейчас нравится больше. Точнее — кого он сейчас хочет.
Насчет себя я нисколько не сомневалась — особенно в тот момент, когда Виталик облизнул свои губы от терпкого грузинского вина, дегустацией которого мы занимались. Жалко, что сейчас мы не вдвоем — пожалуй, я на время все простила бы сладкому «изменнику». Честно говоря, я даже и не заметила, куда вдруг подевалась Люсьен — может, незаметно спать пошла в другую комнату или ушла к Вахтангу? Но ничего не скажешь, девушка исчезла по-английски, видимо, поняв по нашим откровенным переглядываниям, что нам хочется побыть наедине. Смотрите-ка, благородство вдруг проснулось в ней — наверное, решила по-своему, по-женски отблагодарить меня за спасенную жизнь, по-женски призабыв, кто с самого начала подверг эту самую жизнь смертельной опасности. Все же Штирлиц когда-то был прав — запоминается последнее, нужно уметь грамотно ставить точки.
— Пойдем? — шепнул Виталик, кивнув на стоящую в углу тахту.
— Пойдем, — так же тихо шепнула я.
Быстренько закруглившись с трапезой, мы разделись и забрались под одеяло. Я помнила, что Вахтанг разбудит в семь утра: Виталик сказал, что он может быть безупречным будильником. Значит, до завтрашнего трудного дня есть еще несколько часов — целая вечность, — и можно провести их с максимальным удовольствием… Постанывая от наслаждения, я то и дело чувствовала под своими пальцами упругое, крепкое тело Виталика, запутывалась в его горячих, жадных руках и ногах… Короткая пауза — и мы снова начинали кувыркаться до полного изнеможения. Казалось, наше наслаждение друг другом будет продолжаться бесконечно. Виталий, похоже, окончательно почувствовал себя Казановой, и я подумала, что вряд ли когда-нибудь видела его столь страстным и неукротимым… Это был какой-то один сплошной поток ощущений, в котором все определяло властное желание мужчины во что бы то ни стало подчинить себе женщину, пригвоздить к себе при помощи сильнейшего орудия, способного возжигать яркое пламя наслаждения…