Стриптиз в кино - Нэнси Бартоломью

Я взглянула на Рика. Никаких следов тревоги не было заметно на его высоком челе. (Если выражаться в стиле книжек, которые я когда-то читала.) Даже наоборот: болван продолжал свои попытки соблазнить меня, для чего скинул, как я поняла, ботинок с одной ноги и, вытянув ее, начал гладить пальцами в нечистых носках мои голые икры. Что носки нечистые, я поняла, извините, по запаху.

Нет, это уж слишком! Его лечить надо! А поскольку лекарств под рукой не было, я решилась на, как бы это сказать, оперативное вмешательство. Короче говоря, выждала удобный момент и вонзила острый каблук ему в палец. Кажется, попала в большой. Но может, и в средний. Как бы то ни было, Рик заорал так, что привлек внимание всей публики. Даже девушка, трудившаяся возле шеста и пытавшаяся навернуть на него свои титьки, остановилась и поглядела в нашу сторону.

— Боже мой, дорогуша, — сочувственно произнесла я. — Это была, оказывается, твоя нога? Кто мог подумать? Я была уверена, это перекладина между ножками стола.

Бедняга даже не мог ничего ответить. Он положил пострадавшую стопу к себе на колено и со стоном раскачивался над ней. Мне стало его по-настоящему жаль, но с такими сексуально озабоченными психами иначе нельзя.

К моему облегчению, боль быстро стихала, потому что Растяжка поднял на меня свои невыразительные шары и мужественно заявил:

— Ничего, детка. Я выживу. За это я простила ему даже “детку”. Из его пальца, однако, продолжала идти кровь, он распухал на глазах. Нужно было приложить что-то холодное, но официантка игнорировала призывы Рика.

Я встала и, оставив его нянчить свой наглый палец, пошла к дверям, сказав, что пришлю помощь. Официантка потом говорила мне, что сжалилась и принесла ему в огромном презервативе, позаимствованном в мужском туалете, кусочки льда, что подействовало на Рика благотворно и физически, и морально.

Глава 11

А я поехала в город, прямо к Марле.

Та жила в огромном многоэтажном доме на самом берегу Мексиканского залива — где пляжи, магазины, отели, шикарные рестораны. Шумное, жутко дорогое местечко. Но Марла в отличие от меня любила шикануть и показать, что у нее водятся деньжата. Она ездила на ярко-красной двухдверной тачке с убирающимся верхом и даже каждый день ела. В общем, была местной достопримечательностью и любила светиться везде, особенно в бесчисленных магазинчиках одежды, где задорого продают всякие диковинные наряды, вышитые бисером и усыпанные блестками.

На лифте, прозрачном, как стакан, я поднялась на верхний этаж, и с каждым новым этажом екало под ложечкой: я боюсь высоты — долго падать.

Позвонив к ней в дверь, я еще некоторое время слышала, как играет музыка, а Марла подпевает не совсем в такт. Видно, она не слишком переживала по поводу случившегося. Или умела легко переключаться и забывать нехорошее. Если так, ей можно только позавидовать.

Наконец дверь открылась — после того как Марла заглянула в глазок и убедилась, что это я. И вот она на пороге, в нелепом белом халате, отделанном — представляете? — страусовыми перьями. Несмотря на макияж, при свете дня было хорошо видно, что лицо у нее испуганное, и я осудила себя за предположение о ее полной бесчувственности.

— Что? — были ее первые слова. — Что-нибудь еще случилось?

Я прошла по толстому мягкому ковру через холл в гостиную и только тогда ответила:

— Ничего нового. Просто хочу задать тебе несколько вопросов, но с условием, что ты ответишь честно.

Она вылупила глаза с видом оскорбленной невинности.

— О чем ты. Кьяра? Я рассказала все как на духу.

— Только дух был с душком, — позволила я себе съязвить. — А сейчас давай договоримся: ты не будешь увиливать и станешь говорить правду, только правду, одну только правду.

— Про что, Кьяра? Я и так…

— Про оружие, про твоих дружков, про твои симпатии и антипатии. Это понятно? — Я, кажется, начала входить в роль настоящего детектива, и мне нравилось.

— Господи, — скривилась Марла, — разве мы не можем поговорить просто как женщина с женщиной?

— Вот и скажи мне как женщина женщине: почему ты скрыла, что отдала свой чертов пистолет Рику? Не сказала ни мне, ни полиции? Может, потому, что боялась? — Она смотрела на меня не отрываясь, как кролик на удава, и я была почти уверена, что моя догадка верна. — Из-за того, что они сразу определили бы, что из него стреляли? Да, Марла?

Ее молчание и глаза подтвердили мою правоту.

Я никогда не любила эту женщину, вы уже знаете, и она платила мне тем же. Именно поэтому я пожалела сейчас, что ввязалась в это дело… Но с другой стороны, как же иначе? Тем более если правда то, что предположил Нейлор, — что пуля была предназначена мне? Или Джон просто хотел напугать меня, чтобы я не компостировала себе мозги, а уехала бы, как он советовал, на время из города?.. А с третьей, или с какой там по счету, стороны, вдруг Марла ни при чем и я смогу ей помочь оправдаться? Ведь она в самом деле одна, как перст, — ни родных, ни друзей… Быть может, всех уже перестреляла?..

Марла разглядывала уже не меня, а свои ноги, покрашенные в розовый цвет ногти. Молча.

— Марла, я задаю тебе прямой вопрос: ты убила Винус Лавмоушн?

Она вздернула голову и почти закричала:

— Нет! Как ты можешь так думать?

В ее голосе звучало законное негодование. Действительно, как я смею предъявлять ей обвинение, основанное неизвестно на чем? Где улики? Где доказательства?

— Хорошо, Марла. Предположим, я так не думаю… Но ты стреляла той ночью в направлении, где была Винус?

Ее взгляд, устремленный на меня, не предвещал ничего хорошего. Во всяком случае, прямого ответа.

— Да ты… — пробормотала она. — Ты чего?..

Ну почему некоторые люди чуть не с рождения не приспособлены выражать свои мысли и чувства нормальными словами, а предпочитают использовать для этого косноязычные выкрики, а также руки, ноги, слюну, ногти? Марла была одной из ярких представительниц этой группы. Она кинулась на меня, но я успела отступить и оттолкнула ее обеими руками в плечи, заставив остановиться. Воспользовавшись заминкой, схватила ее длинные распущенные волосы, намотала на руку и резко дернула.

— Пусти! — В ее взгляде угасла злоба, остался только страх. В голосе были слезы.

— Не старайся надуть меня, Марла, — отрезала я. — Не веди себя как последняя дура. Я ведь сейчас единственная, кто пока играет на твоем поле. И делаю это не ради тебя, не воображай… Итак, повторяю вопрос: ты пыталась пристрелить Винус?

Я еще разок дернула ее за волосы и отпустила.

— Да, да! — заорала она. И еще раз: — Да! Только это не то, что ты думаешь…

Марла пригладила волосы и заговорила тусклым голосом, без всякого выражения — так, словно продолжала уже давно начатое: