Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ) - Елена Михайловна Бурунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слышала, как Таре говорила одна из рабынь, что день, когда господин Кристофер займёт место в большом кресле кабинета, станет самым страшным в жизни рабов. Маса Эдмунд жесток, но справедлив. А маса
Кристофер будет беспощаден и ненасытен до крови рабов.
Слушая уже тихие всхлипы рабыни, я решила всё рассказать отцу. Его я нашла, как всегда, в кабинете. Он ещё не уехал на плантации и подсчитывал количество собранного хлопка за последнюю неделю. Моё появление в кабинете не оторвало отца от цифр.
— Да, милая, — сказал он, не поднимая глаз.
— Папа, рабы твоя собственность? — начала я издалека.
— Да, — он оторвался от бумаг и посмотрел на меня. — Ты хочешь мне что-то сказать? Кто-то из рабов обидел тебя?
Последние слова были сказаны очень жёстко, а глаза прищурились.
— Нет, — теребила я нервно рюши на платье, — скорее обижают их, а они бояться попросить у тебя защиты.
— Что опять натворил Кристофер? Избил ещё кого-то?
Отец не знал об утопленнице. Мистер Льюис не сообщил о смерти молодой рабыни.
— Он надругался над рабыней, — тихо сказала я, сама пряча глаза. Её участь страшила меня, как любую невинную девушку. — Она утопилась сегодня в реке.
Если бы эта рабыня собрала мало хлопка или провинилась, сделав что-то плохое, отец приказал бы высечь её. Смерть под плетями надсмотрщика не разозлили бы его. Он не обратил бы внимания, если бы один из надсмотрщиков изнасиловал рабыню, но при условии, что она выйдет на плантацию и это не сказалось на её работоспособности. Такие случаи были не редкостью. Но самоубийство рабыни разозлило отца. Он даже не успел распорядиться позвать мистера Льюиса, как тот сам вошёл дать отчёт, сколько рабов вышло на работы.
— Ну, чем порадуешь меня? — спрашивал отец главного надсмотрщика.
Мистер Льюис немного оторопел от грозного тона хозяина. Он посмотрел на меня. Пытался понять я ли причина недовольства или всё же он.
Наверное, по мне он ничего не понял, раз сразу принялся лгать своему работодателю.
— Сегодня не произошло ничего существенного. Все рабы здоровы и работают. Сбежавших и провинившихся нет, — докладывал он.
— А утопленница? Она тоже вышла на работу? — перебил надсмотрщика отец.
— Простите, хозяин, но об этом я хотел доложить позже, — попытался оправдаться мистер Льюис.
— Мой сын причастен?
— Да, — сжимая поля шляпы, сказал он.
— Ко мне этого паршивца! Не будет идти, приволочёшь! — закричал отец. Надсмотрщик выскочил из кабинета, как будто увидел призрака. Так сильно он побледнел. Все знали, что господин Эдмунд в гневе страшен.
Я вжалась в стену от испуга, боясь посмотреть на взбешённого отца.
Он подошёл ко мне и, обняв, успокоил:
— Милая, прости, что так напугал тебя. Мне следовало сдержаться, радость моя.
Я только и смогла, что помотать головой ему в ответ.
— Иди, милая, — выпроваживал меня папа из кабинета. — Разговор, который состоится сейчас с твоим братом не для ушек юной леди.
Выходя из кабинета, я столкнулась с заспанным Кристофером. От него несло алкоголем и табаком. Увидев меня, он мерзко улыбнулся. Я быстро отвернулась и прибавила шаг.
Разговор не для ушей леди слышали все. Ссора отца и сына заставила всех замереть и чуть дыша вслушиваться в каждое слово. Впервые господин встал на защиту рабов.
Отец кричал на Кристофера:
— Как ты посмел испортить мою собственность?!
— Она и моя собственность! Что хочу, то и делаю! — пищал в ответ сын.
— Твоего тут ничего пока нет! Пока я жив всё принадлежит мне, и ты заплатишь за порчу собственности по рыночной цене!
Голос Кристофера походил уже на писк:
— Ты не посмеешь! Она же простая черномазая девка! У тебя их десятки!
И уверенный властный голос отца перекрывал писк блудливого сына.
— Молодая здоровая девственница стоит около пятидесяти фунтов.
Сколько унций хлопка она собирала в день, мистер Льюис?
— На половину унции больше нормы, сэр! — быстро ответил надсмотрщик. — Я потерял приличную сумму из-за тебя! — кричал отец. — Кто мне возместить эти убытки?!
— Отец!
— Молчи, негодник! Ты мой позор! Ты уничтожишь всё, что моя семья, и я годами создавали! Ты пошёл в свою ничтожную мать!
Упрёки сыпались на сына один за другим. Кристофер не успевал ответить, как его рот тут же затыкался новыми упреками. Отец вспомнил все прегрешения родного чада и его матери. В самом конце нравоучения он заявил:
— Я отправлю письмо майору Грегори и уведомлю его, что отныне твоё жалование будет удерживаться, пока ты не выплатишь мне все расходы за порчу имущества, убыток и покупку новой рабыни.
— Нет! — нечеловеческим голосом завопил Кристофер. — На что я бу-ду жить?! Ты обрекаешь меня на голод!
— Нет, сынок! Я буду снисходителен и предоставляю тебе кредит. Будешь возвращать частями свой долг мне! А теперь вон! Пошёл вон, чтоб глаза мои тебя не видели! — прогнал он расстроенного до безумия сына.
Их ссора на этом не закончилась. Кристофер подорвал здоровье отца, когда пытался совершить настоящее кощунство.
Наказание отца не подействовало на сына. Он продолжал дебоширить.
В большинстве случаев виною его несдержанности было пьянство. Кристофер напивался до беспамятства. В такие минуты он был способен на самые отвратительные поступки.
Я чуть не стала жертвой его сумасбродства и порочности.
Отец и мачеха загостились у Маклеодов. С приходом сумерек их карета так и не появилась вдалеке. Я не дождалась отца и легла спать.
Не успели мои глаза сомкнуться в полудрёме, как дверь резко отворилась, и в мою спальню ворвался брат. Он с размаху бросил бутылку в стену. Она разлетелась на мелкие осколки.
Я, испугавшись, подскочила в постели. Натянув одеяло до подбородка, закричала:
— Уходи, Кристофер! Ты пьян!
Он довольно ухмыльнулся и направился ко мне. Каждый раз, делая навстречу шаг, он стаскивал с себя что-то из одежды.
Я стала звать на помощь, но никто не спешил. Рабыни боялись, разбе-жавшись по углам и каморкам, пережидать бурю. Мисс Луиза приняла на-стойку опиума перед сном. Теперь будет крепко спать до утра.
Понимая свою ничтожность перед пьяным Кристофером, я стала молить его о пощаде, взывая к родственным чувствам.
— Кристофер, ты мой брат. Пожалуйста, опомнись. Прошу не надо.
Это было бесполезно. Его глаза помутнели от похоти. Он не видел ничего перед собой, только жгучее желание утолить жажду тела. Не слышал
