Стриптиз - Нэнси Бартоломью

Она ушла. Ее тонкие каблучки простучали по ступенькам, потом по бетонной плите. Еще мгновение спустя стало слышно, как ее крошечная «миата» завелась и сорвалась с места.

Винсент стоял посреди кухни, с огромной высоты кокосовым тортом в руках. Ясно, что Марла решила убить меня с помощью холестерина. Только от одного взгляда на этот торт я, наверное, сразу поправилась на десяток фунтов.

— О чем это вы здесь разговаривали? — поинтересовалась я.

Винсент избегал смотреть на меня. Его взгляд был устремлен на Флафи, которая вбежала в этот момент в комнату. Моя собачка повела носиком, пытаясь определить, что за человек у нас в гостях и от кого пахнет такими дешевыми духами.

— Марла тебе торт принесла. — Винсент сейчас был без темных очков, и я поняла, почему он их всегда носит. Левый глаз у него начал подергиваться — точный признак, что он говорит неправду. Винсент повернулся и поставил торт на кухонный стол.

— Ты знаешь, что я имею в виду. О чем она просила тебя подумать и почему вы сразу замолчали, как только я открыла дверь спальни?

Флафи зарычала на Винсента, затем уселась и воззрилась на него. Винсент нервно поправил черный шелковый галстук, судорожно соображая, что выгоднее: сказать правду или соврать. Потом он открыл холодильник и переставил торт на пустую полку. В холодильнике лежал только запас корма для Флафи.

— Марла очень беспокоится, что тебя не будет на работе несколько недель, — наконец проговорил он, повернувшись ко мне спиной.

— Чушь собачья!

— Она просила меня снять твое имя с центральной афиши и большими буквами вписать ее имя. — Винсент тяжело вздохнул. — Ты же знаешь, какие у вас отношения, с вами не соскучишься. — Он попытался рассмеяться, но только поперхнулся.

— Ради Бога, Винсент. Меня не будет всего две недели, а она ведет себя так, будто я уже в прошлом. Черт побери! Если гримом воспользуюсь, я даже раньше выйду. Неделя пройдет, и я уже буду танцевать.

Винсент нетерпеливо посмотрел на часы.

— Ты куда-то торопишься? — полюбопытствовала я. Может быть, мне все-таки удастся остаться одной.

— Что? — рассеянно переспросил Винсент. — Ах да, мне надо вернуться в клуб. Меня должен сменить Большой Эд, но он почему-то запаздывает. Я сказал девочкам, что хочу поговорить с ними, прежде чем начнется их смена. Знаешь, хочу выстроить их по стойке «смирно» и провести с ними воспитательную беседу.

— Винсент, меня не будет всего несколько дней, ты понял? — Я почувствовала, что начинаю нервничать. В конце концов, до этого происшествия мы с Винсентом не были близкими друзьями. В нашем деле стоит на минуту отвернуться, глядишь, а тебя уже подменяет молоденькая грудастая нимфетка, которая только и ждет случая сделать тебе подножку и занять твое место. В «Тиффани» вроде бы не так, и оценивали нас по таланту, а не по физическим параметрам, но кто его знает. Я не была уверена в полной искренности Винсента.

— Да не переживай ты из-за Марлы, — посоветовал Винсент, надевая темные очки. — Она просто спешит воспользоваться ситуацией. Ты по-прежнему с нами, и работа у тебя есть, приходи в себя столько времени, сколько потребуется. — Он уже нацепил очки, поэтому если левый глаз у него и дергался, то мне этого не было видно. Но его слова не убедили меня.

— Винсент, тебе надо возвращаться, иди. А мне хочется к Рейдин сходить на секундочку. — Винсента одолевали сомнения, поэтому я поднажала на него: — Иди, иди. — И направилась к двери. — У меня здесь Флафи, я только в трейлер напротив схожу.

Винсент проглотил наживку.

— У тебя точно все в порядке?

— Абсолютно, — ответила я.

Итак, путь был свободен, и я гордо отправилась к своей соседке.

Чтобы приблизиться к трейлеру Рейдин, следовало пересечь своего рода минное поле, полное капканов и кормушек для птиц. В моменты просветления Рейдин обожала наблюдать за птицами. Она окружила свой трейлер яркими кормушками, скворечниками, а также ванночками для купания птиц. Однако восхищаться этим птичьим раем приходилось очень осторожно, поскольку у Рейдин вокруг трейлера были натянуты сигнальные проволочки. И если, к примеру, почтальон сбивался с дорожки к входной двери и натыкался на одну из таких проволочек, то раздавался вой сирены, а на крыльце появлялась хозяйка с револьвером в руке.

Все соседи проходили мимо трейлера Рейдин с огромной осторожностью. Даже самые хулиганистые ребятишки боялись с ней связываться. Если бы не ее катаракта, из-за которой она плохо видела, ситуация действительно была бы очень опасной. Хотя, конечно, пострадать от шальной пули тоже мало приятного. И только несколько посвященных, включая меня, Пат, почтальона и водителя из психушки, знали узкую тропинку, по которой можно было подойти к входной двери ее трейлера.

Сначала надо было аккуратно пройти по тропинке и остановиться прямо напротив двери, затем, не наступая на первую ступеньку, начать подниматься сразу со второй, причем только по левой стороне, а на верхней ступеньке ни в коем случае не следовало звонить в звонок, потому что если непосвященный звонил в звонок, ему приходилось несладко. Надо было постучать в дверь: сначала три удара с короткими интервалами, затем столько же ударов с длинными интервалами и напоследок один удар. Мне было искренне жаль бедных «фламандцев».

Рейдин, шаркая шлепанцами, подошла к двери и выглянула через крохотное оконце. Увидев меня, она начала открывать замки. Потом чуть приоткрыла дверь, убедилась, что, кроме меня, никого нет, отступила внутрь и впустила меня. В глубине комнаты вовсю вопили два длиннохвостых попугая, Долли и Портер.

— Привет, дорогуша, — сказала Рейдин. — Что, надоело сидеть с этими толстяками? Я тебя понимаю. За тем, что в темных очках, нужен глаз да глаз. Что-то уж больно он нервничает.

На Рейдин было выцветшее застиранное платье с карманами. Один был полон бумажных носовых платков, а из другого торчал сборник кроссвордов. Комната у нее была забита вещами. Рейдин обожала пластиковые накидки на мебель, которые давным-давно вышли из моды. И диван, и кресла — все было накрыто этими чехлами. Оставшееся пространство было заставлено керамикой, похоже, той, что они сами лепили на занятиях в психушке: маленькие фигурки, рождественские елки, которые загорались, если включить в сеть. Искусственные вьющиеся растения в кашпо из макраме стали серыми от собравшейся на них пыли. Казалось, время для Рейдин остановилось и она навсегда застряла где-то в шестидесятых или семидесятых годах.

Я села за стол на кухне и взяла чашку с чуть теплым чаем. На чашке была надпись «Посмотрите Рок-Сити». Пора было объяснить, зачем пришла.