Бытие - Брин Дэвид

– Какая ирония, – говорила она про себя, медленно поворачиваясь на перекрестке и вслушиваясь в разнообразные звуки. – В городах с неограниченной вир-реальностью обычно весь шум сводят к уровню один. Л.-А. и Сиэтл кажутся скромными… почти буколическими, с простыми, полными достоинства знаками. Зачем устанавливать рекламные щиты, когда очки тут же стирают их из поля зрения? А здесь, в глубине континента, многие даже не носят очки! И вся коммерческая реклама, все соблазны сосредоточены на одном уровне, уйти с которого невозможно.

«Если вы тоскуете по ярким краскам старой Таймс-сквер, приезжайте к нам в пустыню! Приезжайте в Альбукерке!»

Рассказ обо всем этом может получить рейтинг АА, особенно если сделать его искренним, чего ожидают от нее фэны. Хотя здешний шум ошеломляет бедную городскую девушку – и без всяких защит от гула, без возможности приглушить яркие тона. Но людям, кажется, эта суматоха нравится. Может, у них действительно лучше закалка.

Vive les différences[6]… ключевая фраза эпохи.

Конечно, какая-то вир есть и здесь. Только трог откажется, например, от общей картографической картины местности. Самый короткий маршрут был указан на тротуаре – точнее, на внутренней стороне ее очков – в виде желтых прямоугольников, видных только ей. Еще она могла вызвать личные характеристики всех проходящих мимо. Хотя здесь они платные, при каждом новом показе снимается немного денег.

Да полно. Налог на таблички с именами? Разве весь мир не превратился в большую деревню?

Дорожка из желтого кирпича провела ее через три перекрестка, где сверкали сигналы, а водители по старинке сжимали рули. Ей пришлось увернуться от фермера, чей робот-носильщик был загружен мешками пшеницы с фиксированным содержанием нитритов, потом от толпы жертв Дня ужаса, собравшихся у местного убежища. На Тор напористо набросилась реклама аптеки, предлагая лучший окситоцин, вазопрессин и баллоны с сероводородом. «Неужто им кажется, что у меня такая депрессия?» – подумала Тор, миганием отгоняя вездесущую рекламу.

По привычке Тор переключилась на репортаж, но не вслух, а субвокально, на запись.

На протяжении 99 процентов своего существования человечество жило племенами и в деревушках, где все знали друг друга в лицо. Редкие незнакомцы вызывали страх или удивление. За всю жизнь вы встречали несколько тысяч человек – примерно столько лиц, имен и впечатлений способно запомнить большинство людей. Эволюция снабжает только необходимым.

Сегодня за день вы встречаете больше людей, чем вообще могли себе представить предки… многие из которых просто проходят мимо. Другие задерживаются на критическое мгновение. Третьи остаются на десятилетия. Биология не справляется с этим. Наши перегруженные лобные доли не могут «знать» лица-имена-репутации десяти миллиардов человек.

Предостерегающий луч лазера ударил в землю перед задумавшимся пешеходом, и тот отпрыгнул от проносящихся машин. Тор услышала смешки. Какие-то подростки в очках показывали пальцами на злополучного пешехода – явно рисовали карикатуры на зазевавшегося взрослого на каком-то уровне ВР, который считали исключительно частным и закрытым. У Тор была возможность посмотреть их насмешливые надписи, но она только улыбнулась. В больших городах непочтительные подростки не так нахальны: у технически опытных взрослых всегда есть возможность отомстить.

На чем я остановилась? О да… наша биологическая память не справляется.

Поэтому мы подкрепляем ее паспортами, кредитными карточками и наличными – грубой тотем-заменой старомодных репутаций, чтобы иметь возможность общаться с незнакомцами. Но этих вспомогательных средств в Большом Ограблении не хватает.

Идет в ход ваш большой бумажник. Зрение и слух, усиленные ир и различными приспособлениями. Эффект Полубога. Deus ex machina. И репутация снова привязана к мгновенному узнаванию. Нарушали когда-либо закон? Отказывались отдавать долг? Сплетничали беззаботно или зло? На вашей вир-ауре может появиться пятно, которое последует за вами из дома к уличному перекрестку. Смена имени в новом городе не поможет. Особенно если люди настроятся на осуждающее отношение… или если их «алгебра прощения» отличается от вашей.

И что же? Мы принимаем все это как само собой разумеющееся… пока оно не затрагивает нас. Мы стали полубогами только для того, чтобы снова оказаться в деревне.

Должно быть, именно поэтому «Медиакор» отправила ее на другой материк за историями о разных точках зрения. Чтобы новый репортер корпорации смог пересмотреть свои высокомерные оценки, выработанные в прибрежных городах. Понять, почему миллионы людей предпочитают ностальгию всезнанию. Даже в искусстве Уэсли сквозит тоска. Смутное ощущение, что дела должны были бы обстоять получше.

Беглая мысль об Уэсли заставила Тор вздрогнуть. Посыпались его сообщения с клятвами прилететь и встретить ее в Вашингтоне. Больше никакой болтовни об отношениях на расстоянии посредством кукол-связных. На этот раз – серьезный разговор об их будущем. Надежда, почти болезненная, увидеть его в цепях в порту по окончании путешествия.

Золотая тропа Тор оборвалась перед серым зданием из известняка. «ЦЕНТР УСИЛЕНИЯ ЭМПАТИИ АТКИНСА» на здании – название программы, которая привела к бунту в Чарльстоне, прежде чем переместилась в Нью-Мексико. Здесь проявляли бдительность лишь двое неорганизованных протестующих, предоставлявших ир-плакатам провозглашать их призывы: «определить законом границы вир-насыщения», «позволить помещать на здания свободные высказывания» – одновременно программы очистки сметали все эти воззвания. На одном вир-уровне служитель-аватар с логотипом службы «Дарктайд» раздавал мультяшные метлы для изгнания протестующих.

Тор бросила взгляд на одну из синтетических листовок. Та отозвалась на ее внимание, выпустив лозунг «Аутисты не нуждаются в “лечении”!».

Возник и улетел другой лозунг: «Достаточно одного Бога!»

Вокруг, стараясь привлечь внимание Тор, теснилось множество других оживших лозунгов. Раскаиваясь в своем любопытстве, Тор нажала на зуб: «УБРАТЬ» – и спаслась от этого роя, но не раньше, чем к ней, как умоляющая бабочка, порхнул последний призыв: «Оставьте человеческую природу в покое!»

«Что ж, чем больше зрителей, тем лучше», – подумала она, поднимаясь по ступеням. Те, что внутри, естественно, все о ней знали, поэтому дверь перед ней открылась.

Что сказать об угрозе из космоса? Всем известно, что шестьдесят пять миллионов лет назад гигантский камень ударил в Юкатан, уничтожив всех динозавров. В 2024 году «Страж-наблюдатель» Дональдсона закончил каталогизировать все астероиды с достаточно заметной массой. И впервые мы смогли убрать из этого перечня одну существенную угрозу.

Остаются миллиарды комет в далеком облаке Оорта; незначительное нарушение равновесия может обрушить их на нас. То же самое может произойти, если солнце пройдет сквозь плотный спиральный рукав. С нами будет покончено. Но давайте обсудим это позже.

А как насчет небольших метеоритов? Вроде того, что, говорят, взорвался в 1908 году в Сибири или лишил 536 год лета? Сегодня такая «не очень значительная катастрофа» может убить сто миллионов человек, но цивилизация выживет – хотя закрытое тучами небо никого не обрадует. Поэтому да. Отведем метеориты как угрозу.

Мы предполагаем, что большие камни у нас все под учетом. Но, допустим, кто-нибудь намеренно подтолкнет булыжник размером в милю к Земле. Конечно, сегодня никто не залетает так далеко, хотя десяток государств и консорциумов по-прежнему отправляют в космос ракеты. И по мере того как забывается трагедия «Чжэн Хэ», Китай и ЗС начинают говорить о возобновлении экспедиций с людьми.

Предположим, мы вернем себе уверенность и снова шагнем в космос с планеты, которой грозят бесчисленные опасности. Что ж, отлично! Перестанем класть яйца в одну корзину. Но все же давайте будем осторожны. И не спустим друг с друга глаз.