Охота на смотрящего - Евгений Сухов

Из головы не шел лежащий ничком на стальных листах мальчонка в серой простенькой курточке. И еще кровь, что бурым озерцом быстро расползалась вокруг трупа. Этот мальчик оказался непредвиденной неожиданностью, вторгшейся в тщательно разработанный план операции. Этот мальчик не имел никакого касательства ни к Билли Шорту, ни к Питу Смайли, ни к итальянским наркоторговцам, ни к их мексиканским конкурентам. Этот мальчик был сам по себе. И его убил он, Сержант. По ошибке. По воле слепого случая. И Сержант, может быть, впервые в жизни ощутил себя убийцей.

Автобус легко покрывал милю за милей, приближаясь к Лос-Анджелесу. Скоро далеко на горизонте, в мареве, подернутом багрянцем закатного солнца, показались первые небоскребы. Если бы Сержант был верующим, он бы постарался замолить свой нечаянный грех. Поставил бы свечку в русском православном храме – не поленился бы, сгонял в Сан-Франциско. Он бы каждый вечер бил земные поклоны суроволикому Николаю Угоднику – он помнил, что такая икона была у его бабки Шуры в Великом Устюге, у которой он в далеком детстве проводил летние каникулы.

Если бы…

Но Сержант не верил в бога. И в черта он тоже не верил. Он всегда верил лишь в свою удачу, в свои здоровенные кулаки да зоркие глаза. И никогда не спотыкался. А теперь вот споткнулся. Да так, что испытал неведомую до сих пор страшную непроходящую боль в душе. «А может, и впрямь старею? – подумал он горестно. – Может, пришла пора завязывать?»

Его мысли внезапно вернулись к Варягу. Он вспомнил, как полгода назад стоял на Скалистом пляже за валуном, поджидая Владислава, чтобы исполнить давно уже вынесенный ему приговор. И как дрогнуло что-то в его душе, и как отвел он руку с винтовкой и прострелил башку старому, мерзкому, подлому итальяшке Монтиссори. Пожалел старинного кореша, проглотив давнюю обиду и жажду мести. Нет, видать, подлая жизнь не дотла выжгла душу Степана Юрьева. Что-то человеческое в ней еще оставалось, теплилось. Вот и теперь, нещадно коря себя за смерть невинного мальчика, Сержант понимал, что дошел в этой проклятой жизни до точки.

Надо было что-то делать. Что-то менять.

Сержант выскочил из автобуса в душный лос-анджелесский вечер. В правой руке он крепко сжимал чемоданчик, где таился разобранный карабин. Взять бы этот чертов чемодан, да и зашвырнуть в первый попавшийся мусорный бак. Но ведь легче от этого не станет. Сержант махнул проезжающему мимо такси. Машина, мигнув поворотниками, остановилась. Он молча залез на заднее сиденье и, назвав район, уставился в окно, погрузившись в невеселые думы.

– Из наших, что ли? Из эмигрантов? – неожиданно по-русски спросил таксист.

Сержант удивленно повернулся.

– Угадал. На физиономии, что ли, написано?

– По глазам заметно, – продолжал улыбаться таксист. – У наших какой-то особенный взгляд.

– Какой же? – вяло поинтересовался Сержант, рассматривая регистрационную карточку водителя. Шевченко Эндрю. Андрей, что ли?

– У наших здесь всегда взгляд виноватый.

– С чего бы это? – хмыкнул Юрьев.

– А хрен его знает! – воскликнул таксист. – Такое впечатление, что русские здесь оказались не по делу. Потому и боятся, что их в любой момент вытурят. Вот и чувствуют себя виноватыми. Ты сам-то небось по гостевой визе въехал, потом связался с какой-нибудь брайтонской американской евреечкой с «зеленой картой». Пообвыкся, расписался с ней, а потом, когда все устаканилось, смылся сюда. Вот отчего у тебя взгляд виноватый. Ну что, угадал? – весело спросил таксист.

Сержант хмыкнул.

– Почти. Только я связался с хохлушкой.

Таксист захохотал.

– В мой огород камушек, земляк! А я тебе так скажу: мы, хохлы, тут лучше приживаемся, чем русские. Почти у каждого, кто сюда рвет из Украины, родственники найдутся в Канаде. Так они порой помогают. А русские тут чужие. То есть настоящие русские – а не представители многонационального советского народа, которых в Америке называют «русскими». Русским тут делать нечего. И бульбашам тут не жизнь. Разве что за самую грязную работу браться. Вот армяне да грузины – те себя находят!

– А ты что, сидишь за баранкой с большой радостью? – сдержанно возразил Сержант.

Таксист снова весело рассмеялся.

– Я в Харькове пять лет шоферил и тут сразу получил работу по специальности. – Таксист обернулся. – А сам-то работу имеешь? В России чем занимался? Давно тут?

Сержант ответил не сразу. Его снова одолели мрачные мысли. Скажи он этому говоруну, что в эмигрантах бродит уже лет двадцать, – тот не поверит. Да и с чего ему верить? Сержанту уже доводилось слышать, что, хоть он в Америке давно «свой», что-то неуловимо российское, если не сказать советское, в нем все равно угадывалось. Не вышиблось. Закостенело.

– Та-ак, случайными деньгами перебиваюсь… Мелкий ремонт помещений. Года три уже.

Машина резко затормозила, взвизгнули шины.

– Приехали! – Эндрю Шевченко высунул голову из окошка и пробежал взглядом по фасаду дома.

– Подрули к тому кабаку, – распорядился Юрьев, указав на итальянский ресторанчик. Надо указать этому говорону его место.

Кивнув, таксист проехал еще несколько метров.

– Я только не пойму, неужели на мелком ремонте помещений можно себе такой домище купить, да еще в таком шикарном квартале? – уважительно сказал таксист.

Сержант протянул таксисту две двадцатки.

– Ты же знаешь, что Америка – страна больших возможностей, – хмыкнул Сержант. – А если еще хорошую специальность имеешь, то можно отстроить виллу даже в Голливуде. Учись, студент! – И, прежде чем хлопнуть дверцей, добавил: – Русские здесь тоже могут неплохо устроиться, если, конечно, с головой дружат.

Он махнул отъехавшему Эндрю Шевченко.

«Ишь ты, сучонок, по взгляду меня вычислил. Что же во взгляде появилось такое виноватое?» Он зашагал к своему дому, до которого предусмотрительно не доехал на такси метров восемьсот: мало ли что.

«Интересно, Лидка дома или опять шляется где-то?» – раздраженно подумал Сержант, вдавливая звонок входной двери.

Через пару минут далеко за дверью послышалось шарканье.

– Иду! – раздался звонкий девичий голос.

«Дома красотка!» – удовлетворенно подумал Сержант.

Лидия открыла дверь и пропустила своего не вполне законного мужа в гостиную.

– Ну что, Леша, все хорошо? – ласково пропела она.

Лида знала его как Алексея Пирогова. А разубеждать не имело смысла.

– Я же дома, значит, все отлично, детка, – бросил Сержант.

Юрьев быстро прошел по коридору к себе в комнату, открыл стенной шкаф и поставил чемодан в дальний угол. Лида неслышно вошла следом.

– Хочешь принять душ?

– Лучше ванну.

– Сейчас приготовлю.

– И еще виски.

– Тебе, как всегда, побольше льда?

– Да.

Лидия неслышно удалилась. Сержант стянул джинсы, скинул рубаху. Портупею с подмышечной кобурой тихо убрал в нижний ящик комода и запер ящик на ключик. Оставшись в одних трусах, подошел к зеркалу.

«Ну и видок!» – брезгливо поморщился Сержант.

Наметился живот, особенно неприятны были складки по бокам. Сейчас он просто ненавидел свое тело. «Во что я превратился, кем я стал? Мне сорок шесть лет. А чего я добился? – думал Юрьев. – Ну, деньги, ну, дом в престижном квартале. Ну, баба есть неплохая. А дальше что? Зачем все это? Зачем я здесь – в этой чужой, непонятной, мерзкой стране? Прав был Эндрю Шевченко, сука! Глаза виноватые – потому что живу хрен знает как, точно уркаган в бегах! – Тут он вновь вспомнил Варяга. – Владислав даже если и сидит сейчас, то хоть знает, за что. А я что тут делаю?»

Из зеркала на него смотрели грустные глаза. Во всем виноватые…

Вошла Лидия. В руке она держала стакан из толстого стекла, в котором весело бултыхалось виски. На коричневой поверхности звякали кубики льда. Сержант взял стакан и жадно припал к краю губами. Высосал почти половину.

– Ты пьешь виски как водку, – насмешливо заметила Лидка. – Не отвык?

– Не привык, – поправил ее Сержант. Он отдал Лиде стакан и двинулся к ванной. – Никто не звонил?

– Звонил дядя Арик из Нью-Иорка. У них там какое-то безобразие. На бензоколонках.

Степан Юрьев усмехнулся:

– Что, сломался их гешефт? Дядя Сэм взял всех за задницу?

– Не знаю. – Лида поджала губы. – А твой-то гешефт не сломался? Что-то, я смотрю, на тебе лица нет. Случилось чего?

Сержант резко обернулся.

– Слушай, детка, не лезь ко мне, – едва справляясь с охватившим гневом, произнес он. – Надо будет, так сам обо всем расскажу. Договорились?

– Ну так ладно, ладно, – насмешливо протянула Лидия с нарочитым одесским акцентом. Она так делала всегда, когда хотела подзадорить его.

Сержант сдержался. Не самое лучшее время выяснять отношения с бабой.

Взяв стакан с виски, Сержант затопал в ванную комнату. Снял трусы и залез в ванну. Ванна была треугольной формы с новомодными итальянскими прибамбасами – электродвижком для джакузи, направленным душем и водным массажем. В этой ванне было классно трахаться. Сержант включил душ. Услышал, как приоткрылась дверь, – вошла Лида. Женщина она была понимающая и всегда находила слова, чтобы как-то его успокоить.