После потопа - Андрей Колганов

"Что мехтяги нет — плохо. И боеприпасов — кот наплакал. Еще откуда-то надо расчеты для них выкроить, а людей и так не хватает", — ворчал капитан. — "Да и где я артиллеристов возьму?"

"Да уж прямой наводкой-то лупить — любой справится!" — возразил Юрий.

"Из гаубиц? Прямой наводкой?" — Зият скептически покачал головой, потом криво усмехнулся. — "Ладно, хоть какая польза будет. Спасибо и на этом. Дареному коню, как говорится…" — и Зият крепко пожал Сухоцкому руку.

Следующую вылазку решили предпринять в городок, получивший некогда название Комсомольский курорт, да так и не переименованный. В свое время там была расположена масса как армейских, так и флотских вспомогательных подразделений. Может быть, там тоже удастся разыскать что-нибудь полезное?

Городок оказался весьма основательно разрушен. Особенно сильно пострадал район небольшого порта, где некогда стояли рыболовецкие суда, да два-три сторожевика пограничной охраны. Теперь это был хаос развалин, руин пирсов и причалов. В воде виднелись корпуса затонувших судов. Территория практически всех военных частей была заброшена задолго до войны. Немногое же оставшееся либо было опустошено до налетов и обстрелов, либо угодило под бомбы, ракеты и снаряды противника. Однако во дворе наполовину разграбленного магазина на окраине городка отыскался практически целый склад, полный не до конца растащенного разнообразного продовольствия, в основном импортного.

Все шесть грузовиков были поставлены под погрузку. Восемнадцать человек Юрий отрядил на работу.

"Автоматы оставить при себе!" — скомандовал он, озираясь по сторонам. Вся команда бойко таскала коробки, мешки и ящики по длинному складу к распахнутым дверям, к которым подогнали грузовики. Постепенно разгоряченные ребята один за другим снимали с себя автоматы и ставили их к стенам склада, к створкам распахнутых дверей, к колесам грузовиков. Снял с себя автомат и Сухоцкий, положив его на сиденье в кабину грузовика.

Надя Бесланова, вылезшая было из БТР, чтобы принять участие в работе, обиженно поджав губы, полезла обратно, после того, как Юрий непререкаемым тоном заявил:

"Боец Бесланова! Займите свой пост!". — Он решил, что такое объяснение, почему он не хочет позволить ей наравне со всеми таскать тяжелые мешки, будет убедительнее любого другого.

Погрузка шла нелегко, но довольно споро. И вдруг вблизи явственно послышался шум автомобильного мотора. Ребята насторожились, замерли. Во двор уже въезжал немного пошарпанный полноприводной "Опель-Фронтера". "Опель" притормозил и все разглядели в нем нескольких вооруженных людей — стволы торчали прямо в окна. Сухоцкий метнулся к кабине грузовика за автоматом, но из окон "Опеля" уже затрещали автоматные очереди. Юрий рыбкой бросился на землю и перекатился под колеса грузовика. Все — кто раньше, кто позже — попадали на землю, повинуясь истошному крику Юрия "Ложись!". Почти одновременно гулко застучал пулемет Нади Беслановой из маленького окошка на лбу БТР.

"Опель" рванул с места, вильнул, выписал замысловатую кривую и ткнулся в стену здания, стоявшего неподалеку от склада. Из легковушки выскочил только один человек и бросил бежать в проход между строениями. Сухоцкий только еще вытягивал автомат из кабины, когда Саша Овечкин, не расстававшийся со своим пистолетом, как был, лежа, выхватил его из кобуры, подпер правую руку левой, повел стволом и нажал на спуск. Потом еще раз и еще. Убегавший как будто споткнулся, остановился, сделал неуверенный шаг и медленно повалился лицом вперед.

Сухоцкий собирался было спросить, — "Все целы?" — но слова замерли у него на языке, когда он увидел неподвижно лежащего парнишку, чья камуфляжная куртка была продырявлена пулями и пыльная земля под которым быстро пропитывалась кровью. Еще один паренек сидел на земле, кривясь от боли и судорожно сжимал пальцами, между которыми обильно сочилась кровь, свое левое плечо.

Юрий мысленно выругался — похоже, у них не было никаких перевязочных средств. К счастью, Сережка Мильченко догадался заглянуть внутрь "Опеля" и обнаружил за задним стеклом стандартную автомобильную аптечку. Раненому быстро продезинфицировали рану и перетянули бинтом.

Когда из "Опеля" доставали аптечку, из кабины автомобиля послышался стон. Сухоцкий подскочил к легковушке. Одно из тел, засыпанное мелкой стеклянной крошкой, зашевелилось. Человек в кожаной куртке (хотя сейчас, в самом конце мая, носить ее было уже, пожалуй, жарковато) приподнял голову и задвигал веками. Юрий упер ствол автомата ему под подбородок:

"Зачем стреляли? Откуда взялись?"

Бандит некоторое время, моргая, смотрел на Сухоцкого, затем спросил в ответ:

"Сами-то от кого работаете?"

"От себя" — бросил Юрий.

"А мы не от себя. Ты запомни, отморозок, тут тебе шарить никто не позволит. Мы тут от Коменданта работаем. И за ребят тебе крутая разборка будет".

"Что еще за Комендант?" — искренне удивился Сухоцкий.

"Комендант Земландского особого района!" — гордо выпалил бандит, держась рукой за залитый кровью затылок — видимо, получил касательное ранение головы. — "Он теперь в Городе главный. И не только в Городе. Ты дождешься, он кинет сюда сотню стволов на броне, и тогда ты пожалеешь, что родился на свет!".

"Что за базар!" — пренебрежительно произнес Юрий. — "Понадобится, я сам ему стрелку забью. Где он сидит-то?"

"В Городе, где же. Только не надо его искать. Для здоровья вредно…"

"А вот я сейчас нажму на спуск и отучу тебя навсегда думать о чужом здоровье" — с неподдельной злостью сказал Юрий и сильнее надавил стволом автомата под подбородок бандита. — "Говори, где твой Комендант? Кто он такой?"

"Э, не дави! Не дави, сука, больно!" — зашипел бандит и вдруг выхватил из-за пояса пистолет, до того прикрытый полой куртки, одновременно резко отводя голову вбок. Но Сухоцкий успел ударить по пистолету коленом, и, не столько намеренно, сколько потеряв равновесие и уже падая, отшатнулся вправо. Одновременно грохнул пистолетный выстрел, но пуля ушла в сторону — лишь в лицо Сухоцкому пахнуло пороховой гарью. Окончательно утратив равновесие, Юрий упал, но тут же нажал на курок, поводя стволом автомата снизу вверх. Очередь почти вся прошла мимо, но две пули — одна в шею, другая в грудь чуть выше сердца — все же достали бандита. Он вывалился из машины прямо на Юрия, заливая его хлынувшей изо рта кровью. Сухоцкий оттолкнул тяжелый труп и тут же поднялся на ноги.

Когда отряд вернулся в Рыбаково, было объявлено общее построение.

"Сегодня в схватке с бандитами погиб наш товарищ и получил ранение еще один", — говорил Юрий, все еще в куртке с едва засохшими пятнами крови, стоя перед притихшими школьниками. — "Нападавшие уничтожены все. Но я не могу снять с себя вины за то, что допустил внезапное нападение. Что говорить — все мы сплоховали, оставили оружие, не организовали как следуют охрану. Виною всему — наше разгильдяйство. Не сплоховал из нас только один человек — Надя Бесланова. Только благодаря ей мы стоим тут перед вами. Она не покинула свой пост и встретила бандитов как полагается. Надя дала нам время опомниться, что позволило неплохо показать себя и Саше Овечкину. Он четко снял пытавшегося сбежать бандита. От лица всех нас, оставшихся в живых, объявляю им благодарность".

Сухоцкий подошел к Овечкину и крепко пожал ему руку. Затем он пожал руку Наде Беслановой, не выдержал, обнял ее и робко поцеловал в щеку. Надя слегка порозовела, но старалась не обнаруживать смущения.

"Отныне", — продолжил Юрий свою речь — "мы должны покончить со всяким разгильдяйством, с любыми нарушениями дисциплины. Трагический исход нашей сегодняшней поездки показал, что мы не имеем права давать себе какие-либо поблажки. И их больше не будет! Кто не захочет этого осознать, может прямо сейчас сдать оружие", — повысил голос Сухоцкий.

"Будем принимать меры предосторожности, как на передовой", — продолжал он уже более спокойным деловым тоном. — "Вокруг поселка будем выставлять караулы. При выезде — будем выставлять вооруженные посты и наблюдателей. Военную подготовку будем проводить усиленными темпами. И еще. Пора бы нам перейти от походного порядка к оседлому, организовать нашу жизнь на постоянной основе. Слово моему товарищу Виктору Калашникову".

Виктор, волнуясь, вышел вперед:

"Друзья! Мы находимся в чрезвычайном положении. Мы — немногие из уцелевших. Нам нужна высочайшая степень сплоченности и организованности ради выживания. Необходимость заставляет нас жестко рационировать потребление, и вводить всеобщую трудовую и воинскую повинность. Поэтому единственной подходящей формой нашей дальнейшей жизни тут я вижу самоуправляющуюся трудовую коммуну…"

"Зачем нам опять эти коммунячьи штучки? Напробовались уже, хватит!" — раздался громкий голос из рядов старшеклассников.